Книга Заклятие короля - Линдси Пайпер

Но эта женщина... Она была Нинн из клана Тигони.

Она с уверенностью носила свой идеально подогнанный доспех. Светлые волосы сияли и отбрасывали острые иглы теней на ее лоб и щеки. Веснушки придавали ее чертам осо­бую глубину. Даже текстуру. Нечто совершенно непрактич­ное, уникальное, принадлежащее только ей.

Любая женщина могла двигаться с гордой осанкой, когда на ней был текучий шелк. Но чтобы двигаться с той же гра­цией в полном доспехе, нужно быть истинным воином.

А на ее коже под шелком подкладки остались красные руб­цы от наказания за попытку бегства. Которой она, похоже, совсем не помнила.

Лето отбросил сомнения прочь. При должном усилии он мог позабыть о сомнениях уже к моменту выхода к Клетке. Работа ее сознания была не его заботой. Он не мог позволить себе заботы, поставив все на будущее Пэл.

Охранники выпустили ее из камеры и заковали в кандалы. Лето тоже вытянул руки. Она смерила его лукавым взглядом.

— Тебя тоже? Почему?

— Потому что мы покидаем комплекс. Старик никогда не пускает сюда посетителей. Нас проводят туда, где все гости собираются вокруг полноценной Клетки.

— А, так ты уже бывал снаружи. Ты видел солнце.

Он едва сдержался, чтобы не сжать кулаки. Никаких проявлений своей ограниченности. Лишь констатация факта.

— Нет.

— Что значит «нет»?

— Представь, что ты впервые видишь солнце, когда вся твоя жизнь проходит в подземелье?

Она потерла нижней губой о верхнюю, и на эти секунды обе губы стали соблазнительно пухлыми. Лето ненавидел свой дар за то, что тот заставляет цепляться мыслями за от­влекающие детали.

— Я бы увидела в нем врага, — сказала она. — Неудобство.

— И Старик это знает. Мы отправимся на автобусах, на время выхода наденем повязки на глаза.

— Безопасность.

— Необходимость. Любой приезжий воин оказывается в невыгодном положении.

— Но если бы мы посмотрели? — Она покачала головой.

— Что?

— Если бы не было повязок, мы бы увидели, где мы? Уви­дели города. Горы. Богом забытые деревеньки. Это могло бы быть важно.

Она говорила словно с другой стороны длинного стеклян­ного тоннеля. И сама, похоже, слышала свой голос словно со стороны. После вмешательства Улии Нинн обрела свои си­лы — и потеряла все воспоминания о том, что бьется за осво­бождение сына. Лето опасался снова говорить о мальчике, чтобы не разрушить освоенный ею потенциал. И не раско­лоть ее сознание надвое.

Поэтому он решил лавировать. И ему не понравилось. Слишком уж это было похоже на игры Тигони. Трик­стеров.

— Славу можно найти лишь в Клетках. И совершенно неважно, где расположены Клетки.

Она уверенно кивнула. Тень замешательства исчезла из ее глаз.

— Тогда за дело.

Глава 18

Лето доказал свою честность во всем, что имело отношение к бою и выживанию Нинн в этом мире. С чего бы ему лгать? Он нагружал ее информацией, вооружал навыками и ору­жием, давал ей все возможные преимущества.

Так что когда охранники завязали ей глаза, Нинн не со­противлялась. Любое преимущество ей на руку. Ей предсто­ит биться на чужом поле. Ни один из сегодняшних матчей не будет идти до смерти. Однако на кону ее гордость. И она хо­тела показать себя тем, кому служила, и показать себя Лето.

Ее вывели наружу. Два охранника держали ее за локти. На­правляли. Сдерживали. Но им не стоило волноваться. Она была готова работать, как никогда. Вот только когда ее лица коснулся порыв холодного ветра, она вздрогнула. И замед­лила шаг настолько, что охранникам пришлось дернуть ее вперед.

Запах снега.

А ведь прошло уже больше года. Свежий воздух...

Холод защекотал ноздри и отозвался мурашками на голом левом плече. Шею покалывало. В последний раз она гуляла по холоду, когда у нее были длинные волосы. Теплым покры­валом спадавшие ей на спину.

Когда это было? Где я была?

Между бровей собиралась колючая боль. Охранники тол­кнули ее под зад. Сильнее. Они не собирались терпеливо ждать, когда она разберется со странностями своей памяти. Вскоре она взобралась по трем ступенькам в гудящий авто­бус, невыносимо воняющий бензином. Один из автобусов, о которых говорил Лето. Старые и новые ощущения мета­лись в ее мозгу, как бы она ни старалась сосредоточиться на предстоящих часах боя. Сердце заколотилось от приступа паники.

Темнота под повязкой. Давление рук охранников. Жест­кие кандалы. Сердце ускорилось, усилилась головная боль. Паника. Она не могла дышать. Холодный снег. Бензин. Длин­ные волосы. Она споткнулась, упала, сгруппировалась...

Сильные руки подняли ее и усадили на сидение.

— Стоило включить в программу и уроки ходьбы? Я не подумал.

Голос Лето низким мурлыканьем у ее шеи. Темнота. Рядом с ним. Возбуждение совершенно иного рода вытеснило мыс­ли о Клетке и дезориентацию. Оказаться в темноте, наедине с ним. Но без преграды доспехов. Кожа к коже.

Дышать и так было тяжело, слишком путались странные мысли. Теперь же дышать стало невозможно. Он видел ее об­наженной. Она его не видела. И воображение работало на полную, дорисовывая все пробелы. Ее личная тьма под по­вязкой сменилась видением смуглой кожи. Движением му­скулов. Пота. Толчков. Силы и сосредоточенности. Темных глаз, которые смотрели на нее и оценивали. Губ, которые хоте­лось целовать до крови. Тела, созданного для битвы и секса.

— Ты тоже ничего не видишь?

Он утвердительно хмыкнул.

— Я же тебе говорил.

— Ты говоришь так спокойно, — сказала она. — Ты рас­слаблен.

— Мы на пути к победе. Конечно я расслаблен.

А как же дезориентация? Или ужас, который Нинн не мог­ла выразить словами? И беспокойство, от которого ослепшие глаза жгло подступившими слезами? Она не могла рассла­биться. Не так. Не так, как он. Видимо, в тренировках был пробел. Ей так не хватало чего-то.

— Ты готова к этому, Нинн. У тебя нет причин так пу­гаться.

Взревел мотор, и автобус пришел в движение. Звук был знакомый, но непривычный. Она отчаянно цеплялась за то, что было знакомо. Голос Лето — завораживающий, притяга­тельный, низкий. Его слова одобрения. Тепло его тела, соз­дающее вокруг них защитный экран общей близости. Она нащупала его руку.

Он снова вздрогнул, как в тот раз, когда она коснулась его виска. Но ответил без промедления. Коснулся ее в ответ. Ей нравилось такое внимание, но она помнила его поцелуи. Жесткие поцелуи. И его тело, прижимавшее ее к полу, силь­ное и решительное. Неважно, когда и почему это было, не­важно, почему осталось лишь призрачное ощущение того, что она целиком зависела от его воли.