Книга Золотая чума - Алексей Баскаков

Старков прошелся по главной улице, увидел двухэтажный магазин с надписью «одежда» и зашел внутрь. Там, конечно, не было ничего хорошего. Длинными рядами висели костюмы, вызывающие тихий ужас и фасоном, и расцветкой. Обувь являла собой все тот же безысходный кошмар. Старков не принадлежал к особым ревнителям хорошей одежды. Он и над Башилиным всегда подшучивал: мол, доведет тебя до скамьи подсудимых любовь к красивым пиджакам. Но все-таки ходить в таких вот отрепьях не желал. Старков не любил маскироваться. Он всегда жил так, как хотел, так, как считал нужным. В лагере его уважали воры — за что пришлось заплатить ножевой раной — лезвие прошло в сантиметре от печени. Его уважали граждане начальники. Он проложил дорогу, за несвоевременную сдачу которой шестеро чекистов превратились в зэков. Об этом память — рваный шрам на морде. Старков всегда жил широко и весело — и давал жить другим.

Бывший хозяин Колымы подошел к одному из продавцов, который, судя по физиономии, повидал в жизни всякое, и, напустив на себя простодушный вид, обратился к нему:

— Слышь, браток, а нельзя ли с директором переговорить? Дело у меня к нему. — Вынув из кармана трешку, он незаметно положил ее на ладонь продавца.

— Директора? Почему ж нет? Пройдемте, пожалуйста.

Директор сидел в крохотном захламленном кабинете и имел вид фараона, который находится гораздо выше таких суетных проблем, как снабжение населения одеждой. Но Старков знал, как подняться на высоту директорского величия.

— У меня, понимаете ли, такое дело. Я вот только что с Крайнего Севера. Три года безвылазно в тундре. Еду в отпуск на юг. А одежды-то и нет никакой приличной. Не в этом же ехать. Да ведь меня ни в один приличный ресторан не пустят. А у вас, я гляжу, ассортимент какой-то не того… Я вас очень прошу как рабочий человек, может, найдется что-нибудь получше, а?

Директор, как и следовало ожидать, понял его с первого взгляда. Он, конечно, видал таких не один и не два раза. Якутск — транзитный город. Теперь, когда самолеты «Аэрофлота» летают из Магадана напрямую, подобных персонажей поубавилось. Но ведь и Якутия — край богатств, которые никто пока сосчитать не сумел. Из ее невообразимо огромных северных районов стройными рядами перли оборванцы, мимо которых глупый житель столиц проходил в своих модных шмотках, презрительно задрав нос. А между тем в карманах ватника или кожанки у таких людей хранились суммы, о которых столичные зазнайки не могли даже и мечтать. Именно поэтому директор сразу превратился в заботливого работника торговли, чьей единственной целью является обслужить по первому разряду рабочего человека.

— Конечно, конечно. Мы всегда готовы помочь героическим труженикам Севера. Вы знаете, у нас совершенно случайно остался один костюм. Ну прямо на вас…

Через полчаса, выходя из магазина и глянув в зеркало, Старков удовлетворенно ухмыльнулся. Исчез грязный обтрепанный обитатель тайга. По лестнице спускался солидный, знающий себе цену человек, направляющийся в очередной законный отпуск. Правой рукой он проверил лежащий во внутреннем кармане пистолет. Надо бы выбрать время и перешить карман. А то как-то плохо вынимается…

Свою старую сбрую он выбросил во дворе на помойку, вышел на улицу и остановил такси.

— Шеф, отвези меня в хороший ресторан.

— Так он за углом, хрен ли тут ездить?

— Ну а тебе трудно? — Старков сунул таксисту три рубля.

— Да, нет проблем. — Таксист тоже долго жил в Якутске и прекрасно знал нравы людей, пришедших с Севера. Он двинул машину в сторону самого дорогого в городе ресторана.

— Слышь, командир, а тебе еще чего не надо? Я тут девчонок знаю хороших. Могу познакомить.

— Да нет, это пока ни к чему. Вот на юг приеду — тогда и бабы будут, и вся хорошая жизнь…

Он вошел в ресторан и сел за столик в углу. Заказал себе пятьсот граммов коньяку и хороший обед. Когда официант принес спиртное и закуску, он налил себе стопку, закусил колбасой и задумался.

