Книга Вожделеющее семя - Энтони Берджесс

Женщина хихикнула. Это была толстуха, годившаяся скорее в тетки, чем в любовницы.

«Ненасытный»? Каким же это образом он показал себя ненасытным? Может быть, это слово было шутливым намеком, не имеющим отношения к пище? Тристрам изобразил комбинацию ухарской улыбки с хрюканьем и вышел вон.

Пахло ли в Честере во времена римского завоевания так же, как сейчас — солдатней? «ШТАБ-КВАРТИРА ЗАПАДНОЙ АРМИИ»,

— возвещала надпись на щите. Величественно. Сами звуки волнуют. Почти как при короле Артуре. Но если во времена нашествия легионов Цезаря город, должно быть, провонял дыханием потных лошадей, то теперь он смердел бьющими из мотоциклов фельдъегерей синеватыми струями перегоревших выхлопных газов. Мотоциклисты-связные непрерывно прибывали с совершенно секретными письмами в опечатанных конвертах и уезжали — с такими же письмами, в перчатках и шлемах, лягая стартеры своих мотоциклов, которые с ревом и искрами мчались по щупальцам дорог, выползавшим из города-лагеря или лагеря— города. На столбах висели таинственные указатели: «НАЧАЛЬНИК АРТИЛЛЕРИЙСКОЙ СЛУЖБЫ», «НАЧАЛЬНИК МЕДИЦИНСКОЙ СЛУЖБЫ», «КАНЦЕЛЯРИЯ ГЕНЕРАЛЬНОГО КВАРТИРМЕЙСТЕРА». Грузовики освобождались от своего груза — неуклюже топочущих солдат в импровизированной форме; хозяйственный взвод, с метлами вместо винтовок, болтался в переулке; двое военных священников, смущаясь, учились отдавать честь. В продовольственный склад, охраняемый часовыми, затаскивали ящики с консервами.

По чьему лицемерному кивку головой осуществлялись эти поставки? С какими-то гражданскими лицами заключались контракты, и никто не задавал вопросов. Солдаты называли это неизвестного происхождения мясо «булли», но такого животного не существовало в природе. Поддержание правопорядка уживалось с терпимостью к методичной работе этой бойни. Тристрам допускал, что военное положение было единственным выходом. Армия, будучи организацией, учрежденной прежде всего для совершения массовых убийств, никогда не была отягощена высокой нравственностью. Очистить дорожные артерии для транспорта, этой крови страны; наблюдать за водоснабжением поддерживать хорошее освещение на главных улицах (переулки и окраинные улочки должны сами о себе позаботиться) — вот задача, а рассуждать почему — не дело армии. «Я простой солдат, сэр, а не один из ваших болтливых политиков. Вот и оставим это грязное занятие им, сэр».

«Диск Ежедневных Новостей» снова функционировал. Тристрам услышал, как в гарнизонной офицерской столовой (полумрак, официанты в белых куртках, тихий звон столового серебра) бубнит металлический голос, и остановился. Сообщали о восстановлении культа Кетцалькоатля в Мексике, о праздниках любви и человеческих жертвоприношениях в Чихуахуа, Моктесуме, Чилпансинго. На всем протяжении длинной и узкой полосы Чили ели мясо и заготавливали солонину. Шло энергичное производство консервов в Уругвае. Свободная любовь в штате Юта. Бунты в зоне Панамского канала: свободнолюбящие и свободнопитающиеся люди не желают подчиняться вновь образованной милиции. В провинции Суйюань, в северном Китае, местный магнат с ярко выраженной хромотой был принесен в жертву с приличествующей случаю торжественностью. В Ост-Индии налепили шарики «рисовых младенцев» и утопили на залитых водой полях. Есть хорошие новости об урожае зерновых в Квинсленде.

Тристрам двинулся дальше. На глаза ему то и дело попадались свободные от службы солдаты, со смехом обнимавшие местных девушек. Он услышал, как настраивает инструменты оркестр, готовясь к танцам. Китайские фонарики нежно освещали набухшие почки деревьев на берегу реки. Тристрам, с томностью человека, переваривающего мясо, принялся направо и налево заигрывать с женщинами. Таков теперь был этот мир, молча соглашавшийся со всем: с интимными словами и с проповедью, с хрустом пережевываемых жил и скрипом колеса военной машины.

