Книга Ночной шторм - Юхан Теорин

— Надеюсь, что нет…

До хутора оставалось пять минут езды, но Герлоф пожелал размять ноги. Он показал на равнину за каменной стеной, сказав:

— Торфяник замерзает. Посмотрим?

Тильда остановила машину и помогла старику выйти. Озеро посреди торфяника покрылось тонкой пленкой льда.

— Это один из самых старых торфяников, сохранившихся на острове, — сказал Герлоф, оглядывая равнину. — Остальные осушили.

Тильда проследила за его взглядом и внезапно уловила движение в воде. Черный всплеск, от которого тонкий лед дрогнул и треснул.

— Здесь есть рыба? — с удивлением произнесла Тильда.

— Конечно, — кивнул старик. — Щуки и угри летом сюда приплывают по ручьям во время оттепели.

— Так тут можно ловить рыбу?

— Можно, но никто этого не делает. Когда я был маленьким, я слышал, что у здешней рыбы странный привкус.

— А почему торфяник называют жертвенным?

— Потому что в древние времена люди приносили здесь жертвы богам, — ответил Герлоф. — Археологи нашли тут золото и серебро и скелеты сотен животных, брошенных в воду… И даже человеческие кости, — прибавил он после паузы.

— Человеческие жертвоприношения?

Герлоф снова кивнул и уточнил:

— Кости рабов или пленников… Наверно, так местные жители хотели задобрить богов. Как я понял, пленников живыми загоняли в болото при помощи длинных шестов… — Он обвел взглядом торфяник. — Наверно, поэтому угри продолжают приплывать сюда год за годом… Они помнят вкус мяса.

— Прекрати, Герлоф!

Тильда невольно сделала шаг назад, прочь от изгороди.

— Прости, — сказал старик. — Поедем дальше?

Заглушив мотор, Тильда вышла из машины и снова помогла выбраться Герлофу. Опираясь одной рукой на плечо молодой женщины, а другой — на трость, Герлоф подошел к дому и постучал в окно.

Через секунду дверь отворилась.

— Добро пожаловать, — сказал Йоаким Вестин.

Выглядел он еще хуже, чем раньше, но он улыбнулся гостям и даже обменялся с ними рукопожатиями. Видимо, он больше не злился на Тильду за ошибку, которую та допустила.

— Выражаю соболезнования, — проговорил Герлоф.

Вестин коротко кивнул, сказав:

— Спасибо.

— Я сам вдовец, — прибавил старик.

— Да?

— Да, но она долго болела… У моей Эллы был диабет, и потом проблемы с сердцем.

— И давно она скончалась?

— Да, много лет назад. Но воспоминания не отпускают до сих пор… и боль тоже…

Вестин посмотрел на Герлофа и сказал:

— Входите.

Дети играли в саду, и в доме было тихо и пустынно. Тильда поняла, что Йоаким все последние недели занимался ремонтом. Во всех комнатах были наклеены новые обои, и пахло свежей краской. Теперь дом больше напоминал жилое помещение.

— У меня такое ощущение, что я перенеслась в прошлое… в девятнадцатый век, — сказала Тильда, переступив порог гостиной.

— Спасибо, — кивнул Йоаким.

Он воспринял слова Тильды как комплимент, хотя молодая женщина имела в виду только размеры комнаты. Сама она ни за что не согласилась бы жить на хуторе.

— Где вы взяли мебель? — поинтересовался Герлоф.

— Мы объездили все антикварные магазины и барахолки здесь и в Стокгольме. Большие комнаты нужно обставлять крупной мебелью. Такую сейчас не делают. Поэтому мы купли старую и отремонтировали.

— Гениальное решение. В нынешние времена люди перестали ценить старинные вещи. То, что сломалось, они сразу выбрасывают, даже не пытаясь починить. Для них важнее покупать, чем беречь.

Герлофу нравится посещать старые дома, догадалась Тильда. Он ценил красивые вещи, потому что знал, скольких трудов стоило их изготовить. Она сама не раз видела, как он рассматривал свои главные сокровища: морской сундук и стопку льняных полотенец. Видно было, что они связаны с самыми дорогими воспоминаниями.

— К этому легко пристраститься, — заметил Герлоф.

— К чему?

— К ремонту старых домов, — с улыбкой ответил Герлоф.

Йоаким покачал головой:

— Это не зависимость. Просто нам не нужно менять кухню каждый год, как это делают теперь богачи… Это всего лишь второй наш дом. До этого мы жили в квартирах.

— А где был первый?

— На окраине Стокгольма. Красивая вилла, которую мы буквально подняли из руин.

— А почему вы переехали сюда? Вам тот дом не понравился?

Йоаким отвел взгляд.

— Дело не в этом. Тот дом нам очень нравился. Но это выгодно по экономическим причинам — менять жилье время от времени.

— Это как же?

— Берешь кредит и находишь в хорошем районе квартиру в плохом состоянии. Ремонтируешь ее по вечерам и выходным, пока живешь в ней. Потом находишь нужного покупателя и продаешь по гораздо более высокой цене, чем та, за которую ты ее купил. Берешь новый кредит и покупаешь в центре другую квартиру в плохом состоянии…

— И потом продаешь?

Йоаким кивнул:

— Спрос на недвижимость очень большой. Все хотят жить в Стокгольме.

— Я не хочу, — возразил Герлоф.

— Но многие хотят. Цены все время растут.

— Так вам с женой нравилось приводить в порядок дома? — спросила Тильда.

— Мы познакомились во время осмотра квартиры, — рассказал Йоаким. — В той квартире жила старушка с кучей кошек. Прекрасная была квартира, но вонь там стояла невыносимая. Мы единственные выдержали там больше пяти минут. Потом мы пошли в кафе и разговорились. Пили кофе и обсуждали, что бы мы сделали с этой квартирой. Это и был наш первый совместный проект.

Герлоф обвел гостиную взглядом.

— И вы планировали сделать то же самое с Олудденом? — спросил он. — Отремонтировать и продать?

— Нет, мы планировали остаться здесь надолго. Сдавать комнаты дачникам, может быть, открыть небольшой пансион. — Йоаким выглянул в окно и добавил: — У нас не было четкого плана, но мы знали, что здесь нам понравится.

В голосе его снова послышалась усталость. А когда Йоаким умолк, тишина огромной гостиной показалась Тильде давящей.

Осмотрев дом, они устроились в кухне пить кофе.

— Тильда сказала, что вы интересуетесь историей хутора, — произнес Герлоф.

— Да-да, — кивнул Йоаким. — Вы что-нибудь знаете о нем?

— Немного. Вы хотите историй с привидениями?

Йоаким поколебался, словно боясь признаться, но через минуту ответил:

— Я хотел узнать, случались ли здесь раньше необычные вещи… Я чувствовал… Может, это мне только показалось, но я чувствовал присутствие мертвых на Олуддене. На хуторе и на маяке. И другие чувствовали то же самое.