Книга Москва – Питер - Ольга Станиславовна Назарова

правнуков будет дед-фермер! Тем более, если учесть последние события с утечкой данных. Ах, как жаль, что я не могу больше рассчитывать на Вадима, ах как жаль! Но всё-таки, знает эта Елизавета Петровна о Падуе?

Он, наметив план дальнейших действий, непринуждённо порекомендовал молодёжи после обеда отправиться в сад и там поболтать, а сам пригласил Елизавету Петровну в свой кабинет.

– Я разве вас звал? – хмуро уточнил он у сына, который вместе с Мариной Леонидовной вознамерился пройти следом.

– Но речь о Максе! – попытался аргументировать Антон свои поползновения.

– И что? Я сам разберусь! Да, Марина, через двадцать минут подай нам кофе!

Дверь, закрытая перед носом Антона и Марины, красноречиво подтверждала слова академика.

– Я распорядился, кофе нам принесут сюда! – академик любезным жестом пригласил Елизавету Петровну устроиться в мягком кресле, но она выбрала аскетичный стул.

– Почему стул? – академик сам никогда не пользовался брудастыми кожаными креслами и знал почему именно, но ему было любопытно узнать причину выбора гостьи.

– Предложение низкого и мягкого кресла собеседнику перед сложными переговорами это известный психологический приём… – вежливо улыбнулась Елизавета. – Или оппонент расслабляется и проигрывает, или думает о том, как он будет выбираться из этой перины, – она кивнула на кресло, – И опять проигрывает, потому что отвлекается от беседы.

– Вы думаете, что можете проиграть?

– Нет, я так не думаю. А вы? – скрещённые словесные шпаги почти ощутимо звякнули.

– Вы же понимаете, что этот брак невозможен?

– Разумеется, возможен! – абсолютно спокойно возразила академику Елизавета. – Более того скажу, он будет весьма удачным – они отлично подходят друг другу, и кроме того, любят!

– Женщина в вашем почтенном возрасте верит в детские сказки? – грубый выпад академика прошёл мимо собеседницы, мелодично рассмеявшейся и покачавшей головой.

– А ведь вы до сих пор любите свою жену. Почему же вы лишаете других такой возможности?

– А с чего вы сделали такой вывод? Макс рассказывал?

– Нет, мальчик весьма корректен и деликатен, – покачала головой Елизавета, – Вы сами продемонстрировали это. Вам очень хотелось выиграть спор за столом, но вы пожертвовали выигрышем, не в силах сказать, что не женились бы на вашей супруге.

– Вы наблюдательны! – похвалил академик. – Ну, что же… тогда я вам объясню подоплёку своего решения.

Он немного помолчал, делая вид, что собирается с мыслями, понаблюдал за собеседницей – она вовсе не выказывала признаки того, что готова хотя бы чуточку отвлечься и пропустить следующий его выпад.

– Макс в настоящий момент является моим основным наследником. И не только имущества и денег, но и научных трудов. Он – мой продолжатель! Сами понимаете, я никак не могу допустить, чтобы его семейная жизнь проходила с такой неподходящей для него партией!

– Чем же Мила неподходящая партия? – Елизавета вовсе не злилась, хотя академик на это откровенно рассчитывал – злость заставляет делать глупости. Нет, она словно о погоде беседовала.

– Она не нашего круга. Она не в состоянии быть соратницей учёного, оценить его труд. Короче, это не обсуждается, даже с учётом вашего шантажа!

– Шантажа? – Елизавета Петровна изумлённо подняла брови. – Шантажист требует за информацию деньги или что-то иное, имеющее для него ценность. Разве у вас кто-то что-то потребовал?

– Нет, но это предполагается… – махнул рукой академик. – Мне нечего стыдиться моей жизни, так что ничего у вас не выйдет.

– Ой, ну, конечно, нечего! Это же каждый может… Отправиться вместо экскурсии в базилику Святого Антония на дегустацию местных вин, надегустироваться там от души, а потом, изрядно шатаясь, пойти искать приключения в город… – она хмыкнула, – Так это только Падуя, а ещё была Пиза!

Академик, благополучно забывший об этом замечательном городе, внезапно вспомнил о своём веселье в городе с падающей башней и несколько смутился.

– Да-да… даже сотрудник, который отвечал за вашу так сказать сохранность, долго веселился, описывая ваши похождения. Хотя, честно сказать, ведомство, в котором он служил, излишним весельем и легкомыслием не отличалось.

Елизавета пожала плечами.

– Это к слову об оценке труда учёного. А про всё остальное… Знаете, мне кажется, что ваше слово или даже ваш категоричный запрет не произведут на Максима нужного вам эффекта.

– То есть вы считаете, что он предпочтёт вашу рыжую бестию, заморочившую ему голову, семье, блестящей карьере и прекрасному будущему?

– Это вы лучше у него самого уточните. Но позвольте заметить, что семья, которая насильно управляет или пытается управлять жизнью взрослого человека, вызывает желание сбежать, да подальше, блестящая карьера может быть сделана не только под вашим крылом, а прекрасное будущее с нелюбимой супругой типа той серой и нервной особы никак невозможно.

– А с вашей внучкой возможно? – со всем возможным ехидством предположил Вяземский.

– Зачем вы спрашиваете у меня? Спросите у взрослого, умного и самостоятельного мужчины – у вашего внука.

Елизавета Петровна легко поднялась со стула.

– И да… Позвольте мне дать вам один совет?

– Я, кажется, у вас его не просил! – резко отозвался академик.

– И тем не менее, он вам скоро, очень скоро понадобится. Вы знаете, что у вас есть подробная характеристика ещё с советских времён?

– Да что вы? В стиле фильма «Семнадцать мгновений весны»? – любопытство пересилило, и академик всё-таки спросил.

– Примерно такая, но более развёрнутая, – кивнула Елизавета. – Так вот, там было написано, помимо всего прочего, что вы склонны к авторитаризму, диктату в коллективе и семье.

– Моя семья – это не ваше дело! – отрезал академик.

– Хорошо бы она ещё оставалась вашим делом, – парировала Елизавета. – А это ненадолго… Вы теряете контроль! Вы и сами это ощущаете, правда, не хотите признавать. У вас есть два пути – дать им возможность жить самостоятельно, рядом с вами, с вашей поддержкой, но с их выбором пути. Или продолжать давить, пока вы не останетесь в одиночестве.

Вяземский рассмеялся:

– Вы всё ещё думаете, что имеете какую-то власть? Да вы просто пенсионерка с сынком, погрязшим в навозе и рыжей внучкой, которую судорожно пытаетесь пристроить в приличную семью!

Елизавета в ответ мягко улыбнулась:

– А вы чудак! Я как раз использовала свою власть, чтобы не дать хода информации о ваших выкрутасах, о том, как вы спьяну метили Пизанскую башню и горланили «Ой, мороз, мороз» на улице Падуи. Ещё подробности напомнить? Нет? Вижу, что вы и так не забыли. Я на это и уповала. Любой человек может немного слишком расслабиться, но, если он при этом не натворил ничего серьёзного, гробить его жизнь за такие глупости, как мне кажется, не стоит. А вы… Вы готовы уничтожить счастье своего внука просто потому, что его выбор не соответствует вашему! Мне вас жаль.