Книга Рыжий ангел - Джудит Айвори

ЧАСТЬ ВТОРАЯТЕНИ В ТЕНИ

Глава 21

Несколько человек в сумерках выбрались из повозки в предместьях Парижа. Под ногами скрипел снег. Вдалеке только начинали мелькать первые огоньки. Когда они доберутся до сердца города, снежинки будут неестественно сверкать в желтом свете уличных фонарей.

Адриан Хант поднял воротник плаща и плотнее замотал шерстяной шарф.

Француз по прозвищу Ле Сент, на добрых четыре дюйма выше Адриана и, по меньшей мере, на тридцать килограммов тяжелее, хлопнул его по спине. Ле Сент в их отряде только четыре месяца, и, как большинство новичков, он не был аристократом.

– Ну что, Ла Шассе, большое сегодня дело? Безумец – умный малый!

Ле Сент громко говорил на грубом французском языке, пересыпая речь ругательствами. Огромного мужчину прозвали Ле Сент[9]по той же причине, по которой его как-то нарекли месье Петит,[10]что называется – от противного.

– Действительно большое, – ответил Адриан.

– Ха-ха-ха! Какое у тебя кислое лицо! Ты что, сидишь на французском штыке?

– Нет… – Адриан чихнул. – Это из-за погоды. Утром на воде было очень ветрено. Я с четверга не могу согреться.

– Да уж, холодно, черт побери! Ты улыбался во весь рот, когда французы поднялись на борт. Безумец – молодец, что велел тебе заняться этим. Но у тебя лицо вытянулось после того, как они уехали.

– К нам отнеслись с подозрением.

– Ба! Национальные гвардейцы всех в эти дни подозревают. Они и друг на друга смотрят с подозрением. Но ведь сработало! Чертов план сработал! Все прошло как по маслу! Я люблю Безумца! – кричал Ле Сент во всю силу легких.

В группе царило радостное согласие. Один из мужчин локтем толкнул Адриана в бок.

– Знаешь, Ла Шассе, если бы не твоя дотошность в каждой мелочи, Безумец не поручил бы тебе это дело. Ты прекрасно осуществляешь его план. Давай это отпразднуем!

Раздались одобрительные возгласы. Люди были возбуждены и радостно взволнованы, как обычно после удачного дела.

И Адриан был в привычном состоянии: словно туго скрученная пружина. Он искал способ разрядиться, прежде чем взорвется и разнесет все вокруг.

Он снова чихнул. Болело горло, в животе урчало от голода. В последнее время боль в желудке стала привычной.

Мужчины вошли на улицы Парижа в прекрасном настроении. Они толкали друг друга, хлопали по плечам, обсуждали, какие напитки закажут и каких женщин затащат в постель. Время от времени они посмеивались над верностью Ла Шассе его маленькой «жене» – никто даже не спросил, действительно ли он женат на этой женщине, – него пристрастием к горячему шоколаду, когда все остальные пили ром. Адриан старался воспринимать добродушное подшучивание с юмором.

Он преуспел в этом большей частью потому, что едва слышал разговоры остальных. Он погрузился в анализ задачи, которая сильно беспокоила его.

Эдвард Клейборн настойчивее, чем обычно, требовал поймать Безумца, делая задачу все более бессмысленной. За прошлые пять месяцев «великая французская реформа», заквашенная на благосклонности Англии, показала свое подлинное лицо. Мнение политических кругов Англии значительно изменилось. Гильотина работала без перерыва. С начала сентября рубили головы не только аристократам, но и священникам, и простым горожанам. Это привело в чувство английских сторонников реформ.

Сентябрьские казни потрясли и Францию. Люди стали осторожничать и задумываться над каждым сказанным словом. Париж был под строгим контролем, никто не мог ни приехать, ни уехать без документов. От пристального наблюдения и слежки французов охватил ярый патриотизм, у всех на языке были звонкие революционные слова. Даже те, кто не разделял всеобщих идей, вынуждены были произносить их.

Безумец появился на сцене событий в августе, когда начались повальные аресты. Тюрьмы были переполнены, арестантов распихивали по монастырям и гостиницам.

Второго сентября Адриан получил ужасное известие. Сто девятнадцать священников, которые отказались присягнуть Республике и отречься от Рима, были безжалостно убиты в монастыре в самом сердце Парижа. Примчавшись на место через два часа после произошедшего, Адриан и его люди увидели только изрубленные тела и пепелище. Ужас той ночи ему никогда не забыть.

Но это было только начало. В следующие пять дней гильотина работала непрерывно. Перечень осужденных и казненных беспрестанно пополнялся. За это время Безумец спас больше людей, чем за прошедшие три года. Среди спасенных были женщины и дети – дети! – которым предназначалась та же страшная участь.

Народ охватила жажда крови. Толпа врывалась в тюрьмы. Больше тысячи людей было зарублено, заколото, забито лопатами. Адриан и его друзья были свидетелями страшной жестокости.

Это была худшая неделя в жизни Безумца. По сравнению с ней бледнело даже завтрашнее событие. Завтра на гильотину отправят только одного человека. Людовика Капета. Бывшего короля Франции. Это был финальный удар восставшей толпы.

Уличный фонарь высветил на стене слова, привлекшие внимание Адриана. Свобода. Равенство. Братство. Во что превратились эти возвышенные идеалы? Как могут такие благородные цели оправдывать убийства и власть толпы?

Ниже этих слов на шершавой поверхности было нацарапано еще что-то. Там был адрес некой Жанетты и несколько непристойных слов, описывающих, что она делает за несколько су. Адриан поморщился. Послание Жанетты казалось ему меньшим злом из двух.

Грандиозные усилия по спасению невинных людей казались теперь Адриану каплей в море. Безнадежность охватывала его, когда он видел этот разгул.

Дело идет к отъезду, думал Адриан. Через неделю он будет дома, в Англии. Адриан долго оттягивал этот момент, но теперь решил положить конец участию в этом деле. Нужно направить свой ум на что-то более продуктивное. Эдварду Клейборну придется удовлетвориться внезапным исчезновением Безумца и отказом графа Кьюичестера участвовать в дальнейших авантюрах. Англия вот-вот объявит войну Франции.

Адриан ускорил шаг. Он безумно устал. Глядя на идущую впереди группу, он с трудом сдержал рвущуюся наружу глупую улыбку. «Кабрели» старого министра множились, как прутики в руках колдуна. Трое из семи мужчин, шагавших впереди, были агентами, вынуждавшими Безумца скрываться и доверять лишь нескольким проверенным людям. Старый министр был в восторге, что Адриан пробрался в отряд, и был уверен, что через несколько дней он станет одним из доверенных лиц Безумца. Улыбка Адриана стала мрачной. Лишь одно печалило его в отъезде: будь в его распоряжении еще несколько месяцев, он, возможно, сумел бы устроить так, чтобы Клейборн финансировал отряд, даже не подозревая об этом.

– Вот оно! – воскликнул Ле Сент. – Любовь всей моей жизни! Пища моей души! Успокоительное средство для грубых существ! Кафе!