Книга Варяжский меч - Андрей Максимушкин

Доброе нынче веселье вышло. Шли двумя десятками, благо оружных саксов встречаться не должно было. Да в соседнем селе за речушкой еще три десятка под рукой Виленца озорничают. Когда гридни подъезжали к селу, назначенный старшим десятник Ждан Ярый предложил оружие не обнажать, гонять саксов только плетками и тупыми концами копий. Идею гридни восприняли, как и должно, с восторгом. Мало чести — черных людей беспоясных рубить.

К селению подошли по дороге со стороны Гамбурга, проскакали по пологому речному берегу. С шумом, гиканьем загнали деревенских девиц в воду, чтоб под копытами не путались. Галопом ворвались в село, разгоняя плетьми селян сиволапых и запрудивших улицы глупо мычащих коров. За оружие никто не хватался, как и уговорено. Нечего честное святое железо кровью быдла марать. Да и убивать без пользы, если честно, никому не хотелось.

Саксы и так разбегались суматошными куропатками. Обороняться почти никто и не пытался. Только один мужик, невысокий, широкоплечий, патлатый, как все закатники, с топором в руках выскочил навстречу дружинникам. Орет что-то по-своему, глаза дикие, кровью налились. Никак берсерком оказался.

Проезжавший мимо Зван Леворук наклонился к саксу и стеганул его плетью прямо по лицу. Но тот оружие не выпустил, наоборот еще страшнее зарычал и попытался гридня топором достать. Пришлось его кистенем огреть по загривку, чтоб успокоился.

Еще одного «защитника», парнишку лет пятнадцати, размахивавшего палицей, один из дружинников походя ткнул тупым концом копья в живот. Отрок от удара переломился пополам, выронил палицу и отлетел на три шага назад. Больше он хвататься за оружие и не думал.

Пролетев вихрем по улочкам, варяги встретились на площади перед церковью. Рагнар степенно спешился, привязал коня к подходящему столбу и двинулся к церкви. Несмотря на уговор, руки у него чесались и сами тянулись к рукояти меча. Вот здесь он стесняться не будет.

Рагнар опоздал, двое бойцов уже волочили за ноги рыжебородого клирика в длиннополой черной рясе, подпоясанной простой веревкой. На Руси ни один уважающий себя муж так не подпояшется, это все равно что добровольно от своего рода и родителей отречься. Пояс свят.

Поп упирался, цеплялся руками за ступеньки и траву, громко кричал на своем языке. Ругался, наверное. Рагнар, склонив голову набок, вслушивался в крики христианина. Нет, ни одного знакомого слова. Ничего узнать не получается. Жаль. Надо будет на досуге поучить саксонский язык. Не все же с ними воевать. Может, придется с обозами к алеманам на торг ездить.

С клириком не церемонились. Это был тот человек, которого нельзя было не убить. Гридни притащили колоду, на ней и отрубили священнику голову. Затем башку насадили на кол у церкви, а тело бросили на месте казни. Никаких издевательств и пыток. Быстрая, легкая, сравнительно почетная смерть.

Больше здесь делать было нечего. Покидая селение, варяги подожгли его со всех концов. Хорошо занялось. Большая часть крыш полуземлянок соломенные, хоть и отсырели после дождя, но загорелись. За спинами дружинников встал к небу столб огня и дыма. За ближайшим перелеском к небу поднималось еще полдюжины дымных столбов. Товарищи озоруют.

Уже на пути, отмахав пару перестрелов от села, Рагнар оглянулся. Селяне, оказывается, время даром не теряли, как только за околицу выехал последний дружинник, сразу бросились тушить пожар. Ну и пусть. Никакого зла на этих людей Рагнар не держал. Наоборот, нечто вроде легкой досады ощущалось. Откуда и почему, непонятно. Вроде все по Прави сделали. Никого не убили и ямы с зерном не вывернули, а все одно — неприятное чувство осталось.

14. Крылья Рарога

— Так значит, если буря в море застала и к берегу пристать не успеваешь, наоборот мористее держи и корабли против волны ставь, — рассказывал улегшийся у костра Асмуд Тролль, — и людей с весел не снимай. Пусть гребут помаленьку, силы не тратя.

