Книга Золото Ариеля - Элизабет Редферн

— Такими золотыми тарелками можно одурачить много народу, верно, Робин? Нажить целое состояние.

Робин, который не любил Фревина, не обратил на это внимания и продолжал молча натирать серебряную тарелку, которую держал в руке, черной от пепла тряпкой, пока ее поверхность не превратилась мало-помалу в золотую. Он надеялся, что Нед со своим письмом обойдется и без трюков.

Наконец, серебряных дел мастер решил, что тарелки достойны его богатого клиента, и запер их в дубовый сундук, в который прятал на ночь ценные вещи. Фревину было велено принести угля для печки миссис Джебб. Робину было приказано прибраться и подмести пол.

А после этого Тобиас сказал Робину, что его работа еще не кончена; он не получит ужина до тех пор, пока не сходит с поручением на пристань Вул, примерно в миле отсюда, и не заберет новый молоточек, заказанный тамошнему кузнецу.

Город был во власти холодной декабрьской ночи. Тьму, опустившуюся над ним, лишь немного рассеивал свет луны, и туманная сырость поднималась от реки. Остатки снега растаяли, но воздух все равно был промозглый. Робин торопливо, сколько хватало сил, шел через город к пристани Вул, забрав молоточек, он сунул инструмент глубоко во внутренний карман, потом, совсем ослабев от голода, потому что не ел ничего, кроме корки хлеба и жидкой каши в полдень, пустился в обратный путь, надеясь, что от скудного ужина, который миссис Джебб с большой неохотой предлагала подмастерьям мужа, хоть что-то останется. Еще он думал на бегу о Неде и его письме; и поэтому прошло некоторое время, прежде чем он понял, что свернул не там, где надо.

Он не знал, где находится, и когда увидел темную громаду Тауэра, нависшую перед ним, то понял, что, наверное, пошел на восток вместо того, чтобы идти на запад. Еще больше его смутило, что темная улица впереди была загорожена медленно двигающейся повозкой, которую тянули вверх от реки две крупные лошади. Повозка была накрыта просмоленной парусиной и охранялась сзади и спереди шестью дюжими бородатыми мужчинами с палками, которые на каждом шагу оглядывались со свирепым видом. Робин, решив, что от них не стоит ждать ничего хорошего, попятился в какой-то дверной проем, когда они подошли ближе.

Тут повозка застряла — колесо попало в яму. Людям пришлось с силой толкать повозку, чтобы вытянуть ее; они вспотели и сыпали ругательствами, но старались не повышать голоса, как заметил Робин. Пока тянули и толкали повозку, парусина соскользнула, и блеснул металл. Блестели орудийные стволы — пушки, — и так близко, что он различил стоящие на них клейма.

Кто-то выругался и торопливо натянул парусину снова, чтобы спрятать поклажу. В этот миг подъехал еще один человек — верхом. Остальные явно знали его, потому что повернулись к нему с почтительным видом и начали что-то объяснять. Всадник был одет не просто, как они, на нем было строгое и хорошо сшитое платье джентльмена. Он спешился и обошел вокруг повозки, оценивая сложившееся положение. Робин вжался в дверь. Но подъехавший был остроглаз и заметил его.

Он медленно подошел к Робину. Лицо у него было тонкое и холодное, глаза светлые, серо-синие. Он схватил Робина за плечо.

— Что ты здесь делаешь, мальчик?

Зубы Робина выбивали дробь.

— Ничего, сэр. Прошу вас… меня послал с поручением хозяин… я опаздываю…

— Тогда почему ты прячешься?

— Я только хотел уйти с дороги, сэр…

Тот легко толкнул мальчика правой рукой, и Робин увидел у него на мизинце кольцо с рубином, которое блеснуло, как кровь.

— Разве тебе никто не говорил, что опасно находиться на улице после вечернего звона? А теперь быстро убирайся отсюда, мальчик. Здесь тебе не место.

Задыхаясь от страха, Робин проскользнул мимо повозки и всю дорогу бежал по темным городским улицам.

Уилл Фревин в последние дни внимательно следил за Робином, и как только Робина послали с поручением, Уилл пошел в крошечную комнатушку на чердаке рядом со своей комнатой, чтобы порыться в его скудных пожитках.

Уилл был из уважаемой семьи. Его отец торговал углем и платил хорошие деньги, чтобы выучить Уилла. Уилл возмущался, что ему навязали общество Робина, нищего мальчишки из работного дома, который при этом все, за что ни брался, всегда делал лучше Уилла.

Все время прислушиваясь к шагам на лестнице, Уилл быстро просмотрел изношенную одежду, хранившуюся в старом дубовом сундучке Робина. Он нашел на дне аккуратно завернутые в рваное одеяло стеклянные трубки и маленький пеликан — стеклянный сосуд с носиком, который представлял собой некоторую ценность и в котором он узнал сосуд мастера Тобиаса. Уилл ухмыльнулся.

— Попался, — прошептал он.

После чтого он начал исследовать соломенный матрас Робина. Под ним он ничего не нашел. Но отдвигая его в сторону, он понял, что в матрасном тике есть дыра, и, сунув туда руку, обнаружил книгу мастера Тобиаса об алхимии. И сложенный смятый лист бумаги.

— Никак не ожидал, — тяжело сказал серебряных дел мастер, — я и представить себе не мог, что мне вот так отплатят за мою щедрость к сироте, которого я взял из работного дома.

Робин наконец вернулся, выполнив поручение, и нашел Тобиаса Джебба, ожидающего его с констеблями, стоящими по обе стороны от него. Робин в ужасе отпрянул.

— Сэр, — промолвил он, — я сделал, что вы велели. Вот молоточек. Простите, что я так долго…

Тобиас указал на стол, и Робин увидел там стеклянные трубки и книгу по алхимии, которую собирался отнести Неду. Он сказал в отчаянье:

— Я взял это только на время…

Констебли подошли ближе. Мастер Тобиас поднял руку.

— Один момент.

Он подошел ближе к дрожащему Робину.

— Я нашел кое-что еще, что ты, полагаю, также украл. И я хочу знать в точности, откуда ты это взял.

Робин увидел, окончательно впав в отчаянье, что его хозяин держит в руке письмо к Ариелю. Он сказал:

— Мне одолжил его один мой друг. Прошу вас. Позвольте мне вернуть ему письмо…

Тобиас Джебб мрачно улыбнулся.

— Так я и думал. Это ты тоже украл. Кто этот так называемый друг, которого ты ограбил?

— Я… я не помню, как его зовут…

Тобиас взял Робина за ухо и повернул лицом к себе.

— Я хочу знать, где ты взял это письмо. Это письмо, на котором нарисован лев — символ самого Джона Ди, да, и его девиз: «Qui non intelligit aut discat aut taceat». Посидишь в тюрьме, подумаешь и скажешь мне, как тебе на самом деле попало в руки письмо, написанное доктором Ди. Говорю тебе в последний раз — отвечай, у кого ты украл его.

— Я не могу.

Боль в ухе была почти невыносимой.

— Я не знаю его имени…

— Где он живет, у тебя тоже выпало из памяти?

— Да! То есть… я не знаю, где он живет…