Последние десять дней были сущим адом. Может, кто-нибудь когда-нибудь и пробовал пропереть летом на вездеходе эту паскудную трассу, но Старков о таких не слышал. Если кто и пропер — тот точно был героем. Сколько раз за время пути Старков проклинал свою доверчивость. Поверил, кретин, одному водиле, который уверял, что это трасса проходима. Соврал он. Этот зимник непроходим. Сплошное болото. Мощный вездеход, который шутя шпарит по тундре, буксовал здесь на каждом шагу. Болота, ручьи, крутые подъемы. Столь же крутые и скользкие спуски. Длинные, длинные километры. А у тебя единственная цель — выбраться из этого вот болота. И ты выбираешься. Газуешь, рубишь и подкладываешь под гусеницы лесины. Снова газуешь. Выбираешься. И тут же влезаешь в следующую топь. Все начинается сначала. Двое спутников Старкова были ребята неслабые. Они согласились лезть в эту погань не только из-за непомерных денег, которые обещал им Старков. Честно говоря, людям, которые работали только за рубли, Геннадий Сергеевич не шибко доверял. Потому что ведь этот самый рубль в могилу не возьмешь. Такой человек всегда будет слишком заботиться о своей шкуре. А побеждают как раз те, кто о шкуре в нужный момент вообще не думают. Для этого нужна в человеке еще какая-то страсть. Любая. К приключениям. К убийству. Та, которая помогает в критический момент забыть, что ты смертен. Только так и делаются настоящие дела.

Так вот, эти ребята загорелись пройти там, где не ходил никто. Они были отличными механиками-водителями, которые начали с танков и продолжили крутить баранку в путешествиях по русскому Северу. Они и замерзали в тундре, и тонули в болоте. И отбивались от беглых зэков, и убегали от милиции с незаконным золотом. Словом, ребята, которых ничем не запугаешь. Но и они сдали. Старкову приходилось заставлять их чинить полетевшие траки, наставив на них карабин. Он спал урывками, — придавив одной рукой винтовку, держа в другой пистолет… В общем, когда дошли до Теплого Ключа, места, откуда уже летают кукурузники «Аэрофлота», все были на пределе — и люди, и вездеход. Но ведь дошли! Честно говоря, Старков собой гордился. Даже не потому, что удачно ушел от погони, а потому, что он все-таки сумел это сделать!

Он честно расплатился с ребятами, выдав им вдвое против обещанного.

Вездеход они не просто бросили в болото. Во-первых, зачем оставлять следы? А во-вторых, все-таки жаль боевого товарища, перенесшего такое — и все-таки оставшегося на ходу! Своих не бросают. Они оставили вездеход на какой-то авторемонтной базе. Договорившись, что, мол, мы скоро за ним вернемся. А законы Севера такие. Если за ним не придут — то его возьмут себе. И никакой прокурор не вытащит из местных ребят признания, что этот вездеход не стоял тут с сотворения мира…

Первые дни пути Старкова душило бешенство. Он проиграл! Проиграл главную игру в своей жизни! Дело было опять же не в деньгах — их у него на швейцарских счетах имелось достаточно, чтобы всю остальную жизнь о них не думать. Но Старков был азартным игроком. И сознание того, что его кто-то — он так и не мог понять, кто — переиграл, мешало ему трезво мыслить. Но тайга и горы, грязь, летящая в лицо из-под гусениц вездехода, — просветляет. В конце-то концов, не повезло — и ладно. Можно попытаться начать сначала. Они, кто бы там ни был из всей этой чекисткой братии — ждут, что он полезет через границу. И пусть ждут. Когда-нибудь им надоест. Они люди государственные, у них дел много. Можно спокойно посидеть пару-тройку лет в Крыму. Попить местного вина, поплескаться в теплом море, поспать с приезжими курортницами. Вроде как санаторий. А потом уж можно двигать на Запад. И уж там снова выбирать себе дело. Благо много троп нехоженых, много стран нецивилизованных. Старков, думая о своих тысячах в Швейцарии, никогда не имел в виду какие-нибудь там белые пароходы и роскошные отели. Здесь, в этой стране, ему мешали развернуться. Но дикие места есть и в других точках планеты. Жаль, он родился не в то время, когда люди с ружьями в руках захватывали огромные территории. Уж он бы не поступил с Аляской, как эти козлы-американцы. Уж он бы там устроил город-сад, который хотел устроить Берзин, да ему помешали…