Книга Иисус. Возвращение из Египта - Энн Райс

Правда, я понимал, что мои дяди не стали дожидаться очищения, прежде чем вновь приняться за работу в Сепфорисе. Они не могли себе этого позволить. Некоторые из них не прерывали работы во все время нашей болезни. А женщины ходили на рынок и в огород, потому что иначе было нельзя. Я не задавал об этом никаких вопросов. Я понимал, что мы делали все, что было в наших силах. И я доверял решениям своих дядей и Иосифа. Люди делают только то, что могут.

Через некоторое время после очищения, когда я еще даже не начал выходить со двора, среди моих дядей возник жаркий спор.

В те дни в Сепфорисе было столько работы, что они могли выбирать, брать ли самую тяжелую работу, или самую любимую, или самую сложную, где они могли показать свое мастерство. Однако Иосиф, который принимал решение, назначал за любую работу одинаковую цену. Дяди считали, что это неверно, и их поддерживали другие плотники в Сепфорисе. Все хотели получать двойную плату за сложную и тонкую работу, а Иосиф отказывался поднимать цену.

Наконец мы все собрались и пошли на вершину холма к раву Берехайе, хотя им хотелось бы поговорить с равом Иакимом, самым строгим фарисеем.

— Нам нужен фарисей для решения этого вопроса, — сказал дядя Клеопа.

И все согласились, включая Иосифа. Но никто не мог обратиться к младшему раввину перед тем, как обратиться к старшему.

Рав Берехайя выслушал нас и тут же послал к раву Иакиму, фарисею, наказав сделать так, как скажет тот.

Для нас, детворы, места в доме рава Иакима не нашлось. Мы остались на улице, но становилось все жарче, и мы вернулись домой.

Мужчины отсутствовали довольно долго, но когда они пришли, то были в хорошем настроении. Похоже, решение рава Иакима устроило всех: в те дни, когда наши мужчины будут получать двойную плату, мы, дети, можем заниматься в школе до самого обеда. И Иосиф согласился на это!

Мы захлопали в ладоши! Это была замечательная новость. Мы с Иаковом радостно переглянулись. Даже Сила и Левий обрадовались. Обрадовался и Маленький Симеон, едва ли понимая, о чем идет речь.

Значит, мы сможем научиться большему. А семья получит больше денег.

Мама выглядела очень довольной.

В тот вечер за ужином мы пили хорошее вино, и в свете ламп Иосиф прочитал нам одну из греческих историй, которую мы обожали, со свитка, привезенного из Александрии: историю Товита.

Вся наша семья собралась послушать эту историю, даже женщины, потому что нам всем очень нравилось слушать, как ангел Рафаил явился Товии, сыну Товита, но не признался, что он ангел, и как он велел Товии поймать рыбу, что пыталась поглотить юношу, и приготовить из ее внутренностей снадобья, и как приказал ему жениться на молодой девушке Сарре, дочери Рагуила, и как Товия испуганно спрашивал, не правда ли это, что у Сарры уже было семь женихов и всех их убил в ночь свадьбы демон.

Мы хохотали, когда Иосиф читал эту часть голосом наивного Товия. А потом Иосиф снова стал ангелом Рафаилом:

— Послушай же меня, брат: ей следует быть твоею женою, а о демоне не беспокойся.

И Иосиф читал дальше голосом ангела о том, что Товия должен вложить внутренности рыбы в курильницу, и тогда запах внутренностей отгонит демона навсегда.

— Такой запах отогнал бы кого угодно, не только демона! — воскликнул Клеопа. Засмеялись все, даже мама.

Затем Иосиф быстро прочитал дальнейшие указания ангела Рафаила:

— Когда же тебе надобно будет приблизиться к ней, встаньте оба, воззовите к милосердому Богу, и Он спасет и помилует вас. Не бойся, ибо она предназначена тебе от века, и ты спасешь ее, и она пойдет с тобою, и я знаю, что у тебя будут от нее дети, и будут они братья и сестры, и хватит уже об этом.

И снова мы засмеялись, да так сильно, что слезы потекли у нас из глаз.

— Так вот как это делается! — сказала тетя Есфирь, и взрослые снова засмеялись, переглядываясь.

— «И хватит об этом»! — восклицала тетя Саломея, вызывая новые взрывы хохота среди женщин, как будто матери знали, что в этих словах еще больше смешного, чем мы догадывались.

— Уж ангел-то знает! — веселилась тетя Есфирь. И вдруг все примолкли. Смех стих.

Я увидел, что все сначала смотрели на мою маму, а потом отводили глаза в сторону.

Мама же, опустив голову, помолчала немного, а потом улыбнулась. Она засмеялась. Она качала головой и смеялась, и все подхватили ее смех.

В этой истории было еще много забавных мест, и мы знали их все. От запаха рыбьих внутренностей демон бежал, и тогда ангел связал его. Товия полюбил Сарру, а отцу ее Рагуилу так понравился, что тот не хотел отпускать его из своего дома, и брачный пир длился четырнадцать дней, а когда Товия добрался домой, то он сумел вылечить слепого отца опять же с помощью рыбьих внутренностей, как научил его ангел, и снова был брачный пир, и все были счастливы. Затем шла более серьезная часть истории, длинные и прекрасные молитвы Товии, которые мы все знали наизусть и повторили хором по-гречески.

Когда мы уже близились к концу, Иосиф, который вел нас, стал произносить слова медленнее, как будто здесь они имели для нас большее значение, чем когда мы были в Египте.

— Иерусалим, город Святый! Он накажет тебя за дела сынов твоих и опять помилует сынов праведных. Славь Господа усердно и благословляй Царя веков, чтобы снова сооружена была скиния Его в тебе с радостью…

Мы все подумали о сражениях, что по-прежнему шли в Иерусалиме. Молитва продолжалась, и я постарался отодвинуть воспоминания прочь; я видел теперь храм таким, каким он был до того, как в нем началось побоище.

Я видел высокие стены, видел сотни людей, собравшихся там, чтобы помолиться, проходящих через ванны, через туннель, во двор язычников. Я слышал, как люди выкрикивают строчки из псалмов.

А мы молились, повторяя за Иосифом:

— Многие народы издалека придут к имени Господа Бога с дарами в руках, с дарами Царю Небесному; роды родов восхвалят тебя с восклицаниями радостными…

Внутри меня засиял свет, и я погрузился в сон, сладостный, легкий сон, сквозь который я слышал слова молитвы, все еще лежа на циновке, подложив руку под голову: «И назовут Тебя Избранным и будут звать так во веки веков».

Вот так болезнь покинула наш дом. Смерть покинула наш дом. И вся нечистота исчезла из него. И слезы. И хотя мой сон о странном создании с крыльями и прекрасными глазами все еще беспокоил меня и то, что я не могу никому рассказать о нем, тревожило мое сердце, вскоре я сумел спрятать воспоминание о нем подальше, как спрятал воспоминание о залитом кровью храме. И жизнь снова продолжалась. Я был счастлив и знал это, потому что еще раньше я хорошо понял, что такое несчастье и что такое страх, болезнь и горе. А теперь все это прошло.

20

Как только мама мне разрешила, я искупался в микве, где вода сейчас была очень холодная и высокая, скрывающая меня с головой, и надел чистые одежды, а потом поднялся по холму к дому великого рава Берехайи. Слуги сказали мне, что он в синагоге, и я отправился туда, не забыв омыть руки в источнике, потому что никто ведь не знал, что я только что вымылся в микве.