Книга Цену жизни спроси у смерти - Сергей Донской

Выменянный на «ПСМ» американский револьвер, кажется, проходил у себя на родине под пресловутым 38-калибром, а в России, не чванясь, глотал и выплевывал пули отечественного отлива 11,56 мм. Их Громов приобретал исключительно с мягкими головками: такие после их сплющивания извлекать и классифицировать – сплошная морока.

Существенных недостатков у иностранной «пушки» имелось два: кропотливая перезарядка и механический взвод курка. Пришлось научиться стрелять так метко и расчетливо, чтобы девяти патронов в барабане хватило до конца любой стычки. А курок, как выяснилось в ходе многодневных тренировок, можно было взводить свободной левой рукой, что никак не отражалось на скорости и точности боя.

Освоение «мистера Смита», как фамильярно называл Громов свой револьвер (прости, Вессон), заняло около месяца. На его исходе Громов мог расстрелять барабан за семь с половиной секунд, перезарядить его за четырнадцать и всадить еще девять дополнительных пуль в центр мишени с расстояния двадцати метров. При такой арифметике потребности обзаводиться автоматическими «береттами» или «глоками» у него не возникало.

Этот фокус со скоростной стрельбой из револьвера по мишени Громов сумел бы проделать и прямо сейчас, но он не испытывал такого желания, а то, которое у него имелось, осуществлять было рановато. И все же его серые глаза щурились уже не только от яркого солнца. Они выискивали цель.

Прямо за сумкой с оружием, небрежно брошенной на виду, виднелось русло пересохшей речушки. Обтекаемые валуны, пара выбеленных солнцем древесных стволов, чахлые кусты, которые ничего не стоит подмять днищем мощного автомобиля. Громов был почти убежден, что те, кто явятся по его душу, доберутся сюда на джипе, чтобы не бродить по округе с оружием в руках.

Он не возражал. Одинокий, неподвижный, он сидел на открытом месте, заметный отовсюду, и руки его были пусты, а подле него не было ничего, кроме сброшенной синей рубахи, присыпанной плоскими камешками. Но они годились разве что для мальчишеских забав, а не для жестоких мужских разборок.

* * *

– Еще раз такой номер выкинешь – заработаешь! – предупредила Вика, едва успевшая уклониться от хлесткого взмаха ветки, отпущенной подругой.

Лиза, спускавшаяся по тропе первой, беззаботно рассмеялась:

– Реакцию отрабатывай, сестренка. Помнишь, как нас по горным склонам тренер гонял? Несешься вниз на полной скорости, а сама думаешь: поторопишься – шею свернешь, опоздаешь – круги вокруг лагеря вприсядку всю ночь нарезать придется.

– Врешь ты все, Лизка, – возразила Вика. – Ни фига в этот момент не думается. Мыслей ноль целых ноль десятых. Как у той, которой ветром голову надуло, знаешь?

– Ту-лу-ла, – фальшиво пропела Лиза мотив модного шлягера и пренебрежительно фыркнула, чего никогда не делала оригинальная исполнительница. – То есть весь хрен до копейки.

– Вот именно, – согласилась подруга. – Скачешь себе по камням козой архаровской, и все тебе по барабану. А стоит задуматься, так обязательно руки-ноги переломаешь или без глаза останешься… Ну, ты! – сердито крикнула Вика, опять чуть не угодившая под удар ветки. – На неприятности нарываешься?

– Тихо!

– Он? – прошептала Вика, сразу забыв о своей недавней вспышке.

– Она.

– Кто она?

– Гадюка.

На каменистой тропке в двух шагах от застывшей Лизы угрожающе шипела змея. Слишком уж большая для гадюки, слишком необычно окрашенная. Она была так близко, что при желании можно было пересчитать черные ромбы на ее лоснящейся серой коже, но Вике вовсе не хотелось этого делать.

– Давай обойдем, – предложила она, выглядывая через плечо подруги.

– Не люблю обходить. Люблю, чтобы меня обходили.

– Так это же змея. Цапнет еще!

– Не цапнет. – Лиза мало-помалу наклонялась вперед.

Змея грациозно отклонила голову на тонкой шее. Можно было подумать, что это вызвано опаской перед людьми, но Вика почему-то была убеждена в обратном. Змея готовилась к броску. Стоит Лизе пересечь невидимую черту и…

– Тс-с, – предупредила змея. – С-ст!

– Сейчас же прекрати ее дразнить! – прошипела Вика, переходя на гадючью манеру общения.

– Заткнись! – В речи Лизы тоже остались сплошные «з» да «с».

Она подалась вперед еще на пару сантиметров. Змея все чаще выпускала и втягивала трепещущий язычок. Казалось, она нервно облизывает свои сухие, потрескавшиеся губы.

– Лизка, не смей!

– Сказано тебе: отвали! Я сделаю эту гадину!

– Ой! – вскрикнула Вика.

Змея и Лизина рука метнулись навстречу друг другу одновременно. Когда девушка выпрямилась, извивающаяся рептилия, схваченная за шею у самой головы, хлестала хвостом из стороны в сторону, сметая с тропинки камешки и вздымая сухую, словно порох, пыль.

– Видала? – торжествующе спросила Лиза. Она постаралась приглушить голос, но все равно он получился пронзительным из-за звонких ноток, прозвучавших в нем.

– Зашвырни ее подальше, и пошли отсюда, – нервно предложила Вика. Она стянула с головы кепку и, проведя ладонью по коротким волосам, обнаружила, что они взмокли от корней до самых кончиков.

– Ты даже не можешь себе представить, до чего злопамятны эти твари, – отозвалась подруга, любуясь своей добычей. – Если ее отпустить, она обязательно подкараулит кого-нибудь на тропинке и укусит.

– Тебе-то что за дело?

– В принципе мне, конечно, без разницы, – призналась Лиза. – Но всяких тварей ползучих я терпеть не могу. Как и баб.

Расставив мускулистые ноги пошире, она напружинилась и неожиданно поймала свободной рукой колотящий по земле хвост. Теперь со стороны казалось, что она выкручивает над головой какую-то серую тряпку, скрученную тугим жгутом.

– Смертельный номер! – объявила Лиза. Улыбчиво оскалившись, она отпустила шею змеи и, продолжая держать ее за хвост, резко взмахнула второй рукой сверху вниз. Получилось что-то вроде удара бичом, который был повторен не менее десятка раз: хрясь… хрясь… хрясь!..

Когда Лиза, тяжело дыша, выпустила жертву из руки, по длинному змеиному телу пробежали волны судорог. Безрезультатно пытаясь свернуться в клубок или уползти прочь, она лишь вяло изгибалась из стороны в сторону, оставаясь на месте.

Хорошенько рассмотрев, во что превратилась змеиная голова, Вика передернулась:

– Ты просто чокнутая! Зачем ты ее… так?

Лиза самодовольно улыбнулась:

– Сказано же тебе: ненавижу змей.

– И меня тоже?

– При чем здесь ты? – опешила Лиза.

– Ты же не только змей ненавидишь, – прошептала Вика, – но и баб…

– А ты не баба.

Приблизившись к подруге, Лиза обхватила ее за затылок и заставила наклониться к себе. Сначала она втянула в себя Викины губы, а потом раздвинула их языком, и этот поцелуй был таким напористым, что зубы девушек то и дело сталкивались с костяным звуком. Закрыв глаза, легко было представить, что тебя целует мужчина. Сначала Вика всегда так и поступала. Но со временем необходимость в этом пропала. Ей и так было хорошо.