Книга Милое чудовище - Елена Яковлева

Честно говоря, сказать, что Мура скромница, было бы сильным преувеличением, но свое знатное творческое имя она особенно не афишировала. Потому что, во-первых, всегда справедливо полагала, что слава найдет и на печке, а во-вторых, псевдоним этот с недавних пор ей уже не принадлежал, и теперь еще предстояло подумать о том, как сделать новый не менее громким.

— Ну вы уж его простите, — вступилась за проштрафившегося лейтенанта дама, узнавшая Муру первой, — работа у нас такая, нервная.

— Да ладно вам, Ксения Павловна, — махнул рукой лейтенант, — я же говорю, что виноват. А все Потапов, ну, попадется он мне…

Ксения Павловна, похожая на добродушную школьную учительницу, всплеснула руками и с удвоенной энергией принялась горячо убеждать Муру:

— Ну, не держите на нас зла, пожалуйста. Конечно, это обидно, когда тебя подозревают, но сделайте скидку на специфику нашей профессии.

Мура все еще немного ершилась:

— Ладно, ладно, я уже все поняла насчет этой специфики, которая заключается в том, чтобы подозревать всех подряд. Как говорится, на всякий случай.

Мура высказала наболевшее, ибо имела зуб не только на местных пинкертонов, но и на московских в лице следователя Рогова.

Ксения Павловна, видимо, чрезвычайно расстроенная этим обстоятельством, продолжала рьяно отстаивать честь мундира:

— Вот послушайте меня. Я в органах уже двадцать пять лет работаю и всякого насмотрелась. Через мои руки столько преступников прошло, в буквальном смысле от мала до велика — я ведь долго работала в детской комнате милиции, — и другой раз не только фактам, собственным глазам не веришь! Думаешь, неужели этот человек способен на такое, нет, не может быть! Он уже сам во всем признался, а ты все сомневаешься. Внешность бывает так обманчива… Один случай я вообще на всю жизнь запомнила. Это было… уже шестнадцать лет назад… Точно, шестнадцать. В общем, в том году мы всю область обогнали по квартирным кражам. Почерк был один и тот же: преступники забирались в квартиры на первом этаже через форточки, брали что понравилось… Естественно, мы сразу смекнули: это дело рук подростков. Я перешерстила весь свой контингент, ну, из неблагополучных семей, тех, у которых были приводы — слава богу, таких тогда было не так уж много, теперь-то больше, — без толку. Ох, и пришлось мне тогда попотеть, доложу я вам, вся в мыле была. Немудрено: проценты плохие, сверху давят, премии лишают и прочее…

Женщина перевела дух, многозначительно посмотрев на Муру, и продолжила живописать свое боевое прошлое:

— Нашла я их. Не буду рассказывать как, это долгая история, но преступницами оказались девочки из хороших семей, отличницы, участницы художественной самодеятельности и так далее. Таких принято называть гордостью школы. Я сама была в ужасе, когда все сошлось, но факты — вещь упрямая. Девчонки, конечно, признались, украденные вещи тоже нашли, они их прятали на садовом участке. Попросту закопали под яблоней. Представьте себе, эти отличницы приходили домой, прилежно делали уроки, после чего отправлялись на свой промысел. Самим им было по четырнадцать, а на помощь они время от времени привлекали и вовсе соплячек — по семь-восемь лет, в основном не очень присмотренных. У одних родители беспробудно пили, другие жили с бабушками… Короче, малолетки влезали в форточки, открывали им двери, а дальше — дело техники.

Мура не выносила пространных историй в чужом исполнении, поскольку в качестве рассказчика, точнее, рассказчицы воспринимала исключительно самое себя.

— И что было потом? — поторопила она разговорчивую ветеранку.

— Да что, — вздохнула та, — подружек отправили в колонию для несовершеннолетних преступников. Малолеток, конечно, только опросили, да еще внушение сделали родне, чтобы лучше присматривали… А я это к чему вам рассказала? — спохватилась Ксения Павловна.

— К тому, что внешность бывает обманчива, — милостиво напомнила Мура.

— Точно-точно, — обрадованно подхватила женщина, — да я вам сейчас и фотографию этих девчонок покажу, я ее специально сохранила на память. Иногда, знаете ли, когда начну опять сомневаться, взгляну, вспомню. Я сейчас, сейчас…

— Зачем фотография? Я и так вам верю! — воскликнула Мура, но женщина уже скрылась за дверью. Вернулась она через минуту, торжественная, со снимком в руках.

— Вот, полюбуйтесь, какие девочки-припевочки! Ну кто скажет, что это форточницы? Скажите, разве я не права?

Мура взглянула только, чтобы не показаться невежливой, и неожиданно задержала взгляд, не понимая, почему, собственно. Что ей до двух девчонок-подростков, добросовестно смотревших в камеру, аккуратно причесанных, с добродушными улыбками на по-детски пухлых личиках?

— Вот эта темненькая — Света Бельцова. — между тем разъясняла Ксения Павловна, — а рыженькая — Тамара Палий…

Мура неожиданно заволновалась:

— Вы сказали, Тамара?

— Ну да, Тамара. Она вообще была добродушнейшее существо, все время опекала одну девчушку, оставшуюся без матери и жившую с бабкой. Такая была красивая маленькая девочка, похожая на Мальвину, ее еще звали необычно… А, Анжелика ее звали.

Мура опять впилась глазами в снимок и так заскрипела зубами, словно ей отпиливали ногу без наркоза.

Глава 28.

НОВЫЙ ИМИДЖ ДЛЯ ЛАУРЫ

Шура добросовестно выкладывала то, что ей удалось разузнать об убитой в своей квартире Светлане Петровне Бельцовой.

— Тридцать лет, хотя выглядела намного старше, — это она добавила от себя, чем вызвала недовольное сопение Рогова, — родом из Озерска. Там у нее была квартира, которую она, по слухам, продала и перебралась к своей племяннице Юлии Головко. (Сама Юлия полгода назад осиротела, родители погибли в автомобильной катастрофе.) Зарабатывала тем, что торговала на Черкизовском рынке обувью. В последнее время дела у нее шли не очень хорошо. Нынче у рыночных торговцев жизнь вообще не сладкая, не то что раньше. Немудрено: те, у кого есть деньги, предпочитают отовариваться в хороших магазинах с гарантиями качества и прочим, а те, кто был бы рад и рыночному барахлу, хронически сидят без денег: то зарплату им задерживают, то еще что-нибудь…

Это опять был собственный Шурин комментарий, а потому Рогов ее безжалостно прервал:

— У нее была судимость?

— В общем-то, да, но не слишком серьезная. Провела пару лет в колонии для несовершеннолетних преступников — в подростковом возрасте попалась на квартирных кражах. Наколка на запястье, как я понимаю, тоже с тех времен… Честно говоря, я думаю…

Рогов опять не дал ей договорить. Его интересовали исключительно голые факты, а не домыслы, основанные на знаменитой женской интуиции. Шурина отсебятина ему уже порядком поднадоела.

— Что говорят соседи? Шура вздохнула:

— Соседи говорят много, но никаких ниточек…

— Что говорят соседи? — повторил Рогов голосом Зевса-громовержца.