Книга Полдень сегодняшней ночи - Дмитрий Володихин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так. По точкам, бегом!
Тут воевода допустил ошибочку. Буквально через полминуты их затрясло. Какой-то дикий колотун…
– Та-ак.
Первый же выстрел оказался штукой крайне скверной. Во-первых, уподобление бревна базуке до добра не довело. То есть у него появилась отдача, и какая! Обоих стрелков моментально сбило с ног. Правда, воеводин локоть Мечников так и не выпустил. Во-вторых, «худо», это не то слово. Вполне здоровые и доселе безотказные кишки младшего витязя как будто сжала огромная холодная рука. Поднялись. Бойков морщится, то ли трясучка испортила ему прицел, то ли просто плохо бедняге…
После второго выстрела их снесло точно так же. Встав на колени, не выпуская «Большую Берту» из рук и не расцепляя ладонь-локоть, оба как следует проблевались. При этом у Бойкова лицо было довольное, почти счастливое. Хорошо ему! Имеет возможность наблюдать результаты всей этой фанаберии…
– Так-так! Поднимаемся, работаем.
Одну только по-настоящему боевую картинку и углядел господин младший витязь. Шагах в тридцати ниже по склону, захлебываясь, лупил тяжелый станковый пулемет. И рядом с пулеметчиком все катался по гари напарник пытаясь разогнуть ногу, сведенную судорогой…
– Ложись! – закричал Петрович. Голос у него оказался не менее командный, чем у Бойкова…
Упали. Тут буквально в полуметре от лица Мечникова прошествовала настоящая колонна пламени. По размерам – ничем не хуже греко-римских. Фукнула искрами в самые глаза.
Взвыл Бойков. И сейчас же скомандовал:
– Не отпускай, не отпускай, работаем!
Одежда у него горела на плече и на боку…
– Петрович, держи защиту, позови ко мне кого-нибудь. А-а-а! Сбить огонь. А-а-а-а!
Они дали залп в третий раз. Кто-то подскочил к воеводе, накрыл бог весть чем, принялся охлопывать руками. Сбил, наконец, пламя. Оба лежат, не могут подняться. У Мечникова перед глазами кровавые круги, чертовщина какая-то мерещится… вместо давешнего пулеметчика с напарником лежит безногий негр… И кажется младшему витязю, что на сегодня он больше не боец и никакая сила его на ноги не поставит.
Воевода повернул к нему черное лицо и рыкнул:
– Что лежишь! Работаем!
Встал все-таки. И воевода встал. Неведомо как, подняли они это треклятое бронебойное бревно, забросили на плечо, и Бойков принялся «наводить прицел». Тут его повело, повело вбок… Выстрел!
Кажется, Павел на несколько секунд потерял сознание. Или минут. Очнулся сам, никто его не тряс. Голова-а-а… А живо-от…
Воевода постанывал, слегка дымился, беззвучно шевелил губами, силясь что-то сказать. Выжил, слава богу. Над ним хлопотал Петрович. Рядом, прямо на черной, обугленной земле сидел снайпер и нервно прикуривал, сунув сигарету в рот не тем концом. Беси скрылись с глаз, оставив десятки тел на берегу. Не зря, выходит, радовался Бойков. Господин младший витязь, очень уставший и очень грязный, попытался было встать, но только заохал и опустился на пенек. Правая рука вспомнила, что ей надо болеть: еще ведьма приласкала… Мечников огляделся вокруг. Настоящий кошмар.
«Эта работа по мне», – сделал он вывод.
15 июня, печальный день
– Баклан! Да чем тебя делали? Ты воткнешь когда-нибудь или сначала сходишь мозги проветрить? Почему у вас так: что ни мужик, то все с самого дна отстоя?
Мечников подставил ей левую щеку. Молча.
– Что еще?
– Мадмуазель, где ваша пощечина? Вынимайте ее. А то я как раз хотел пояснить, что именно с вами надлежит сделать за этот невыносимый жаргон.
– Галимый ты какой! – только и сказала она. Потом рассмеялась. И добавила миролюбиво, даже ласково:
– Все вы, мужики, где-то бараны… – она задумалась на мгновение и уточнила игриво, -…тупорылые. А лично ты – шпрота утухшая. Промыл бы себе чайник-то.
– Да сама ты – швабра конопатая…
– Смотри-ка, разговорился молчун. Из тебя и фразы то обычно не вытащишь, а тут сразу все удовольствия: и мадмуазель, швабра рядышком…
Трудно поверить, что так разговаривают не какие-нибудь школяры на перемене, а женщина и мужчина, давно перешагнувшие рубеж двадцатилетия. Он – четыре, а она – двести восемьдесят четыре года назад.
Иногда так бывает: два умных, отважных и независимых существа пытаются подойти друг к другу поближе. Сократить дистанцию. Но они не умеют и, вероятно, никогда не научатся такой простой и такой естественной вещи, как флирт. Они не умеют хихикать. У них не получается острить без повода. Их остроты, произнесенные в том жарком и неудобном состоянии, когда дух томится, нелепей нижнего белья из прокатной стали… Им не достает мужества слегка соприкасаться, потому что каждое случайное касание обоих наполняет болезненной тревогой. Они язвительны, но как не быть им язвительными, если у броненосных крейсеров любовное чувство легче всего выражается залпами главного калибра, так что лучше загодя предупредить другого: знаешь ли, я люблю главным калибром, не лучше ли тебе поостеречься… Пожалуй, подумай еще разок. Но хуже всего, когда человек такой генерации вздумает все-таки пофлиртовать, глядя на существо, более приспособленное ко всяческому кокетству… Попробовать силы в подражательном жанре, так сказать. О! О! Случается, большие мохнатые псы подвывают сиренам, которыми пугают прохожих автомашины, мол, не слоняйтесь рядом… Это ужасно смешно и до крайности тоскливо: злая и сильная кавказская овчарка, комок первобытной энергии, выводит искреннюю сбивчивую арию, от которой какой-нибудь случайных путник понесся бы со всех ног, услышь, бедняга такое в лесу или где-нибудь на задворках; а рядом обманывает собаку нарядная лакированная самобеглая коляска, и так у нее удало получается – вот загукала, вот пискнула, а вот включились томные верещалки… то как зверь она завоет, то заплачет, как дитя. Но даже это дикобразное зрелище далеко не столь нелепо, как подражательный флирт в исполнении броненосного крейсера. Ну нет у крейсеров флиртовой железы! Не выделяется у них гормон легкого знакомства. Что ж тут поделаешь!
Зато браки между крейсерами, броненосцами, дредноутами и т. п. орудийной металликой – крепче некуда… Им только дай добраться до брачного состояния, дальше – как по маслу.
…В течение трех часов Машенька пыталась научить Мечникова форсировать тело. Чтобы прибавлялось силы. Выносливости, чтобы по стенам бегать, не исключая и такой пикантной подробности, как потолок. Но она сегодня была на диво плохим инструктором, а ее визави – на диво тупым курсантом.
Мечников разыскивал ее сразу после виктории у Вепревского моста. Ему трудно ходилось и очень хотелось спать. Она оказалась целее. Поэтому, едва Павел отправился искать, как его самого нашли.
– Ты жив!
– Ты жива…