Жизнь…

«Нет, к черту все, нет!»

Тристрам взял себя в руки. Теперь он был на последнем этапе своего путешествия. В случае удачи, если его подвезут, он даже может добраться до Престона к утру. Он и так уже достаточно долго находится в дороге, он должен стремиться к единственной паре любимых рук, к томлению, освященному любовью и интимной темнотой, и бежать прочь от костров и праздников распутства.

Тристрам бодро дошел до шоссе, ведущего на север, и, поднимая руку с оттопыренным пальцем, занял позицию под столбом, стрелка которого указывала в направлении Уоррингтона. Возможно, он не выказал должной благодарности дуэньям из «Ассоциации Женской Плодовитости города Честера», но это его не беспокоило. Тем более что плодовитость должна быть даром Духа Святого, предназначенным женатым людям. Слишком много блуда кругом.

После того как он раз шесть или семь безуспешно просигналил поднятой рукой и совсем уж собирался идти пешком, около него, заскрежетав тормозами, остановился армейский грузовик.

— В Уиган еду, вот с этим барахлом, — проговорил водитель-солдат, энергично мотнув головой в направлении кузова.

У Тристрама заколотилось сердце: Престон находится в двадцати милях от Уигана. А в трех милях от Престона, на дороге в Блэкпул, находится Государственная ферма НВ-313.

Рассыпаясь в благодарностях, Тристрам полез в кабину.

— Так вот, — начал разговор водитель, ухватившись за баранку в самом широком месте, — то, что сейчас творится, не может продолжаться долго, я так понимаю, мистер.

— Не может, — с готовностью согласился Тристрам.

— А тогда скажите мне, мистер, — продолжал водитель,

–

кто будет главный, как вы думаете? — и громко втянул в себя воздух через натуральный передний зуб. Он был полнеющий моложавый человек в засаленной фуражке.

— Как? — переспросил Тристрам. — Боюсь, что я не… Боюсь, что я думал о чем-то другом.

— «Боюсь», — с удовлетворением произнес водитель. — В этом-то все и дело, не так ли? Это как раз то слово. Скоро много чего нужно будет бояться, и вам тоже, осмелюсь сказать. Здравый смысл подсказывает — быть войне. Не потому,

что кому-то хочется воевать, конечно, нет, а потому, что существует армия. Армия там, армия сям — везде всё какие-то армии. Армии существуют для войн, а войны — для армий. Об этом ведь говорит простой здравый смысл.

— С войнами покончено, — возразил Тристрам. — Войны вне закона. Никаких войн не было в течение многих и многих лет.

— Тем больше причин для войны, если у нас ее столько лет не было, — упрямо твердил водитель.

— Но ведь вы понятия не имеете, что такое война! — воскликнул взволнованный Тристрам. — Я читал в книгах о старинных войнах. Они были ужасны, да, ужасны! Отравляющие газы превращали кровь в воду, бактерии убивали потомство целых народов, бомбы уничтожали огромные города в доли секунды! Со всем этим покончено. Должно быть покончено! Мы не можем допустить, чтобы все повторилось. Я видел фотографии. — Он поежился. — И фильмы тоже. Те старые войны были страшными бедствиями. Насилия, грабежи, пытки, поджоги, сифилис… Немыслимо. Нет, нет, никогда! Не говорите подобных вещей!

Водитель осторожно крутил рулевое колесо, плечи его дергались, как у плохого танцора, пытающегося танцевать джигу. Громко втянув воздух через зуб, солдат сказал: — Я не такую войну имел в виду, мистер. Я подразумевал, ну, понимаете, — сражение. Армии… Когда одна куча народу дерется с другой кучей народу, если вам понятно, что я хочу сказать. Ну, когда одна армия стоит лицом к лицу с другой армией, как, так сказать, две команды. И потом одна команда стреляет в другую команду, и так они пуляют друг в друга до тех пор, пока кто-то не дунет в свисток и не скажет: «Вот эта команда выиграла, а эта проиграла». Потом им раздают отпуска и медали, а шлюхи, выстроившись в шеренгу, ждут на платформе. Я такую войну имею в виду, мистер.