Книга Нимфа - Мишель Яффе

— А что лорд Гросгрейн делал в своей лаборатории с этойпечью? — поинтересовался Криспин.

— Это уже другой вопрос, милорд, — вызывающевзглянула на него Софи. — А значит, придется еще раз бросить кости.

Криспин нетерпеливо бросил их, выпало число четыре. Он решилуже, что проиграл, но на долю Софи выпало одиннадцать.

— Лорд Гросгрейн проводил опыты по алхимии, —сказала она, не дожидаясь, пока он повторит свой вопрос. — Он мечтал найтиспособ превращать свинец в золото и работал дни и ночи. До тех пор, пока невстретил Констанцию, — добавила она и осеклась.

— Почему? Чем ему помешала Констанция?

— Она сделала его счастливым, — небрежноотмахнулась Софи. — И он захотел отплатить ей тем же, а для этого нужнобыло переехать в Лондон и перевезти туда лабораторию. Лорд Гросгрейн снял дом вСент-Мартин-Филдз, в предместье Лондона.

— Вы ревновали его к Констанции? — продолжалрасспрашивать Криспин, удивляясь тому, как охотно Софи рассказывала.

— Ревновала? — повторила Софи, примеряясь к этомуслову, к новой для себя мысли. — Вовсе нет. Я была в восторге, потому чтоникогда не видела своего крестного таким счастливым. Констанция подарила емутакую радость, что ее невозможно описать словами. То, как загорались его глаза,когда он видел ее или даже просто говорил о ней… — Софи вдруг замолчала. Раньшеона действительно никогда не испытывала ревности, но теперь отчетливо ощутилаее в своем сердце. Ей захотелось самой внушать кому-нибудь такие же чувства:чтобы кто-то смотрел на нее восхищенными глазами, радовался ее присутствию,заботился о ней.

Софи внезапно поняла, что недооценила опасности, которой онаподвергается, оставаясь в Сандал-Холле, рядом с Криспином. Никакие сведениятого не стоили.

— Вы задали мне целых три вопроса вместо одного,милорд, — сказала она изменившимся голосом. — А теперь мне пора идти.До свидания, лорд Сандал.

Она попыталась подняться, но Криспин усадил ее на место.

— Почему вы уходите? Вы не можете так поступить.

— Почему? — спросила Софи вызывающим тоном, но еевзгляд умолял Криспина не позволить ей уйти.

— Потому что… — начал Криспин и задумался в поискахкакой-нибудь веской причины. «Потому что сейчас темно и идет дождь, а если япоследую за тобой, ты сочтешь это вызывающим. Потому что я не хочу, чтобы тыуходила. Потому что я никогда этого не захочу. Потому что в тебе моя надежда науспех расследования, на счастье…» — Потому что за вами еще один вопрос, —закончил он фразу. — Я действительно нарушил правила и хотел быкомпенсировать свой промах.

Голос Криспина был ровным, но он затаил дыхание в ожиданииее ответа. Софи колебалась: она понимала, что должна встать и уйти, но соблазнвыведать у Криспина полезные сведения был сильнее. К тому же всего один вопросне отнимет много времени. Последний вопрос. Он должен быть тщательнопродуманным и корректно заданным.

— А какое ваше самое счастливое воспоминание,милорд? — спросила она, забыв вдруг о деле.

Криспин с облегчением вздохнул и ответил с поразившей ихобоих откровенностью:

— То, как вы называли меня Криспином.

Оба сидели не шевелясь: она — потому что боялась расплакатьсяили засмеяться от счастья, он — потому что боялся выпустить ее руку и тем самымпозволить ей уйти.

— Вы смеетесь, милорд? — Софи первая нарушиламолчание.

— Криспин, — поправил он ее. — И я вовсе несмеюсь.

— А как же то, что случилось сегодня днем? — Оназаставила себя посмотреть ему прямо в глаза. — Вы сказали, что вамбезразлично, что со мной будет. А теперь…

. — Нет, я сказал не так. Я сказал, что мне все равно,что с вами будет. Это совсем другое. — Он ласково провел большим пальцемпо ее щеке и заглянул ей в глаза. — И потом, я, возможно, ошибался.

— Возможно? — Удары сердца отдавались у нее вушах, как дробь плохо натянутого барабана.

— Возможно, — хрипло отозвался он. Ему вдругужасно захотелось привлечь ее к себе, ощутить ее мягкие волосы на своей щеке,поцеловать в кончик носа. Он встал со скамьи, поднял ее за собой и аккуратноотлепил усы. Обняв ее за плечи, он наклонился, чтобы нежно поцеловать ее, новдруг поймал себя на том, что страстно и жадно прильнул к ее губам, охваченныйчувством более сильным, чем просто влечение.

Софи ответила на его поцелуй благодарно и радостно. В этомпоцелуе не было ничего от «возможно», только их неудержимая тяга друг к другу.Криспин целовал ее щеки, по которым сегодня днем текли слезы, и удивлялся ихсолоноватому привкусу; целовал ее шею в вырезе туники, затем ухо, висок, кончикноса. Он через голову снял с нее тунику, поцеловал грудь, темные ореолы ирозовые соски, которые немедленно затвердели, и протянул руку к завязкамбриджей.

Затем Криспин стянул рубашку с себя и придвинулся ближе,чтобы Софи могла ощутить тепло его груди. Он уверенно справился с завязками еебриджей, пока она неловкими пальцами пыталась раздеть его. Наконец ониизбавились от одежды и, радостно смеясь, прильнули друг к другу совершеннонагие.

— Tesoro, — прошептал он ей в ухо. — Я скучалбез тебя сегодня, tesoro. А ты скучала без меня?

— Возможно, — прошептала она в ответ, уткнувшись вего плечо. На глазах у нее сверкали теперь уже другие слезы — она плакала отсчастья. Они стояли неподвижно, отдаваясь ощущению телесной близости:прохладная от слез щека прильнула к щетине, мускулистый живот касался нежнойгруди. Они наслаждались близостью, постепенно возбуждаясь.

И вдруг в животе у Софи заурчало. Криспин отстранился отнее, а она смущенно покраснела.

— Я проголодался, — заявил он.

— Ты? А я нет. Хочешь тушеную говядину?

— Не уверен, — поморщился он. — Я думал ожареном гусе с тушеной морковью.

— Нет, ты не любишь морковь. Ты хочешь тушеной говядиныс луком и бобами в масле. И еще персиков.

— Ты права, я не люблю морковь. Я хочу тушеной говядиныс луком, — повторил Криспин.

— И бобами…

— …в масле. И груш.

Через два часа, сидя после обильной трапезы в шелковыххалатах на кровати Криспина, они единодушно признали говядину превосходной, абобы — восхитительными.

— Криспин, это было так вкусно, — пробормоталаСофи. — Но я не могла бы протолкнуть в себя больше ни кусочка.

— Ты не можешь отказаться от десерта, — напомнилКриспин. — Это самая важная часть обеда. — С этими словами он убралтарелки с кровати и вернулся со стеклянным блюдом, на котором лежали долькиперсика и стояла вазочка с охлажденным кремом.

— Я не уверена…

Криспин обмакнул дольку персика в крем и поднес его ко рту.Софи смотрела на кончик его языка, неспешно, с удовольствием слизывающий крем,и представляла себе, что этот крем он слизывает с ее тела. Криспин обхватилперсик ровными белоснежными зубами и медленно откусил.