Книга Наследие Арконы - Владимир Егоров

Наконец, мимо жреца томно проследовала беременная. Верцин взял ее белую миниатюрную кисть в свою иссохшую ладонь:

— У тебя будут мальчики. Два мальчика. Их ждут великие дела. Смелых влечет море. Зови их Соколами.

— Спасибо, мудрейший. Ругам не краснеть за своих детей, — молвила она, и ужаснулась — из-под полуприкрытых век волхва проглядывала безбрежная тьма.

— Ступай же! — торопил он.

— Не медли, Верцин! — раздался гулкий, словно из глубочайшего в мире колодца, ужасный Голос.

В тот же миг тяжелая охваченная пламенем балка ринулась вниз, похоронив под собой последнего из жрецов. Черная бездонная пасть, открытого было тоннеля, захлопнулась.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ПОСЛЕДНИЕ ИЗ АРКОНЫ

Ингвар, нет, теперь уже Игорь, и только он, лежал не в силах пошевелить и пальцем. Морской ветер ворошил его русые волосы. Перед глазами был лишь кусок звездного неба, да берег, усыпанный трупами и, как губка, пропитанный человеческой кровью.

Шум прибоя заглушал стоны раненных. Близилась полночь. Неожиданно он увидел, скорее даже почувствовал, странное, непонятное, едва различимое облачко, легкую дымку, которая быстро сгущалась, меняла плотность, испытывала удивительные метаморфозы.

И эта туманность родила девушку, прекрасную, как сама природа, светловолосую валькирию[53]. Воительница была одета в серебристую броню, плотно обтягивая стан, волшебная кольчуга, сработанная мастеровитыми гномами, лишний раз подчеркивала все достоинства тела.

Из этого же тумана, вдруг, выглянула лошадиная голова, колдунья вела под уздцы белоснежного златогривого коня. Дева битв перешагивала через трупы, пристально вглядываясь в лица убитых.

Вот она склонилась над рыжим даном, чело которого пересек ужасный шрам. В грудь викинга глубоко впились две арбалетные стрелы. Но даже не живой, он сжимал в руке большой прямой скандинавский меч. Валькирия поцеловала мертвеца…

И чудо! Раны на павшем стали сами собой заживать, рубцы разгладились, исчезли следы крови. Игорь видел это вполне отчетливо, потому как лежал шагах в пяти от скандинава. У него раздался бы возглас удивления, если б не полнейшая беспомощность, да и во рту пересохло, когда Игорь заметил пробуждение воина. Воскресший приподнялся на локте — валькирия как раз вытянула из него последнюю стрелу и улыбнулась герою: «Отец Ратей ждет тебя в Вальхалле, храбрый викинг!» — сказала Богиня. И он улыбнулся в ответ, впрочем, эта улыбка так и не сходила с его уст в последние минуты перед недавней кончиной.

Мгновение — и валькирия взлетела в седло. Конь рванулся в небо, оставляя за собой искристый след, подобно комете. Если бы Игорь мог привстать, он бы увидел, что рыжий дан не одинок. То там, то тут над полем брани тенями мелькали невесомые силуэты убитых бойцов, влекомые воинственными девами Асгарда в обитель Богов.

— А они все-таки верили!? Но почему же тогда? — удивился Игорь. — В самом деле, не важно, что ты носишь крестик на груди — душа остается языческой.

Мерзко хихикая, рогатые черти когтистыми лапами ловили призрачные души, они будто бы запихивали нетленное в мешки и волочили их по двое-трое в самую бездну. Сатана будет доволен!

Вот на неизведанных высотах, средь бескрайних просторов Вселенной зародился маленький рыжий огонек, который постепенно вырос в алое пламя, устремившееся неудержимым пожаром из мрачных глубин Космоса к Земле. Быстрый, как метеор, на кровавый берег полыхающим вихрем спустился гигантский волк. Даже самый крупный матерый хищник не пошел бы ни в какое сравнение с этим зверем.

От него веяло неимоверной Силой. Волчья шерсть так и сверкала грозным небесным огнем, только, вот странность, Игорь не чувствовал жара.

Некоторое время Семаргл бродил среди трупов, обнюхивая искалеченные, порубанные в грозной сече тела. Наконец, он выбрал кого-то, достойного чертогов Вышнего. Это был Ратич, что в последней своей битве прикрывал Ингвару спину. Здесь он нашел свою Смерть, но теперь обретал Бессмертие. Игорь видел, как Семаргл слизнул пламенеющим языком запекшуюся кровь с лица молочного брата, и у того мигом срослись лопнувшие вены, затянулись неизлечимые рваные раны на груди.

— Садись ко мне на спину! — сказал волк Ратичу. — Я отнесу тебя в Светлый Ирий.

— Я не поеду один. Возьми со мной Ингвара. Брат храбро бился и достоин встретить новую зарю.

Семаргл наклонил волчью морду к Ингварову лицу, и бездонные глаза бога проникли в самую суть, заметив присутствие Игоря.

И человек увидел в очах Огненного Волка свет далеких вечных звезд, нежность летних зорь, гнев подземных глубин и недоступное разуму смертного Знание.

— Я не могу это сделать. Час твоего брата еще не пробил, да и мне он не принадлежит! Пусть каждому воздастся по его вере.

Ратич не посмел спорить с Волком. Он лишь поцеловал Ингвара в лоб и двинулся вслед за Огнебогом.

Ночь соткала из тишины и пустоты женщину в длинных черных одеяниях. То была Желя — Богиня скорби и печали. Несколько слезинок обожгли щеку.

Игорь потерял чувство времени и реальности всего происходящего. Он будто-бы отвлеченно взирал на эту фантасмагорию со стороны. Между тем на поле брани, на арену, усеянную трупами актеров, ангелом Смерти спустился… Да нет! Поднялся из «ада» Пекельного царства, черный ворон.

Птица сверкнула оком и уставилась на Ингвара, оценивая важность и ценность добычи. Ворон, вестник скорой кончины, неуклюже перешагивая через тела, подбирался все ближе и ближе. Вот, он нацелил огромный острый клюв и совсем уж было приготовился полакомиться человечьим глазом… Если сеча — у посланца Смерти на ужин вечно зеркало души.

Игорь зажмурился. То было его первое осмысленное движение в сторону Жизни.

Бац! Чудовищная кошачья лапа вынырнула из Пространства и прищемила птице хвост. Следом за лапой показалась передняя половина ее обладателя. Хвост и задние лапы хищника находились еще в какой-то иной действительности, которую чаще называют другим измерением. Баюн насмешливо разглядывал трепыхавшееся в когтях создание.

— Гляди, — улыбнулся кот Игорю во весь рот, — сейчас снова про малых детушек вспомнит!

— Не губи меня, могучая Киска! Пожалей моих воронят! Худо им без старика! — взмолился Ворон.

— Сколько раз я тебе говорил, чернец, не называй меня Киской, — вспылил кот.

— Сам такой… Ой! Виноват! О, всесильный! Обознался я сослепу. Владыка, ну зачем же так? — канючил Ворон.

— Ладно, проваливай! После поговорим? Лети себе, и в следующий раз будь внимательней! — фыркнул Баюн и ослабил хватку.