Книга Далекие берега. Навстречу судьбе - Ромэн Сарду

Барнвел, шотландец сорока девяти лет, владел рисовой плантацией в Бофоре, расположенном к югу от Чарльзтауна. Он был известен своими военными подвигами и получил прозвище Тускарора Джек. Встав во главе ополченцев колонии, он одержал победу над индейцами тускарора.

Джону Ламару было уже семьдесят пять лет. Он был высоким, стройным и мускулистым, несмотря на возраст. Волосы и борода у него были седыми. Пронырливый рабовладелец с берегов Саванны, родившийся на Барбадосе, впервые приехал в Лондон.

По мнению Барнвела, все торговые вопросы, связанные с Южной Каролиной, были неуместны до тех пор, пока не решена проблема безопасности.

— Чарльзтауну угрожают индейцы, испанцы и французы, — сказал он. — У нас нет армии, мы беззащитны, а огромные девственные территории к югу и западу открыты для захватчиков.

Барнвел предложил перенять тактику французов, которой те придерживались в Канаде, и создать «санитарный кордон» — полосу укреплений вдоль границ колонии.

Джон Ламар раздал присутствующим французские листовки, призывавшие кабинет Версаля и французов из Луизианы и Миссисипи захватить земли, расположенные на юге Каролины.

— Если им удастся это сделать, двенадцать английских колоний окажутся окруженными французами с юга, запада и севера! Для бегства нам останется лишь океан!

Радикальный проект по вытеснению англичан с американского континента, который был разработан по инициативе Людовика XIV и поддержан испанцами в 1702 году, так и назывался: «Каролинский проект».

— Что будет делать английское королевство, если его поселенцам из Нового Света придется возвращаться на родину-мать? — спросил Ламар.

На членов комиссии аргументы и сама личность каролинца произвели сильное впечатление.

Ламар вытащил книгу, которую Муир тут же узнал. Именно ее показывал ему Пюрри. Рисовальщик и этнограф Томас Ламар был сыном Джона Ламара!

— Если вы внимательно ознакомитесь с ученым трудом моего старшего сына, то поймете, какие богатства таят в себе наши земли. Защитите их, и они обогатят вас! — призывал Ламар.

Августус Муир, не знавший реальных трудностей Каролины, которая едва не была утрачена в ходе войны с бывшими союзниками ямаси, осознал, что его планы относительно американского шелка и пятисот тысяч фунтов стерлингов должны учитывать необходимость военной поддержки. Ему потребуются влиятельные покровители. Говоря об издержках подобного предприятия, Роберт Валпол напомнил ему о шотландце Вильяме Паттерсоне, основателе Банка Англии, который пустился в авантюру, решив колонизировать Дарьенский перешеек,[8]и потерял там все свое состояние.

— Я объявлю подписку на акции, — решил Августус.

Муир организовал встречу Пюрри, Монтгомери, Барнвела и Ламара и попросил составить рекламный документ, в котором говорилось бы о совпадении их точек зрения.

Перспектива огромных прибылей от торговли шелком, аскетичный образ жизни в колонии, созданной по модели Азилии, военные форты для защиты самой идеи английских колоний в Америке — Августус нисколько не сомневался, что он найдет деньги и необходимую поддержку, заполучив монополию на английский шелк.

Впервые он поставил свое имя вверху списка подписчиков на акции. Его имя само по себе было порукой, и это должно было вызвать общественный интерес.

Было учреждено акционерное общество «Шелк Каролины».

После того как будут собраны деньги, Муир планировал попросить своего друга короля Англии Георга I выделить ему земли, и тогда Джорджия станет реальностью.

Тем временем в Лондон приехал старший сын Муира.

После трагедии в Лондондерри, когда на его глазах был захвачен адмиральский корабль флота Муиров, Вальтер ни на минуту не оставлял попыток вернуть «Раппаханнок». Однако новый хозяин корабля Чарльз Чи Бэтман оказался воплощением осторожности. Никто не знал, где находится «Раппаханнок». Когда думали, что его вот-вот схватят, корабль исчезал. Когда думали, что он находится на расстоянии в тысячу миль, корабль появлялся поблизости, и его противник нес тяжелые потери.

— Как Бэтману удалось набрать экипаж, способный управлять таким мощным кораблем, как наш «Раппаханнок»? — спросил Августус.

— Он пользуется поддержкой ирландцев, бежавших в английские колонии. Ведь большинство из них смогли уехать только благодаря ему, — ответил Вальтер. — К великому нашему сожалению, он давно готовил захват.

Вальтер приехал в Лондон, чтобы сообщить отцу, что отказывается от попыток вернуть «Раппаханнок».

— Этот корабль служил мне убежищем в течение многих лет. Отныне, когда мы больше им не владеем и когда представляется маловероятным, что в ближайшее время нам удастся его вернуть, я предпочитаю отказаться от командования флотом Фактории.

Августус принялся возражать, но его сын был непоколебим в своем решении.

— Я устал бороздить моря.

— Хорошо. Не важно как, но ты мне можешь понадобиться в Лондоне. Или в новой колонии, которую я рассчитываю вскоре основать.

— Вы неверно меня поняли, отец. Я покидаю пост командующего флота, а также прекращаю участвовать в деятельности Фактории Муира.

— Что ты такое говоришь?

— Я хочу уехать в свои владения, возможно, продолжить религиозное образование. Мой брат Клеменс с успехом заменит меня. Он вполне этого заслуживает, ведь он так долго подменял меня в Лондоне. Я отказываюсь от своего права первородства.

Гневные упреки Августуса ни к чему не привели.

— Я хочу тишины и одиночества, — сказал Вальтер. — Это окончательное решение.

Вальтер встал, собираясь покинуть рабочий кабинет отца. Но прежде чем выйти, спросил:

— Есть известия о Шеннон?

Августус покачал головой.

— Ничего, — ответил он. — Прошло шесть лет. Не стоит надеяться. Она могла изменить имя, уехать из страны.

Даже умереть. Я использовал все средства, чтобы найти ее. Но это не дало никаких результатов.

Вальтер грустно покачал головой и вышел.

Августус никогда не рассказывал старшему сыну о том, что произошло в Драйбурге между ним и Шеннон. Тем более он не объяснил ему внезапное исчезновение всех членов клана Монро. Что касается юной Шеннон, то вопреки тому, что Муир утверждал, он нашел девушку через несколько дней после ее отъезда из поместья в Драйбурге.

Только Муир никогда не осмелился бы признаться сыну, что он с ней сделал, на что он ее обрек.

Публичная подписка на акции Джорджии потерпела сокрушительное фиаско.

Колонии в Америке перестали делать сборы. Даже перспектива существенной торговой выручки и патриотические чувства, к которым взывали ради защиты поселенцев, никого не взволновали.