Книга Клуб гурманов - Саския Норт

— Может, он и боялся такой реакции?

— Я должна признаться, что у меня было какое-то странное чувство, когда он умер. Ханнеке только написала: «Случилась катастрофа. Мой любимый умер». Мы все были в шоке, отчасти и потому, что она так о нем тревожилась.

— Этот ваш форум, его еще можно найти в интернете?

— Конечно. На www.отношения-онлайн.nl, под разделом «две любви».

Я набрала адрес.

— Спасибо за откровенность, Мо. Я поищу.

— Я хочу остаться анонимной. Я ведь тоже замужем, и у меня трое детей. Если захочешь еще что-то узнать, ищи меня через интернет. Мой адрес есть на форуме.

— Понимаю. Спасибо. И удачи тебе.

— Тебе тоже.

Я перебирала сообщения, удивляясь, что у стольких женщин было по двое любимых мужчин, и при этом они еще находили время общаться в чате. Я нашла Ханнеке, то есть Хан 64, и прочла ее первое сообщение.

Дорогогая Мо!

В моей жизни сейчас тоже две любви. За одним из них я замужем 8 лет, другого знаю 2 года. Он друг моего мужа, и его жена — моя подруга. То есть все сложно. Для ясности я буду называть его № 2. Наш роман начался после того, как его положили в клинику по причине острого психического расстройства. Я тоже лежала в такой клинике, еще когда была студенткой, то есть я, как никто другой, знала, что́ ему приходится переносить, как ему одиноко, что никто не может его понять, как ужасно, когда тебя оставляют друзья и смотрят со стороны, как будто ты превращаешься в обезьяну. Я хотела поддержать и помочь ему, потому что со мной рядом тогда никого не было.

Не буду затягивать, между нами что-то возникло, наши разговоры становились все более открытыми и доверительными, и скоро также выяснилось, что мы оба живем в очень сложных браках и ни с кем не можем поговорить об этом.

У всех остальных наших друзей были идеальные семьи, по крайней мере, на первый взгляд, а они любят производить впечатление. И если у них бывают проблемы, то никто не признается, как я заметила.

С тех пор как № 2 выписали домой, наши отношения стали и сексуальными тоже. Желание было таким сильным, нам так хотелось честной страстной любви, мое чувство к нему такое большое и сильное…

Я чувствую себя чудовищно виноватой из-за этого романа, но все равно не могу его прекратить. Я никогда еще не была такой счастливой и одновременно несчастной. Я живу украденными минутами, когда нам удается побыть вместе, а в остальное время я тоскую по нему так сильно, что мне становится больно.

Возможно, мы оба искали приключения или утешения, я не знаю. Проблема в том, что мы неожиданно влюбились друг в друга, а этого делать было нельзя. Я не хочу причинять боль моему № 1, и что еще важней, не хочу ранить детей. А № 2 сразу дал понять, что он никогда не оставит свою жену, потому что не сможет жить без детей.

Я могу рассказывать все это часами, но только это вряд ли кому-то нужно. Ты должна знать, что я тебе очень сочувствую, и ты не одна.

Слезы текли по моим щекам и прижатым ко рту рукам. Мне показалось, что Ханнеке говорила со мной. Как будто она была рядом, не физически, конечно, но ее слова жили в виртуальном мире, она все-таки что-то мне оставила. Не намеренно, а тщательно их спрятав. Но я нашла эти слова, и они глубоко меня ранили. Я была одной из тех подруг с идеальными на вид отношениями, у которой не нашлось времени на ее проблемы. Я провела мокрыми ладонями по волосам и задумалась, но так и не смогла вспомнить, чтобы она делилась со мной проблемами с Иво. Я даже не знала, что она когда-то лежала в клинике.

Ну вот, это все-таки случилось. Нас застали. Кое-кто, называющий себя другом, видел нас и рассказал его жене. У него дома начался настоящий ад. Мы только что 10 минут говорили по телефону, он совсем раздавлен. Она царапала, била, пинала его, ругалась и угрожала, что он никогда не увидит своих сыновей. «Только ударь меня, — кричала она, — у меня будет еще одна причина с тобой развестись». Как он может любить ее, предпочесть мне эту истеричную ведьму? Я сказала, что он должен пойти в полицию, но он не видит в этом смысла. Он считает себя виноватым и не хочет ни видеть, ни слышать меня. Он будет стараться сделать все возможное, чтобы спасти свой брак, как он мне сказал, и тогда я разозлилась, тупая идиотка. Он заплакал и сказал, что не может поступить иначе, что он не сможет стать счастливым, зная, что разрушил две семьи. И ведь это правда, черт возьми. Но только, Господи, как мне больно. Я буду заканчивать. Все время бегаю в туалет от нервов.

До скорого.

* * *

Господи, какой кошмар. Всю ночь говорили с № 1. Кричали, плакали. № 2 был здесь со своей женой и мы вели светскую беседу. В присутствии других она ведет себя как понимающая, милая женщина…

№ 1 закрылся у себя в кабинете. Он чувствует себя обманутым. Так ужасно видеть, сколько боли я ему причиняю. Это разбивает мне сердце. Впервые за многие месяцы я снова что-то к нему почувствовала, но он меня отталкивает. Я не знаю, наладится ли все это когда-нибудь. Очень боюсь, что останусь вообще одна. Мой № 1 больше всего боится, что об этом узнает вся деревня. Я пообещала ему, что никому не скажу.

* * *

Мы не общаемся почти месяц, но я все равно каждый час смотрю на мобильный, не пришло ли мне сообщение. Когда же пройдет эта тревога? Я схожу с ума. Мы видимся теперь только в присутствии других, и мне в такие моменты кажется, что все на нас смотрят. С ним что-то не так, я вижу это. Он ужасно замкнулся, много пьет и скандалит. Его жена, по-моему, задумала какую-то месть. Висит на шее у всех мужчин. Просто гадко смотреть, что никто не видит, какова она на самом деле. Я боюсь что-то сказать. Я боюсь, что тогда она причинит ему еще больше боли. Я ничего не понимаю. Теперь они вдруг собрались переехать…

Она что-то замышляет, я вижу… Мне страшно. И я одна. К счастью, у меня есть вы.

* * *

Случилась катастрофа. Мой любимый умер.

Это было ее последнее сообщение. Я закрыла сайт и посмотрела на окошко msn. Ввела адрес Ханнеке и попробовала разные пароли. С пятой попытки я зашла в систему. Паролем оказался ее домашний адрес.

«В этой папке сообщений нет», —

высветилось на экране. Все входящие и исходящие и-мэйлы были уничтожены. Меня кто-то опередил.

35

Я не знаю, как смогла продержаться в тот вечер, как я сидела за столом с Бабетт, Михелом и детьми, хотя чувствовала себя так, будто в голове гудел пчелиный рой. У меня даже получалось иногда улыбаться, притворяться, что я внимательно слушаю детские рассказы про школу, пожевать кусочек бифштекса и даже проглотить его, несмотря на стойкое сопротивление пищевода. Если Михел прикасался ко мне, я вздрагивала, как от удара током. При каждом взгляде на Бабетт меня переполняло отвращение к ней. Одно было совершенно ясно — эта женщина должна убраться из моего дома. Ее присутствие было как опасный смертельный вирус. Но решить проблему в этот же вечер было невозможно, это было бы слишком подозрительно.