Книга Мера отчаяния - Донна Леон

— Помнишь, мы покупали «Имодиум», когда были в Египте?

Брунетти представилась поездка в Египет десять лет назад: оба мучились сильной диареей и два дня жили на йогурте, рисе и «Имодиуме».

— Точно.

— Никаких рецептов, никаких вопросов и очень, очень дешево. Если б я могла составить список препаратов, которые принимают мои друзья, чтобы успокоить нервы, можно было бы накупить всем подарков к Рождеству на пять лет вперед. — Заметив, что он не спешит смеяться ее шутке, она снова заинтересовалась атласом. — Так что там с этими странами?

— Митри получал оттуда деньги, крупные суммы. Или его компании получали. Я не знаю, как именно обстояло дело: все средства отправлялись в Швейцарию.

— Все деньги в конце концов оказываются именно там, разве не так? — спросила она его с усталым вздохом.

Брунетти стряхнул с себя мысль о злополучных странах и отложил атлас в сторону, на диван.

— Где дети? — спросил он.

— Ужинают у моих родителей.

— Может, в таком случае сходим куда-нибудь? — предложил он.

— Ты хочешь куда-нибудь меня сводить? Чтобы нас видели вместе? — проговорила она тихонько.

Брунетти точно не знал, какова доля шутки в ее словах, поэтому решительно ответил:

— Да.

— А куда пойдем?

— Куда хочешь.

Она прижалась к его плечу:

— Я не хочу ходить далеко. Как насчет пиццы в «Дуэ Колонне»?

— В котором часу вернутся дети? — спросил Брунетти.

— Думаю, не раньше десяти, — ответила она, глядя на часы.

— Хорошо, — проговорил он, поднося ее руку к губам.

22

Ни назавтра, ни на следующий день Брунетти не узнал ничего о Палмьери. В «Газеттино» появилась статья, в которой сообщалось, что в расследовании по делу Митри нет никаких сдвигов, однако имя Паолы там не упоминалось, из чего комиссар заключил, что его тесть действительно с кем-то поговорил. Общенациональные газеты тоже молчали. А позже в кислородной камере миланской больницы заживо сгорели одиннадцать пациентов, и история с убийством Митри была забыта, так как пресса занялась обличением системы здравоохранения.

Синьорина Элеттра сдержала слово и предоставила ему информацию о Сандро Буонавентуре на трех страницах. Женат, двое детей, оба учатся в университете, дом в Падуе и квартира в Кастельфранко Венето. Расположенная там фабрика, как и упоминал Буонавентура, записана на имя сестры. Деньги за нее были заплачены в течение одного дня, после того как с венецианского счета Митри сняли крупную сумму.

Буонавентура работал управляющим на одном из заводов Митри, пока не стал директором фабрики, принадлежавшей сестре. Вот и все: типичная история успешного бизнесмена среднего класса.

На третий день поймали человека, обчистившего почту на кампо Сан-Поло. На исходе четвертого часа допроса он сознался и в ограблении банка на кампо Сан-Лука. Это был тот самый тип, которого Яковантуоно в первый раз опознал по фотографии и которого он после смерти жены перестал узнавать. Пока с задержанным работали, Брунетти спустился в комнату, где его держали, и заглянул внутрь через стекло в двери: оно было прозрачным только снаружи. Комиссар увидел перед собой невысокого коренастого мужчину с редеющими темными волосами — Яковантуоно, вторично давая показания, описал худого рыжеволосого человека.

Брунетти вернулся в кабинет, позвонил в Тревизо Негри, полицейскому, расследовавшему смерть синьоры Яковантуоно, — дело, которое и делом-то нельзя было назвать, — и сообщил ему, что они арестовали грабителя и он не имеет ничего общего со словесным портретом, предоставленным Яковантуоно на втором допросе.

Поделившись с коллегой этой информацией, Брунетти спросил:

— Что он делает?

— Ходит на работу, возвращается домой, кормит детей обедом и каждый день отправляется на кладбище, чтобы положить свежие цветы на ее могилу, — ответил Негри.

— Другая женщина появилась?

— Пока нет.

— Если он действительно убил жену, то он хорошо притворяется, — заметил Брунетти.

— Во время разговора со мной он был очень убедителен. Я даже отправил ребят охранять семью и следить за домом на следующий день после ее смерти.

— Они что-нибудь видели?

— Ничего.

— Дайте мне знать, если что-то всплывет, — попросил Брунетти.

— Вряд ли это случится, как думаете?

— Вряд ли.

Обычно Брунетти инстинктивно чувствовал, если человек врет или пытается что-либо скрыть, но по отношению к Яковантуоно никаких подозрений, никакого предостерегающего внутреннего голоса у него не возникало. Комиссар поймал себя на курьезном ощущении: он не знал, чего ему больше хочется — оказаться правым или получить подтверждение тому, что маленький повар из пиццерии — действительно убийца.

Телефон зазвонил, когда его рука все еще лежала на трубке; резкий звук пробудил комиссара от задумчивости.

— Гвидо, это Делла Корте.

Брунетти тут же мысленно переключился на Падую, Митри и Палмьери.

— В чем дело? — Он был слишком взволнован, для того чтобы тратить время на любезности, и мысли об Яковантуоно уже полностью улетучились у него из головы.

— Похоже, мы его нашли.

— Палмьери?

— Да.

— Где?

— К северу отсюда. Он вроде бы работает водителем грузовика.

— Грузовика? — с удивлением повторил Брунетти. Какая обыденная профессия для человека, убившего четверых!

— Под другим именем. Микеле де Лука.

— Как вы его нашли?

— Один из наших ребят из отряда по борьбе с наркотиками поспрашивал кое-кого, и осведомитель дал ему наводку. Парень не был уверен, так что мы послали туда своего агента, и он опознал Палмьери со всей определенностью.

— Есть вероятность, что агента заметили? — спросил Брунетти.

— Нет, наш человек — профессионал. Хочешь, чтобы мы его арестовали?

— Не уверен, что это будет легко.

— Мы знаем, где он живет. Можно провести операцию ночью.

— Где?

— В Кастельфранко Венето. Он работает водителем грузовика на фармацевтической фабрике под названием «Интерфар».

— Я приеду. Он мне нужен. Сегодня ночью.

Чтобы вместе с падуанской полицией отправиться на штурм квартиры Палмьери, ему пришлось солгать Паоле. За ланчем он сообщил ей, что полиция Кастельфранко задержала подозреваемого и хочет, чтобы он, Брунетти, съездил туда и побеседовал с ним. Когда она спросила, почему это потребует его отсутствия на всю ночь, комиссар объяснил, что подозреваемого привезут очень поздно вечером, а после десяти поезда оттуда не ходят. По правде говоря, в тот день после полудня поезда в Венето не ходили вообще. В полдень авиадиспетчеры объявили несанкционированную забастовку, закрыли аэропорт, и прибывающим самолетам приходилось приземляться в Болонье или Триесте. Железнодорожники решили поддержать их, так что все железнодорожное сообщение в Венето встало.