— А если весла из рук вырывает? — поинтересовался Змейко. Собравшиеся у костра дружинники внимательно слушали старого кормщика, иногда вставляя уточняющие реплики.

— Я тебе, бестолочь, говорю! Пока волна невысокая, гребешь. Потом уже весла втягиваешь и людям привязаться накрепко. Руль не бросай, держи корабль против волны. Болтать будет страшно, зато не перевернет, — назидательным тоном произнес Асмуд, пригрозив улыбающемуся Змейко кулаком.

Устроившийся с противоположной стороны костра на попоне Рагнар задумчиво жевал веточку, вычищая застрявшие между зубов кусочки мяса. Ужин сегодня был излишне плотным и обильным. Свежей, поджаренной на углях убоины до отвала наелись. А как ни переесть, если князь велел окрестные села разорять?!

Жалко же просто так скот убивать. Угнать — это одно дело, а просто чтоб резать и туши бросать — у нормального человека на такое рука не поднимется. Вот ободриты и брали себе снеди, чтоб с избытком и досыта. Чтоб не все волкам и саксам оставлять. Сегодня ближе к вечеру ребята из сотни Люта два стада свиней и еще овец пригнали. Мясо у хрюшки хоть и вкусное, нежное, но жирное, на желудок тяжело ложится. Это, считай, дружине целый пир устроили, да еще на утро нажарили и в дорогу с собой взять.

Дружина Славомира уже третий день в окрестностях Гамбурга озорничает. Воины села саксонские жгут, округу разоряют. Сам город с наскока взять не удалось. Саксы успели закрыть ворота при приближении русов. Впрочем, Славомира это и не расстроило — он заранее был готов к такому повороту событий. Варяги погарцевали в виду городских стен, пустили несколько десятков стрел в сторону города, сожгли дотла посад и ближайшие выселки. Заодно захватили и угнали вверх по Лабе полтора десятка кораблей, стоявших у берега. Саму пристань и вытащенные на берег суда спалили.

Лезть на стены князь запретил, не хотел людей зря терять. Полоняники говорили: в Гамбурге не менее полутысячи кнехтов и рыцарские дружины окрестных баронов. Да еще сами горожане могут быстро ополчение собрать. Нет, не стоит с такими силами, как у Славомира, на приступ идти. И пороков нет, это опять потеря времени, пока тараны сделаешь да ворота вынесешь — два-три дня уйдет. Ума у молодого князя хватало, и отец строго-настрого запретил города осаждать. Только если наскоком взять удастся.

Сейчас сила русов в другом — вихрем по вражеской земле пролететь, разорить и истребить все, до чего дотянуться можно. Как пламенный Рарог, огненными крыльями врага объять. Ударить и откатиться, в смертный бой не вступая. Как говорили старшие бояре, чтоб Оттону нечем было войско кормить, когда к Лабе придет.

— А по реке идешь или у берега незнакомого, где мели или камни могут быть, всегда самых востроглазых на нос ставь. И с шестами, — продолжал просвещать молодежь кормщик.

— А если на мель налетишь? — полюбопытствовал один из собравшихся у костра дружинников.

— А тогда громко всех Богов призывать надо. Веслами и шестами все дружно корабль на глубокую воду сталкивают, а потом кормщика или впередсмотрящего бьют, — невозмутимо заявил старый руг под всеобщий хохот.

«Неплохо вечеряем», — подумал Рагнар, смеясь вместе со всеми над шуткой Асмуда. А ведь и спать надо. Завтра сотник до зари поднимет, надо через Лабу переправляться. Не зря корабли от Гамбурга пригнали. Молодой десятник поднялся с теплой попоны и направился в сторону пастбища. Следовало перед сном лошадей проверить: верную Дымку и новую, доставшуюся в Старграде Зирку. Заодно нужду малую за кустом справить, а потом спать, спать. Время уже позднее. Кто знает — удастся ли следующей ночью выспаться?