Книга Рип Винклер - Руслан Шабельник

«Успел», — только и подумал он, перед тем как свалиться без чувств.

Винклер открыл глаза. Взгляд уперся в идеально белый и идеально ровный пластиковый потолок. С секунду он наслаждался представленным зрелищем, вспоминая предшествующие события, сознание с удивлением отметило, что это место не очень-то походило на тюремную камеру. Странно.

Все тело ужасно ныло. Он услышал рядом с собой тихое покашливание и с трудом повернул голову. Движение отдалось острой болью. Рядом с кроватью сидел на стуле и спокойно глядел на парня капитан Махони. Без электрического стула. Помимо полицейского, Рил заметил скромное убранство чистой светлой комнаты с большим окном… Без решеток.

— Д-а-а, очнулся-таки, — ухмыльнулся Махони, завидев движение Рипа, — ну и задал же ты мне перцу, парень.

— Где я? — Во рту все пересохло, так что фраза получилась очень тихо и хрипяще.

— Лежи, лежи и поменьше болтай, тебе сейчас отдыхать требуется.

— Где я?

— В больнице, как и все нездоровые люди.

— П-почему? — с трудом задал Рип очередной вопрос.

— Сказал, лежи смирно! — сердито прикрикнул на него капитан. — Вот силенок малость поднаберешься, тогда и поговорим.

Разочарованный, Винклер с трудом повернулся на прежнее место. Набираться сил.

Уже много позже произошел у них разговор:

— Расскажите, Махони, как так получилось, что я, опасный преступник, нахожусь в обычной больнице, откуда могу в любой момент сбежать, а не, скажем, в какой-нибудь камере под неусыпным надзором верных вам людей?

— Видишь ли, Винклер. Да, да, я знаю твое настоящее имя, так вот, видишь ли, это довольно длинная история, и я не уверен, что тебе будет так уж приятно ее слышать.

— А я никуда и не тороплюсь. — Рип многозначительно показал глазами на свое тело, сплошь заклеенное регенеративными пластырями.

— Ну что же, — Махони вздохнул, — слушай. После того как ты самым наглым образом захватил меня в заложники и привез в дом к этому страшилищу, при одном виде которого я чуть заикой до конца дней не сделался, так вот, после этого ты так удачно потерял сознание.

— Это я еще помню.

— Не перебивай! Я обрадованно подскочил, ты пойми, я находился в таком состоянии, что мог прикончить тебя прямо там, в подвале. И тут, когда я уже было поднял лазер, в мозгу |раздается голос этого самого паука.

— Что же он сказал?

— Все, Рип. Сонлианец рассказал мне твою историю. Так я узнал о потере памяти, как тебя зовут на самом деле и что с тобой случилось после. Он знал это, ведь он читает мозги, как открытую книгу.

— И вы ему поверили?

— Сначала я думал: у меня галлюцинации. Не каждый день встречаешь телепата. Я одинаково прикончил бы тебя, но паук хитрый оказался. Он все говорил и говорил. Рассказал мне историю своего мира, каких дров ты там наломал, а потом перешел к Чаку. Он сказал, вместе с потерей памяти Чак в тебе умер, а возродился Рип, прежний Рип Винклер, и он от имени всех сонлианцев прощает Рипа за содеянное Чаком и просит меня сделать то же. Почти как в «мыльной опере».

— Ну а вы?

— Не поверил, хотя задумался. Щельмец-паук затронул меня своим рассказом… И потом, какой же это будет мир, если не давать человеку еще одного шанса. Тем более предоставленного самой судьбой. И какой я стану полицейский после того, если осужу человека за несовершенный им поступок…

— Благодарю, капитан, до этого я был не лучшего мнения о вас.

— Да не за что. Собственно, здесь вмешались еще и имперские интересы. После натворенного нашими микробами на той планете власти очень не хотят портить ото ношения, а тебе уж, как освободителю, считай, полная амнистия.

— Но ведь я же…

— Убил Доллара? Нет. С Джоном расправился Чак — хладнокровный и кровожадный убийиа, и знаешь… Доллар был не таким ух ягненком. Мне многие говорили, однако я и слушать не хотел. Думал лишь о мести… Он работал на мафию, продавал данные о готовящихся облавах, о наших ребятах, работающих под прикрытием. Вероятно, они что-то не поделили или он затребовал слишком высокую цену. Но знаю, в общем… Он заслужил… Все это удалось выяснить не без помощи твоего друга — сонлианца. Мы накрыли целую шайку обосновавшихся в полиции осведомителей.

— Простите меня.

— За что?

— За то, что направил на вас лазер, за то, что считал далеко не лучшим человеком. Я тоже мог убить вас.

— Я знаю, — Махони почесал усы, — в сущности, я сам виноват в этом.

— Махони.

— Да.

— Как вы нашли меня, когда арестовали первый раз, ну, в моей квартире.

— А-а-а. Старик нас навел, тот самый, с которым вы сбежали. Он провел меня, как мальчишку. Паук-сонлиа-нец при помощи своего помощника распустил по городу слухи, что тот, кто приведет к нему Чака, получит миллион кредиток. Старик и решил подзаработать. Один с тобой он бы не справился, вот и явил законопослушные наклонности, позвонил в полицию. После ты знаешь — втерся в доверие и при содействии своего дружка-охранника вышел из тюрьмы чуть ли не твоим лучшим другом. Он с самого начала все спланировал и, что самое обидное, обвел и меня вокруг пальца, использовав в своих планах, вот так-то.

— А кто вас навел на камеру хранения?

— Ты не поверишь, но все тот же старик. После вашего побега мы налегли на охрану и живо вычислили сообщника, дежурившего в тюрьме в тот вечер, он недолго препирался и в конце концов предал своего кореша, заодно указав, и где тот живет. Мы приезжаем, застаем старика с выпученными от страха глазами. Тут он нам все и выдал: и иро тебя, и про награду, и про паука, даже показал местонахождение дома, где обитает паук. Мы успели к дому как раз вовремя Линтия выводила тебя под прицелом, ребята следили за вами до самой камеры. Дальше ты в курсе.

— У меня к вам еще один вопрос, капитан, и, наверное, самый главный…

— Валяй, задавай.

— Кто я? Откуда я взялся на этой планете? Что я собой представляю?

— Что же, — капитан сморщил нос, — о тебе я знаю лишь то, что под именем Чака ты появился на Веге около года назад. Довольно быстро снискал себе славу крутого парня, и, надо сказать, небезосновательно. Тебе многие пытались надрать задницу, но у них мало чего получалось. Затем, месяцев шесть назад, ты неожиданно пропал, а вновь показался совсем недавно, покрутился здесь с недельку и снова пропал, и наконец, выплыл в последний раз пять дней назад уже потерявшим память.

— Значит, год. Это последний год моей жизни. Не очень понятно, однако в общих чертах… Но чем я занимался четыре года до прилета на Вегу, о них ничего не удалось выяснить?

— Нет, парень. Не хотелось тебе говорить, но рано или поздно… После того как паук сообщил твое настоящее имя, я навел кое-какие справки, пришлось, конечно, потрудиться, послать запрос в Центр.