Книга Мадьярская венера - Лин Гамильтон

Я поставила машину как можно ближе к тому месту, где я заприметила пещеру, хотя снизу ее было не видно. На склоне обнаружились путевые метки и сильно заросшая, но все же различимая тропинка, ведущая наверх. Я решила идти по ней, сколько это будет возможно, предположив, что она может довести до самого подножья скалистого гребня, в котором располагалась пещера. Я достала свои походные ботинки, открыла дверцу и, сидя боком на водительском месте, натянула их. Пока я обувалась, мимо меня проехала темно-зеленая «Камри». Мне не удалось вовремя поднять голову, чтобы посмотреть, кто внутри, но по спине пробежал неприятный холодок. Я наблюдала, как она повернула на следующем повороте, затем я потеряла ее из виду из-за деревьев, но потом мельком увидела уже вдали, когда она снова повернула. Она продолжала ехать, не сбавляя скорости. Я постаралась убедить себя, что на дороге полно таких зеленых «Камри», но уверенности в том, что водитель какой-нибудь из них не охотился за мной, у меня не было.

Как я и думала, восхождение оказалось не очень сложным, не надо было карабкаться, хватаясь за камни, — обычная прогулка по умеренно крутому склону холма сквозь буковый лес. Я остановилась, чтобы перевести дыхание после того, как перелезла через очень большое упавшее дерево, которое перегородило тропинку. Я наслаждалась свежим воздухом и физической нагрузкой, пока внезапно не услышала позади себя звук, похожий на треск ветки. Я повернулась и посмотрела вниз на тропинку, ничего не увидела, и тут же осознала, как же тихо стало вокруг. Не было слышно ни щебета птиц, ни звука проезжающих внизу машин.

Подавив начинающуюся панику, я продолжала подниматься, пока не добралась до того, что считала подножьем скалистого кряжа, только чтобы убедиться, что я ошиблась. Я остановилась и снова услышала справа от меня шум в деревьях, словно там находился зверь. Другой звук послышался снизу и слева, что могло означать две вещи: либо мне все это чудится, либо тут повсюду бегали мелкие зверьки, или, что еще хуже, нас, людей, в лесу было трое. Пещеру, которая была отчетливо видна с дороги, я теперь потеряла из виду. Я все продолжала взбираться вверх, пока, наконец, не увидела каменную поверхность и не сошла с тропинки, теперь уже почти исчезнувшую. Сделав еще несколько шагов по склону, я ступила на скалу. Поверхность была относительно гладкой, и дальше пути прямо наверх для меня не было. И снова я услышала шум в лесу позади и ниже себя. Возможно, мне следовало бы бежать к дороге, но тогда я бы просто столкнулась с тем, кто был внизу, а это была не самая лучшая идея. Я не могла подняться выше и не хотела спускаться, так что мне оставался только один путь — уступ вдоль скалистого склона, только одно возможное направление — и надежда найти место, где спрятаться. Скала была влажной и липкой, в нос ударил запах плесени, когда я начала пробираться вдоль уступа. Было скользко, но я держалась.

Звуки позади меня становились все громче, когда я, наконец, увидела то, что искала: вход в пещеру, что приметила с дороги. Я перелезла через очередной выступ известняка, слегка скользя, а затем, быстро пройдя оставшееся расстояние в несколько шагов, оказалась внутри. Пещера оказалась просто огромной, ее передняя часть была хорошо освещена благодаря солнцу снаружи, но свет быстро тускнел в глубине. Я пробралась к большому камню и спряталась за ним, сжавшись в комочек. Если кто-то преследовал меня, рассудила я, его будет видно на фоне освещенного входа в пещеру. Я знала, что оказалась в ловушке, но уже успела собрать кучу камней около себя, чтобы использовать их, если понадобится. К тому же у меня было преимущество: я уже привыкла к полумраку в дальней части пещеры, в отличие от возможного незваного гостя.

