Книга Оранжерейный цветок и девять растений страсти - Марго Бервин

— «Синсемилла» означает «без семян». Она такая могущественная, потому что вся ее энергия уходит в почки, а не в плоды. Бессеменная, то есть бесплодная, женщина значительно сильнее, чем оплодотворенная. Вспомни об этом в следующий раз, когда задумаешь сделать что-нибудь. Сделай это прежде, чем займешься сексом. Прежде, чем некий самец посеет свои семена, удовлетворяя тебя и полностью лишая энергии.

— Я не растение марихуаны.

— Учись, где только можно.

В саду я повсюду ощущала запах секса. Эти гигантские, лениво покачивающиеся, сексуально возбужденные садовые растения были совершенно потрясающими.

— Все эти бедные страдающие женщины мечтают, чтобы их трахнули. Только подумай обо всей этой энергии. Всей нереализованной сексуальной энергии.

— Что сделают с этими растениями?

— Создадут синсемиллу! Удивительную смолу-камедь, которая принесет наслаждение и восхитительные видения миллионам людей. А также уменьшит боль некоторых страждущих. У тебя ведь некоторое время не было секса. Что ты собираешься делать со своим нереализованным сексуальным желанием, Лила? Может, однажды создашь что-нибудь прекрасное. Что-нибудь, что принесет радость многим людям, совсем как синсемилла. А может, выяснишь, что ты хоть на одну десятую так же талантлива, как сексуально озабоченная трава в этом саду.

Я повернулась к кассирше, испытывая одновременно благоговение и ненависть к ее саду.

— Как вам удается не допускать опыления?

На этот раз она прекрасно поняла мой английский.

— Matando a los muchos. (Убиваю самцов.) — Она просто констатировала факт.

— Или кастрирует, — добавил Арманда. — Но надо быть очень осторожным. Если не истребить мужские растения на милю отсюда, крошка пыльцы может попасть в поток воздуха и весь урожай пропадет.

— А как отличить мужские и женские растения?

— Мужские растения имеют два яйца, прости меня за грубость, растущие на стволе. Они открываются, чтобы оплодотворить пестик на женских растениях. Единственный способ избежать этого — отрезать яйца на всех мужских растениях.

Армандо начал рассеянно и бездумно поглаживать один из смолистых бутонов на ближайшем к нему растении.

— Что произойдет, если все же образуются плоды? Траву можно курить?

— Можно, но вскоре она умрет. Ее жизненная функция полностью выполнена. Неоплодотворенная, она долгое время остается цветущей и сексуально активной, способной произвести в изобилии синсемиллы. В некотором смысле неопыленное растение более женственно.

— Querria usted probar un poco? — спросила кассирша.

— Она хочет знать, хочешь ли ты попробовать немногое синсемиллы?

Я была в некотором сомнении насчет того, чтобы впускать в себя страдающую женщину, даже если это всего лишь растение, но я слишком любопытна, чтобы отказываться.

Мы пошли к дому кассирши, который оказался просто лачугой, правда выкрашенной в прекрасный голубой цвет. Внутри все было ярко-зеленым и сплетено из листьев. Столешница из бамбуковой соломы, а пол и маты на полу, которые раскладывались как кровати, были сделаны из чего-то, что выглядело как пальмовые ветки, сшитые вместе нитками. На зеленом мате дремал великолепный черный лабрадор.

— Большая часть мебели обновляется каждый день.

Я подошла к собаке, чтобы ее погладить.

— Ее зовут Меллори, — сказала кассирша на раздражающе превосходном английском.

— Она назвала собаку в честь Меллори из «Прирожденных убийц» Оливера Стоуна, — сказал Армандо. — Это ее любимый фильм.

Меня безмерно взволновало, что кассирша знает фильм Оливера Стоуна. Я села и стала наблюдать, как она проворно выдавливает смолистое вещество из почек марихуаны и заворачивает его в мексиканскую банкноту.

— На удачу. Она объединяет дух денег с духом растения, чтобы они вместе принесли ей хороший урожай наличных.

— Она наркоторговец?

— Она продает синсемиллу, владеет рынком, всеми этими мандрагорами и многими другими растениями. Занимается целебными растениями и имеет дело только с людьми, которые знают, как их правильно использовать.

Я прислонилась к стене. Мат из конопли и стена за спиной были удивительно удобными.

— Каждый дюйм ее дома создан для комфорта. Стены и пол эргономически правильны и прекрасно подходят для человеческого тела. Поверь мне, когда надо будет уходить, тебе не захочется покидать этот дом. Никому не хочется.

Мы немного покурили замечательную, сладкую женскую синсемиллу кассирши, и я погрузилась в дремотно счастливую дымку, опершись об анатомически совершенную стену.

— Вставай, — сказал Армандо. — Пора идти выкапывать корни мандрагоры.

— Но мне здесь так хорошо. — Я не хотела говорить, что чувствую чертовски сильное желание.

— Это из-за синсемиллы. Она внутри тебя, и нельзя позволить, чтобы это ощущение было потрачено впустую. Пошли. Нам пора.

Кассирша обвязала вокруг шеи Меллори веревку, и вчетвером мы перешли дорогу, которая вела к рынку, и спустились в подвал. К тому времени я уже попривыкла к крутым ступенькам, но была ошарашена тем, что увидела внизу. Все мандрагоры ярко светились.

— Черви, — объяснил мне Армандо. — Они лежат на листьях растений и мерцают в ночи. В этом нет никакого колдовства, ничего магического.

— Зачем она делает это? — Я смотрела, как кассирша засовывает обрывки белой ткани в уши.

— Не хочет слышать крики мандрагоры, когда мы будем вытягивать ее из земли.

Но растения же не в земле, а на столах.

— Не эти, а те, что под столами, только те, что посажены прямо в землю и достаточно старые, чтобы их выкорчевывать.

Я заглянула под столы и увидела там сотни растений. И впервые поняла, что там нет пола, только утрамбованная почва. Мандрагоры росли прямо в земле, как будто рынок был построен прямо на их верхушках, что ни в малейшей степени их не беспокоило.

— Подержи-ка его минутку. — Армандо передал мне поводок Меллори.

Я наклонилась к собаке и погладила ее за ушами. Она лизнула меня в лицо, и я обхватила ее за шею: она казалась мне такой теплой и человечной в сравнении с кассиршей и Армандо.

— Держи ее покрепче. — Армандо с кассиршей обвязывали толстой веревкой мандрагору под одним из деревянных столов.

— Отлично, теперь передай мне собаку.

Армандо привязал другой конец веревки к ошейнику Меллори.

— Quédate atrás у cúbrete los oidos. (Отойди и закрой уши), — прошипела кассирша.

Я посмотрела на Армандо, и мы одновременно произнесли: «Суеверие».

Кассирша из пластикового пакета вынула большой кусок мяса и поднесла к собачьему носу. Меллори фыркнула и засопела. Она начала лизать сырое мясо, возбужденная запахом и вкусом крови. Но как только она уже приготовилась вонзить зубы в кровавый кусок, кассирша отступила и положила мясо на пол вне досягаемости для собаки. Меллори лаяла и скребла лапами землю. Ее ошейник, прикрепленный веревкой к мандрагоре, натянулся. Когда собака не смогла больше терпеть, она изо всех сил рванулась к мясу, рыча и дергая веревку, а привязанная к ней мандрагора, казалось, сейчас треснет. В этой странной игре по перетягиванию каната растение, казалось, тянет собаку к себе. Меллори продолжала рваться к мясу, и в конце концов мандрагора начала поддаваться, выскальзывая из земли, словно ребенок при рождении.