Книга Солдатская сага - Глеб Бобров

Песчаный поход

Глава 1

Так уж случилось, что первый раз близко столкнуться с полкачем Саше довелось на своей первой же операции. Только по прошествии времени открылось, насколько важен был тот первый выход в горы, насколько он круто изменил его армейскую жизнь. Судьба единым росчерком пера возвела его, ошарашенного, перепуганного, пришибленного новой безжалостной жизнью мальчишку, в разряд легендарного полкового изгоя.

Поначалу все складывалось для него, в общем-то, неплохо. Призвавшись в мае 1983 года, он попал в Теджен, в учебку с громким и претенциозным названием «Школа гладиаторов». Без особых эксцессов, закончив это славное заведение, Саша, имея специальность механика-водителя, в первых числах сентября очутился в городе Файзабад провинции Бадахшан Демократической республики Афганистан.

* * *

Через час после прибытия всех молодых загнали в служивший полевой столовой и загадочно именовавшийся ЦРМом огромный оцинкованный ангар. Там вновь прибывших стали рассортировывать по подразделениям, а буквально через пять-десять минут начался обстрел полка. Впрочем, событие, как Саша после узнает, в полку довольно обыденное, даже банальное, если не считать того, что такого массированного огня по лагерю не помнили даже дембеля.

Вначале раздалось несколько совершенно мирных глухих хлопков, и по жестяной крыше звонко затарабанила хлесткая дробь. Ничего не понявшие молодята даже не дернулись, в отличие от большинства офицеров, которых словно ветром сдуло. Те же, кому не нужно было поднимать свои роты, быстро и четко вывели новобранцев из столовой и без всяких церемоний уложили их носом вниз в проходивший тут же перед ангарами пересохший арык.

К тому часу уже стояла непроглядная азиатская темень, и в иссиня-черном небе, на фоне освещаемых вспышками разрывов скал, развернулась потрясающая волшебная феерия. Ничего подобного Саша не мог себе даже представить. Духи, пытаясь накрыть артсклады, и ГСМ, с трех точек обстреливали полк минометным огнем.

Еще с двух-трех позиций, наугад накрывая палаточный городок длинными веерами очередей, работал крупнокалиберный пулемет и АКМы.

Полк, казалось, взорвался изнутри…. Вначале ответило боевое охранение, затем подключились минометная и гаубичные батареи, за ними — танки, «шилки», ударил «Град». Под занавес еще подняли на места предполагаемых позиций духов двойку «крокодилов». Взрывы, вспышки трассеров, вой снарядов, гранат, ракет… Каждый оставлял свой неповторимый след, имел только ему присущий звук, цвет…

На Сашу и его бывших однокашников по учебке навалилась лавина новых захватывающих впечатлений. Страха не было. Невиданное зрелище настолько увлекло их, что все они, невзирая на визг осколков и ругань офицеров, выскочили наверх арыка и, от удивления раскрыв рты, заворожено вертели в разные стороны головами, указывая пальцами на особо впечатляющие вспышки.

В довершение ко всему поднятые по тревоге роты разлетелись по периметру полка на свои позиции и открыли огонь из личного стрелкового оружия. Все вокруг засветилось от догоравших малиновыми светлячками в разломах скал длинных трассирующих струй.

Через десять-пятнадцать минут представление окончилось. Молодняк вновь загнали в ангар и, быстренько распихав по подразделениям, увели в палатки. Рядовой срочной службы Александр Зинченко был распределен в четвертую мотострелковую роту единственного на весь полк рейдового второго батальона.

Глава 2

К рейду в урочище Аргу часть готовилась долго — целую неделю. Для нового полкача это была не столько первая операция, сколько первая и, следовательно, наиболее важная акция. Впервые за свою стремительную карьеру он очутился так близко от осуществления заветной мечты. Счастливая звезда была до боли близка — нагнуться и поднять с земли: тридцать два года, подполковник, командир отдельного мотострелкового полка, что по советской табели о рангах соответствовало командованию дивизией, кавалер всех мыслимых наград и знаков отличия, каких можно добиться за десять лет безупречной службы, не участвуя в боевых действиях. У него был прекрасно защищенный тыл: мать — член Верховного Совета СССР, отец — преподаватель Академии Генерального Штаба ВС СССР, генерал-полковник в отставке, и можно только гадать, какие заоблачные высоты открывались перед ним после назначения в Афганистан. Да к тому же в такое перспективное место — центр пограничной провинции Бадахшан, город Файзабад.

Оторванность от основных центров страны и сороковой краснознаменной, относительная отдаленность от Союза — более ста двадцати километров высокогорья, подчиненность воинской части напрямую штабу армии делали нового командира полновластным хозяином всей области, не считая, разумеется, духов; а близость Пакистана — чуть более восьмидесяти километров, довольно сложная боевая обстановка и тяжелые природно-климатические условия региона давали необъятный простор для реализации его немалых полководческих амбиций.

Подполковник Смирнов, надо отдать ему должное, прекрасно знал неписаные правила игры. У него, как у органичного звена системы, было две возможности: разыгрывать «мизер», то бишь беспроигрышно сидеть в полку, собирая чеки на дембель, получать в подарок от местных парткнязьков всевозможные «бакшиши», а в перерывах между попойками и щупаньем секретарш писать в Кабул отчеты об удачно проведенных полком боевых операциях.

При таком раскладе он через пару лет укатил бы в Прибалтику получать дивизию и, наградив себя двумя-тремя орденами, прокрутил в погонах по третьей дырочке, что, в принципе, тоже неплохо…. Как-то по этому поводу полкач в узком кругу высказался следующим образом: «Мизер — это для дебилов и старых пукеров, у меня своя высота!» На армейском жаргоне эта высота именовалась следующим образом: «Рвать жопу на Героя».

По существу, и рвать-то особенно нечего было. Требовалось всего-то — участвовать в мало-мальски крупных полковых акциях, естественно, что участие в рейдах комполка кардинально отличалось от участия в том же выходе, например, рядового четвертой мотострелковой роты Александра Зинченко. Да не мешало бы иметь какие-либо, хоть немного заметные, успехи на ратном поприще. Все остальное не в счет.

Спускаясь в сентябре восемьдесят третьего на охристо-желтую пыль полевого аэродрома, Смирнов уже совершенно точно знал, что его игра — «тотус». В тот же вечер это узнал и весь полк. На разводе, где воинской части был представлен новый «папа», а ночью на совещании с командирами подразделений и начальниками служб о том было заявлено, не стесняясь, прямо и недвусмысленно (подполковник разговаривал с подчиненными исключительно на понятном народу языке). Сказано было ясно: «Не хрен сраки парить, без захваченного у духов трофейного оружия вы у меня вместо наградных и очередных званий будете х… смердящий отсасывать; только пленные, оружие, документы и захваченные у мятежников материальные и иные ценности буду рассматривать как удачные боевые действия, а кто считает иначе, тот пусть заранее дрочит себе задницу!» А также: «Клал я на ваши караваны, и пусть эти п…. (имелось в виду афганское руководство) хоть х… свою границу перекрывают…»