Книга Санный след - Ирина Глебова

Руку с револьвером Петрусенко держал за отворотом дохи: семь пуль в барабане, одна — в стволе. Вот одна комната… Шторы задернуты, но щель есть. Пусто. Вот вторая… Да, они здесь! Он не видел подробностей, только суетливое движение в дальнем углу. Вот донесся тихий вскрик, глухое бормотание, хриплый смешок. И снова крик — короткий, резко рванувшийся ввысь, но почти в то же мгновение оборвавшийся. Пора, понял Викентий Павлович!

Из-за угла, грохоча, вылетела пролетка. Ее занесло на повороте, но оттуда уже спрыгнул и побежал к дому человек, за ним — полицейские. Петрусенко успел узнать Одинокова. Но почти тотчас же подумал: бандиты слышали шум, грохот, сейчас станут разбегаться. Изо всех сил он рванул на себя раму — раз, второй! Она поддалась, зазвенели, лопаясь, стекла. Он вспрыгнул на подоконник, и тут же навстречу ему метнулся громадный страшный человек с ножом в руке. Сыщик нажал на курок в тот же миг, когда почувствовал резанувшую плечо боль. И успел отклониться, почти упасть на пол комнаты, поскольку огромная туша бандита по кличке Лыч с жутким воем стала валиться на него.

Комната оказалась пуста, но в распахнутый проем Викентий Павлович увидел живую и невредимую Ксению Анисимову, которая лихорадочно, обеими руками тянула в сторону массивную задвижку входной двери. Ее мощно и шумно ломали со стороны улицы. Совершенно непонятно было, куда девался Уманцев? Петрусенко видел открытую настежь маленькую кладовку — глухую и тоже пустую. И неясная догадка, не успев оформиться, заставила его сделать странную вещь. Он вдруг крикнул громко, словно обращаясь к кому-то:

— Боже мой, женщина мертва! И бандит тоже!

В этот миг с грохотом распахнулась входная дверь, в дом стали вбегать полицейские. Но все-таки Викентий Павлович как будто уловил шумок с другой стороны — от маленькой пустой кладовки.

…Этот потайной выход Гусар сделал сразу, как только купил дом. Нанял двух посторонних плотников, и они за день закончили работу. На другой день Гусар самолично замаскировал выход и из кладовки, и со стороны улицы. Ни Лычу, ни старику, жившему в доме, он о секретном ходе не рассказал.

Когда затрещала оконная рама, Гусар не стал раздумывать ни секунды.

— Убей ее! — закричал он, остро жалея, что его нож не у него в руках, а у Лыча. Тот метнулся к женщине, а Гусар, за его спиной — к кладовке. Уже в безопасности, в узком простенке, он замер, прислушиваясь: что делается на улице, можно ли без риска проскользнуть задним двором на другую улицу? И в этот момент услышал сначала выстрел, шум, потом крик: «Боже мой, женщина мертва! И бандит тоже!»

В переулке, куда Гусар проскочил совершенно незаметно, стояли пустые дроги. Он запрыгнул в них, дернул вожжи и сразу заставил коня пойти в галоп. Только сейчас, хватая открытым ртом встречный ветер, он понял: как же ему повезло! Оба — и Анисимова, и Лыч мертвы! Это значит, оборваны все нити в его прошлое. Теперь окончательно и навсегда он станет только Уманцевым. И никакие самые гениальные сыскари не сумеют этому помешать! Он — Петр Уманцев! И он — просто баловень судьбы! Ведь в доме остались два трупа: жертва, убитая маньяком, и сам маньяк, пристреленный полицией. Все совершенно ясно. Он же, убегая, сумел даже прихватить свою шубу. Словно предчувствуя события, он повесил ее именно в кладовке… Что ж. Теперь нужно ехать прямиком в театр. Там уже кончается первое действие оперы, он обещал быть к антракту. Там ждет его невеста. Скоро, очень скоро, уже сегодня ей понадобится его мужественная и нежная поддержка: горе и боль утраты ждут бедную Леночку…

Когда, бросив дроги на подъезде к театру, Уманцев взбежал по ступеням, первое действие оперы еще шло. Через пару минут он уже стоял за кулисами вместе с другими актерами. Его отсутствия, похоже, никто и не заметил.

Глава 45

Ксения не успела по-настоящему испугаться: события мелькали, как в калейдоскопе. Она начала приходить в себя от свежего воздуха, поняла, что ее вытащили из брички. Но тут же за ней и двумя мерзавцами захлопнулась дверь, а урод со шрамом зажал ей вонючей ладонью рот и легко, одной рукой, понес в комнату. За его спиной маячило перекошенное злобой и насмешкой лицо Уманцева. Он словно хотел сказать что-то, но пока молчал.

Ее бросили на кровать, и она, на мгновение почувствовав себя свободной, сразу попыталась встать. Как ни странно, но думала Ксения не о том, что сейчас с ней произойдет. Мысленно она умоляла полицию: «Не торопитесь! Пусть начнут что-то делать! Чтоб никаких сомнений!..» Жуткий смертельный страх, рвущийся из подсознания, она не пускала наружу, держала из последних сил.

Огромный бандит, уловив ее движение, легким толчком швырнул Ксению на спину, наклонился над ней, шаря по груди руками, бормоча что-то мерзкое. И вдруг рванул ворот платья. Треск разрываемой материи, вскрик женщины, и посторонний грохот и звон стекла слились в один звук. Бандит отпрыгнул в сторону, оглядываясь, а Уманцев закричал пронзительно:

— Убей ее!

Нож в огромной ручище взметнулся над Ксенией, а она не могла даже закрыть глаза — окаменела. Но в последний миг бандит оглянулся, и все так же, с поднятым ножом, бросился к распахнутому окну, к человеку, вспрыгнувшему на подоконник.

Ксения словно очнулась. Не стала смотреть, что же произойдет: входную дверь пытались открыть, оттуда доносились крики и грохот. Она вскочила, подбежала, ухватилась за тяжелую железную задвижку, стала тянуть ее — откуда только силы взялись! А когда, наконец, та поддалась и дверь распахнулась, женщина рванулась навстречу высокому мужчине с таким знакомым славным лицом.

…Одиноков стоял, замерев, обхватив руками плечи Ксении, почти не дыша. Радость видеть ее живой и невредимой так мгновенно сменила терзавший его последние минуты панический страх, что он никак не мог прийти в себя. И эта женщина, припавшая к его груди, ее пушистые волосы прямо у его губ…

Ксения подняла голову навстречу серым, растерянно счастливым глазам, почему-то таким родным… Совсем не хотелось отстраняться! И она не стала, просто улыбнулась… Мимо пробегали полицейские, из комнаты сзади раздавался шум, крики. А они стояли, так долго… минуты две или три.

Потом она перевязывала кровоточившее плечо Викентия Павловича — у одного из полицейских оказалась сумка с бинтами.

— Ничего страшного, — приговаривала она, — рана скользящая, неглубокая.

У распахнутого окна лежал мертвый бандит. Уманцев, как Ксения поняла, скрылся. Но Кирилл говорил об этом спокойно:

— Теперь никуда не денется. Даже из города не успеет уйти.

И вдруг Петрусенко, поднимаясь после перевязки, весело сказал:

— Я сейчас поеду и привезу этого… Уманцева.

Неожиданно наступила тишина. Он не ожидал такого эффекта, махнул рукой.

— Ну вот! Теперь должны разразиться аплодисменты и крики «браво!»

— Ты шутишь, Викентий? Или нет…

— Конечно нет, друг мой! Мерзавец считает себя великим артистом, но я просто-напросто переиграл его.