Книга Последняя роль неудачника - Фридрих Незнанский

Покончив с выдачей одеял и заставив каждого расписаться, четырехпалый выстроил людей шеренгами возле стола, толкнув Валентина в передний ряд, и стал торжественным шагом прохаживаться перед ними взад и вперед.

— Алкаши паршивые! — произнес он, как военную команду. — Все тут. Все, как один.

— Иди ты, сука, — шепотом выругался кто-то у Валентина за спиной.

— Все вы — мусор. Ни жен, ни детей. А почему так? Пьянство! — выкрикнул он. — Вот почему!

Сжав руки и свирепо раздувая ноздри, он резко повернулся к рядам понурых людей.

— Вот скажите, я лучше вас? — грозно спросил он.

— Да! — радостно выкрикнул кто-то.

— Нет, — раздался другой голос.

— Хуже! Дерьмо! — Каждый кричал что-то свое.

— Тихо! — рявкнул четырехпалый. — Грязные алкаши, все как один! — Он неожиданно захохотал. — Когда я в эту дверь входил, я был бродяга, как все вы. Разве можно в это поверить?

— Можно! Можно! — закричали бродяги.

— Цыц, — заорал четырехпалый. — Вот кто из вас помнит, когда он сексом последний раз занимался?

Неожиданно стало тихо. У Валентина создалось впечатление, что вопрос не совсем дошел до «аудитории».

— Кто трахался недавно, говорю?! Женщину кто имел?! Онанисты вонючие!

Было слышно, как мухи летают.

— То-то же. Никакого представления о нормальной жизни. Значит, так. Сейчас будете слушать магистра Роберта. И молите прощения у Господа. Может, очиститесь от скверны, уроды, кто знает…

И он двинулся к некрашеной двери позади стола. Остальные повалили за ним. Они вошли в голую, выкрашенную тем же казенным зеленым цветом комнату, где перед кафедрой как попало были расставлены жесткие скамьи. Позади кафедры колебались портьеры. В комнате стоял устойчивый запах перегара, которым несло от ночлежников.

Откуда-то из-за спин вынырнул тщедушный человечек в очках, с молниеносной быстротой бросился к стоявшему в глубине полуразвалившемуся пианино и заиграл какой-то религиозный гимн. Несколько человек неожиданно запели. Четырехпалый, отметил про себя Валентин, был на высоте: у него оказался сильный, правда, немного сдавленный, баритон.

Когда кончилось пение, портьеры эффектно распахнулись и в комнату шагнул человек в черном. Это был Боб-моряк.

Должно быть, у меня уже белая горячка, промелькнуло в голове у Валентина при виде его.

Человек в черном был высоким, худощавым и без единого волоска на голове. Лицо — тонко очерченное, узкое и бледное, аскетическое, с тонкими губами — маска страдающего интеллигента, глаза в глубоких темных глазницах смотрели кротко и ласково и светились верой, надеждой и состраданием. Валентин окончательно убедился, что он не ошибся.

Боб-моряк, приятель всех и каждого на Северном флоте, в юности плавал коком и парикмахером на рыбачьем траулере из Мурманска и Архангельска. Он настолько полюбил море, что поднахватался знаний по тригонометрии и сумел выдержать экзамен на помощника капитана — пытался выбиться в морскую аристократию. Но не повезло — на его судне случилась какая-то темная история, и Боба живо списали на берег — так он и не поплавал помощником капитана. Боб повздыхал и снова стал цирюльником, теперь он подался в дамские мастера. Обзавелся интересными знакомствами и копил деньги. Он производил неотразимое впечатление на местных дам своей серьезностью и мужественной внешностью. Прошло совсем немного времени, и он уже делал массажи по предварительной записи. Потом он стал модным специалистом по диете и укреплению здоровья. Вскоре Боб «открыл», что женщинам, высохшим от беспрерывного потребления мартини, оздоровительная диета нравится куда больше, если она как следует сдобрена сексом и метафизикой. Отныне, решил Боб, он будет ловцом человеков. Он покинул северный край и отправился в северную столицу. Обошел там многочисленные курсы, предлагавшие самые разнообразные психологические тренинги, кое-что намотал на свои изящные черные усики. Он посещал религиозные собрания, сборища сектантов, беседовал с целителями, индийскими монахами и фанатами летающих тарелок. Он схватывал все на лету. Поняв, что дело на мази, он занял денег у состоятельного клана парикмахеров и устроил свой офис на Фонтанке. И попал в точку: к нему шли за спасением, и Роберт спасал, делая это ласково и мягко. Он выплатил долг парикмахерам и, купив большой чердак, сделал из него превосходную современную мансарду. В последний раз Валентин видел Боба-моряка на фотографии, напечатанной в каком-то толстом глянцевом журнале, кажется женском…

Валентин смотрел на магистра Роберта, бывшего Боба-моряка, и задавался вопросом: а здесь какого хрена ему надо? Не органы же он у этих алкашей выторговывает?!

— Братья мои во грехе! — возгласил нараспев Роберт, и взгляд его стал печальным, а голос, все такой же чистый, зазвенел от избытка чувств. — Друзья мои! Я хочу помочь вам. Верите ли вы мне? Нуждаетесь ли вы во мне? В моем искреннем братском слове?

Алкаши чуть смущенно молчали. Кажется, им все было по барабану.

— …Я хочу поведать вам одну короткую историю. Вам, каждому из тех, кто здесь находится, она слишком хорошо знакома.

Валентин откинулся на лавке, слушая с живейшим интересом.

История была о некоем молодом человеке с блестящим будущим, который однажды случайно зашел в бар, и это привело к тому, что он превратился в жалкого отщепенца, проклинавшего Бога и людей, особенно самых близких. Его жена и чудесные детишки перемерли один за другим из-за его беспробудного пьянства. Его молодая цветущая жизнь пошла прахом, он, рыдая, призывал к себе смерть — он стал человеческим отребьем, как все, кто тут сейчас сидят. Все было так ужасно, что ужаснее быть не может.

— И этот молодой человек, — закончил Роберт с невыразимым горем в блестящих от слез глазах, — был я. А вы, что вы над собой творите? Куда вы стремитесь? — Он остановился, словно ожидая ответа, и обвел маленький зал молящим взглядом. — Куда? — И в затянувшейся паузе взгляд его зацепился за Валентина. Роберт закрыл глаза, открыл их и слегка мотнул лысой головой, как бы прогоняя нервный тик. Его рот заметно задергался.

— Куда? — повторил он с уже гораздо меньшей силой. — Куда вы стремитесь? — Казалось, ему стоило усилий продолжать.

Слушатели зашевелились. У кого-то грозно заурчало в желудке. Роберт овладел собой и продолжал, не выпуская Валентина из поля зрения:

— В канаву? В грязную канаву, где вы захлебнетесь в грехе, в бедах и алкоголе? А именно туда толкают вас продавцы греховного зелья, бармены и продажные женщины! Или к вечному свету безграничной любви Господней? А ведь этого, — вздохнул Роберт, — ждет от вас Он!

Валентин даже растрогался. Нет на свете другого такого Боба-моряка.

— Аминь, — пробормотал он.

Магистр Роберт вздрогнул и взглянул на него искоса, с затаенной злостью. Валентин ответил ему невозмутимым почтительным взглядом, показывая, что не намерен портить ему игру.