Книга Тайная Москва. Волхв Нижнего мира - Анатолий Матвиенко

– Юмор оставьте для русских. Перейдем к активной части ваших действий. Вы рапортуете, что внесли раздор между двумя спецслужбами – армейской разведкой и СБ, в результате чего предотвращено убийство князя и, вероятно, наследника. Завербован член террористической группы, ликвидировавшей Маршалла и Свенсона, остальные боевики убиты или арестованы эсбэшниками. Получается – поквитались за наших.

– Да, сэр.

– С агентом связь сохранилась?

– Нет. Он исчез. По косвенным признакам полагаю, что его оставили в живых.

– Агентурная кличка? Бланк подписки о сотрудничестве?

– Формальности не соблюдались. Это мой личный контакт.

– То есть передать агента на связь другому сотруднику невозможно, даже если он объявится. Значит, я не буду считать его как актив. Почему больше никого не вербовали?

«Нужно было заарканить Демченко? С ним бы не стала спать даже ради зачисления в ранг святой». Вслух Вероника ответила совсем другое.

– Я работала под плотным надзором шестого отдела контрразведки. Вербовка даже простого информатора из числа подданных Руси стоила бы мне тюрьмы.

– Может, вы по-своему правы. Ваша оценка: сохранение жизни Всеславу на пользу Америке?

– Его сын более агрессивен и нацелен на конфронтацию. Всеслав – не голубь мира, но сравнительно умеренный для семейства Милославских.

Папаша Гувер достал фотографию запасного наследника.

– Если бы погибли двое?

– О младшем мало что известно. Я уверена наверняка, что на пять-десять лет усилилось бы влияние выборных органов.

– Мы могли бы их склонить на свою сторону.

– Излишний оптимизм. Население обожает армию. Скорее всего, правительство и парламент для завоевания голосов избирателей полезли бы в какую-нибудь войну. Американская республика – идеальный кандидат в смертные враги.

– Эксперт-агент, благодарю за службу. О результатах вашей миссии лично доложу президенту. Отдыхайте. Следующее назначение, как вы знаете, в Полонию.

– Да, Джонсон говорил в общих чертах.

– Русские продолжают наглеть. Вы вероятно в курсе, что три недели назад они разгромили нашу базу между Брест-Литовском и границей княжества в деревне Stolbtsy, – местное название далось ему с трудом. – Погибли секуры, шесть человек из Америки и два поляка. Ваша задача обеспечить дипломатическое прикрытие при создании новой базы. Кстати, поляки строго чтут дипломатический иммунитет наших сотрудников.

– А русские снайперы – нет. Если на базе окажутся мутанты, беда может повториться.

– Без них нельзя. Это в значительной мере их операция и их бизнес. Да, задание трудное, не скрою. Поэтому отправляю именно вас.

По какому-то мелкому вопросу Вероника забежала в криминальную полицию. Лейтенант, ее бывший начальник, а ныне уже капитан и глава полицейского департамента Нью-Амстердама, чуть не силой утащил в свой кабинет и нарисовал голубые дали в розовых берегах, уговаривая вернуться. Потом в коридоре ей попалась девушка из секретариата.

– Мисс Кривицкая, вам несколько писем пришло по старой памяти.

Обычно скапливается всякая ерунда. Пара благодарственных писем от потерпевших и даже одного осужденного. Как всегда, не обходится без послания с угрозой: откинусь с зоны и посажу тебя на перо, сука. Удивительно, нашлось письмо на имя ее отца. Из Руси. Она торопливо рванула конверт.

I will fight, babe, I will fight

To win back your love again.

– Мисс, вам плохо?

– Что? Нет, все в порядке.

Вероника почти бегом покинула департамент.

Странно. Она вспоминает об Артеме часто. Оставила письмо его отцу, очень, кстати, милому мужчине лет шестидесяти, надеясь, что симпатичный киллер со сломанным носом выжил после передряги. Предполагала, что когда-нибудь с ним еще встретится. Откуда такой взрыв эмоций? Неужели спокойствие последнего полугода самообман, а она влюбилась в туповатого громилу как школьница? Вопросы без ответов. Факт, что она с нетерпением рвется за океан, где действует роуминг с Русью.

Первый раз в жизни довелось лететь через Атлантику на дирижабле. Командир экипажа – немолодой секур, осведомленный о специальном статусе пассажирки и особой сохранности дипломатической почты, сообщил по секрету, что гелиевые цеппелины начали производиться за пределами Руси только сейчас благодаря аппаратуре для выделения гелия, попавшей в Америку «особым путем». Топливом служит горючий газ, помещенный в нижней части оболочки и вытесняемый воздухом по мере сгорания в парогенераторе. Технические подробности женщину не заинтересовали, а политические – весьма. При всей симпатии к русским она не могла не порицать, что в ситуации с гелием Русь снова злоупотребила монополией, продавая летучий газ лишь в оболочке дирижаблей и совсем чуть-чуть для подкачки при нормальной эксплуатации. Поэтому временные порталы наверх в обход московских драконовских мер выступают двигателями прогресса.

В Бресте при первой возможности Вероника вставила европейскую симку и набрала Артема.

– Это я…

Выслушала ответный сумбур и сообщила время прибытия в Варшаву.

Он встретил на перроне. Не потащил в охапке в номер отеля, к чему она внутренне готовилась, а пригласил в ресторан на Маршалковской, где был резервирован столик, сделал заказ со вкусом на приличном польском языке.

– Ты изменился.

– Ты – нет. Такая же красивая. Волосы длиннее.

– У тебя глаза грустные.

– Потому что летать научился. С высоты оно иначе смотрится.

– Шутишь. Раньше не то что шутки, лишнего слова было не вытянуть. Где пропадал?

Он пожал плечами и аккуратно отрезал ножом маленький кусочек мяса.

– Ранен был. Лечился долго. Мне сказали, что с тобой лучше не связываться, так как это опасно для нас обоих. Потом понял, что мне солгали, позвонил, услышал про заблокированный номер. Написал письмо. Теперь ты все знаешь.

– Все? Надо же… Без малого год в пяти фразах. Ты служишь? Или опять на Арене?

– Служу. Начало занятий в Академии пропустил.

– А сегодня?..

– Взял отпуск на три дня.

– Так просто?

– Вопрос подразумевает второй слой – что за служба такая, с которой запросто сорваться на три дня за границу. Потом расскажу.

Вероника смотрела расширенными глазами. Раньше ее любовник безошибочно понимал только прямые вопросы. Любые подтексты для него ускользали. Только главное и к черту детали. О ее работе не спросил ни слова, хотя одно только место встречи – Варшава – могло вызвать массу догадок и предположений.

– Пойдем?

В гостинице он не набросился как изголодавшийся орангутанг. Техники, приходящей с опытом, не прибавилось, изменилось отношение. Теперь он внимателен и нежен. И продолжает грустить, будто встреча и секс не в радость.