Я просидела там, казалось, целую вечность, хотя на самом деле минут десять, ожидая, когда же что-нибудь произойдет. Но так ничего и не случилось. Никто не пришел. Ни летучих мышей над головой, ни рыка пещерного медведя. Ничего. Поэтому постепенно я оторвала взгляд от входа и осмотрелась. Я находилась в огромной зале, возможно, футов сто пятьдесят в глубину. Свод пещеры постепенно сужался, словно сводчатый потолок. В этом месте вполне могли жить люди, несколько семей, хотя и временно. Свод был достаточно высоким, чтобы разжигать внутри костер, согреваясь от холода. А на уступе можно было спокойно высматривать дичь. Значит, это было то самое место, куда Пайпер с таким трудом добрался. Не конкретно эта пещера, но, возможно, точно такая же. Должно быть, было трудно взбираться сюда каждый день. С освещением, наверное, были проблемы. Если выход располагался так же, то в пещеру попадало достаточно света снаружи, правда, всего на несколько часов в день, если же нет, то тогда в ней царил мрак. А это был 1900 год. Тогда не было ни электрических фонарей, ни прожекторов, только факелы помогали бороться с темнотой.

Должно быть, в такой же пещере и нашли Мадьярскую венеру. Как удивительно, что люди, жившие в подобном месте, смогли создать нечто столь прекрасное, как венера. Как и многие другие, я считала обитателей пещеры примитивными созданиями с очень низким интеллектом. Но скорей всего это было не так. Их разум простирался дальше пространства пещеры. У людей, что жили здесь во времена, когда была вырезана венера, размер мозга был такой же, как и у нас. Они наверняка любили своих детей и заботились о них, умели действовать сообща, иначе бы они не выжили как вид. И если это правда, тогда мне, возможно, придется пересмотреть идею прогресса, эту дарвинскую теорию, ну или, на худой конец, ее интерпретацию, утверждающую, что мы постоянно развивались и становились более цивилизованными. Что, в конце концов, сделало нас более развитыми? Технология? Может, нас следует судить не по факту обладания ею, но по целям, для которых ее использовали. Становились ли мы более великодушными, добрыми по отношению к окружающим нас людям? Что-то с трудом верится. Стали ли мы менее суеверными, например, чем люди, жившие в этой пещере? Нет, если судить по ежедневным гороскопам. О многом можно было поразмыслить, прячась в этом огромном каменном соборе. И пока я там сидела, мысли о том, что венера — настоящая, превратились в абсолютную уверенность.

Небольшое лирическое отступление про венеру хоть и отвлекло меня, но никак не решало мои насущные проблемы, а именно — как выбраться отсюда. Я метнула взгляд к входу в пещеру. Кроме камней и деревьев, больше ничего не было видно. В пещере явно не наблюдалось другого выхода. Конечно, я могла сидеть там днями, размышлять об обитателях пещеры, пока не умру от истощения, но меня не прельщала подобная идея. Мне ничего не оставалось, кроме как выйти наружу и надеяться, что это лишь игра моего больного воображения, и не более того.

Я осторожно пробралась к выходу и выглянула из пещеры. Ничего. Я посмотрела наверх, но никто на меня не смотрел, свесившись сверху. Я вышла на уступ перед пещерой и осмотрелась. По-прежнему ничего.

Я пустилась в обратный путь по уступу, лицом к скале — довольно неприятная и уязвимая позиция, и вскоре снова очутилась на краю леса. Я подождала с минуту (сердце чуть не выпрыгивало из груди), прислушиваясь как можно внимательней.

Затем, находясь все еще лицом к скале, я сделала шаг назад и вниз, задержав одну ногу, чтобы нащупать землю. Найдя опору, я спустилась вниз, наступив на что-то мягкое и податливое. Это была рука бывшего антикварного дилера, Михаля Коваша. Я помчалась вниз по тропинке, спотыкаясь и чуть не падая, прыгнула в машину и уехала.