Книга Каждый за себя - Александра Маринина

Нет, как вам это понравится? Я, видите ли, у него молодая!Впрочем, стоп! Не зарывайся, Кадырова, вспомни его взгляд и не забывай, чтовнешность обманчива.

- Чем вам мои представления не нравятся? - спросила ябез малейшей обиды и ткнула вилкой в салат, выполненный из чего-то непонятного,но выглядящий вполне презентабельно.

- Устаревшие они, да и не жизненные вообще-то, аисключительно из литературы советского периода почерпнутые. Во-первых, по нашейгрешной земле ходит огромное количество отпетых уголовников, у которых денегстолько, что они эти ремонты с перепланировками могут делать хоть по два разакаждый год. А во-вторых, Дорогая моя Вероника Амировна, состоятельные люди -все равно те же самые человеки с точно такими же общечеловеческими слабостями,как и все прочие люди. Им ровно в такой же степени, как и всем остальным,свойственны ревность, зависть, глупость и жадность. Ну-ка возрази мне, -предложил он.

- Не буду. Аргументов нет, - честно ответила я. - Выдумаете, последний заказчик Натальи сделал ремонт, а потом решил вернуть своиденьги, потраченные на дизайнера? Жлобство заело?

- Угу, - кивнул Никотин, энергично пережевывая неопознанные мною визуально продукты, из которых был сооружен его салат. - Изаметь себе, не только свои, но и деньги предыдущего заказчика.

- Вы хотите сказать, что они действуют вдвоем? - Япоразилась собственной догадливости и дождалась наконец похвалы, а не критики.

- Молодец. Они действуют вдвоем и пытаются вернуть своиденежки. Но могут быть и варианты. Например, вымогает деньги у твоей Натальитолько один из них, а второй об этом ничего не знает и в деле не участвует.

- То есть он хочет вернуть собственные деньги, аденьгами своего знакомого еще и нажиться?

- Вполне возможно. Но в любом случае, если наша с Севойдогадка верна, твоих денег хватит, даже с избытком, если повезет.

Я так обрадовалась, что начала мести с тарелки салат сутроенной скоростью. Вероятно, я все-таки здорово проголодалась. Послепроведенной в переживаниях и слезах ночи я ничего не смогла съесть на завтрак,только чаю выпила, и теперь организм настойчиво напоминал мне, что у меня,кроме души, есть еще и тело.

Но Никотин, похоже, был неплохим знатоком женской психофизиологии,потому что темпы поедания мною салата были им истолкованы правильно.

- Ты раньше времени не радуйся, - окатил он меняхолодным душем, вероятно, для улучшения пищеварения, - ведь мы с Севкой могли иошибиться.

Н- да, если Назар Захарович помрет, то не от чрезмерногоупотребления никотина, а от скромности. Мы с Севкой… Наша с Севой догадка… Аведь именно Никотин первым до этого додумался, а потом уж Огородниковуподсказал. Или это не скромность, а стремление разделить ответственность?

Салат оказался вкусным, но идентифицировать я смогла далеконе все его ингредиенты. Подошла очередь пирожных.

- Дядя Назар, а когда будут известны первые результаты?

- Это как бог пошлет. Может, через час, а может, изавтра к вечеру. У тебя еще есть вопросы?

- Пока нет, - соврала я.

Вопросы были, но их можно было пока и не задавать.

Тем паче что далеко не все из них касались моей проблемы сшантажом. Пусть человек спокойно доест и попьет кофе. Однако же Никотин,похоже, решил паузой не пользоваться.

- Тогда спрошу я, теперь моя очередь.

- Спрашивайте.

- Предположим, все закончится благополучно, шантажистаребята отловят и мозги ему на место поставят.

Что ты будешь делать дальше?

- Я? Ничего. А что я должна делать?

- Ну, например, придешь к своей хозяйке и скажешь: так,мол, и так, висела над вами угроза страшная и погибель неминучая, но я ееотвела, так что можете расслабиться и чувствовать себя свободно. И стоило мнеэто столько-то и столько-то денег, так что возместите мои затраты, будьтелюбезны.

- Еще чего! - возмущенно откликнулась я. - Зачем я будуей это говорить?

- А что ты ей скажешь? - Назар Захарович посмотрел наменя хитро и испытующе.

- Ничего не скажу.

- Совсем-совсем ничего?

- Совсем. Я не пойму, а зачем мне ей что-то говорить?

- Чтобы она знала.

- Зачем ей это знать?

- Ну как зачем? Чтобы была благодарна, чтобы понимала,кому она своим благополучием обязана.

- Нет, дядя Назар. - Я покачала головой и отпила кофе,который, в отличие от салата, был плохим и невкусным. - Это не нужно. Это будетне правильно.

- Объясни-ка, - потребовал он, и взгляд его снова сталчужим, в том смысле, что не никотиновским, а рутгер-хауэровским.

- Понимаете, я ведь делаю это не для Натальи, а длясебя. Для себя лично. Чтобы не было скандала, чтобы Николай Григорьевич ничегоне узнал, чтобы его сердце не подвело и чтобы я не потеряла работу. А лично наНаталью и ее семейное счастье мне, грубо говоря, наплевать.

Я понимаю, это звучит не очень-то красиво, но у меня, знаетели, ситуация не книжная. Это в книжках и в кино рассказывают истории продомработниц, которые становятся у своих хозяев буквально членами семьи,ангелами-хранителями, поверенными во всех душевных тайнах и вообще живот готовыположить за их благополучие.

Может, я эгоистка, не знаю, а может, жизнь устроена совсемне так, как в книжках, но только я у Сальниковых далеко не член семьи, я там -прислуга, и борюсь я не за их счастье, а за собственное выживание.

- Это я понимаю, - неожиданно мягко сказал Никотин, -но все-таки почему ты не хочешь поставить Наталью Сергеевну в известность? Тыведь приносишь жертву, и немаленькую, для тебя деньги, потраченные на решениепроблемы шантажа, - это не копейки, и достаются они тебе не сахарно. Почему тыне хочешь, чтобы Наталья об этом узнала? Может быть, узнав, что ты для неесделала, она станет лучше к тебе относиться, или зарплату прибавит, или ещекак-то отблагодарит тебя. Или хотя бы деньги вернет, которые ты Севке поконтракту заплатишь. Я ведь вижу, какая ты сегодня, и понимаю, какую ночь тыпровела, пока принимала решение с деньгами расстаться. Ревела?

Я молча кивнула.

- Все правильно. Как говорил Бабель, подкладка тяжелогокошелька сшита из слез. Пока заработаешь себе на квартиру, еще не разнаплачешься. Может, все-таки сказать Наталье?

- Нет, - я снова упрямо помотала головой. - Это будетне правильно. Человек должен иметь право выбирать, к кому он готов испытыватьблагодарность, а к кому - не готов. Именно поэтому нельзя навязывать людям своюпомощь. Ее нужно предложить, но если человек отказывается - не настаивать.