Книга Красный кобальт. Как кровь Конго влияет на нашу жизнь - Siddharth Kara

что если он не прокопает туннель, то не сможет работать на шахте.

Лубо работал в Тилвезембе, копая туннель, больше месяца. Каждый день я молился, чтобы он вернулся домой целым и невредимым. Моя рука почти поправилась. Я думала, что через несколько дней я снова смогу работать, а Лубо - вернуться в школу.

18 января [2019 года] Лубо не вернулся домой из Тильвезембе. Я побежала на шахту. Когда я пришла, там уже были другие родители. Все кричали: "Где мой сын? Отдайте мне моего сына!" Солдаты тыкали нам в лицо своими автоматами и заставляли вернуться домой. Я сходила с ума. Я хотела знать, что случилось с Лубо! Я исходил всю дорогу вдоль и поперек. Я вернулся на шахту и умолял солдат: "Пожалуйста, дайте мне найти моего сына", но они били меня и пинали.

Я всю ночь просидел на деревьях возле шахты, а утром вернулся обратно. Все родители вернулись. Было так много криков. Солдаты говорили, что будут стрелять в нас. Потом к шахте подъехал на джипе чиновник из КМКК. Он сказал, чтобы мы молчали, а он объяснит, что произошло. Он сказал, что накануне обрушился туннель. Он сказал, что никто не выжил.

В ближайшие дни Тшите и его жена услышали сообщения о том, что при обрушении туннеля в Тилвезембе под землей оказалось не менее сорока детей. Другим старателям, работавшим на этом участке, было поручено непосильное задание - попытаться откопать некоторые из тел. Им удалось извлечь семнадцать, одним из которых был Лубо.

"Я держала мертвое тело моего сына. Я умолял его вернуться", - сказал Тшите.

Тшите сообщил, что SAEMAPE предоставила гроб для Лубо и что CMKK дал ему деньги на похороны. Когда я встретился с Тшите, его мучило чувство вины за то, что сломанная рука стоила Лубо жизни. Он сказал, что прошла бы еще неделя, прежде чем он смог бы вернуться на работу, а Лубо - в школу.

"Я очень скучаю по Лубо. Он был моим лучшим другом".

Тшите был не единственным. Еще шесть родителей рассказали мне, что их сыновья были заживо погребены при обрушении тоннеля в Тилвезембе. Все обвалы, о которых они рассказали, произошли в период с мая 2018 года по июль 2019 года. По словам родителей, пятеро из семи детей, заживо погребенных при обрушении туннелей в Тильвезембе, работали на Аррана. Арран - тот самый человек, которого я ранее упоминал как связанного с контрабандой урана из Шинколобве.

 

Я следил за слухами о контрабанде урана в поисках доказательств, и в течение почти двух лет мне удавалось находить только новые слухи, пока летом 2021 года мне не удалось заполучить копию решения Высокого суда Лубумбаши, касающегося этого дела. Из содержания решения и свидетельств нескольких коллег в ДРК следует, что в январе 2016 года тридцать грузовиков, зарегистрированных на китайскую горнодобывающую компанию Dragon International Mining, прибыли на пограничный пункт с Замбией в Касумбалесе, недалеко от Кипуши. В документах на грузовики значилось, что они везут медь и кобальт в Дар-эс-Салам для экспорта в Китай. Пограничники в Касумбалесе были снабжены счетчиками Гейгера, которые они должны были использовать для проверки на наличие урана, но делали это редко. В этот день старательный пограничник почувствовал неладное и поднес свой счетчик Гейгера к грузовикам. Прибор начал громко трещать. В двадцати двух грузовиках были обнаружены потайные отсеки, заполненные необработанной урановой рудой.

Американские спецслужбы поспешили помочь конголезскому правительству в расследовании. Они отследили операцию до ливанского контрабандиста по имени Арран и установили, что уран направлялся в Северную Корею. Также поступали сообщения о том, что северокорейские оперативники находились в ДРК и помогали в осуществлении сделки.

"С точки зрения США, мы обеспокоены северокорейцами и тем, что они делают в Конго", - пояснил посол США Майк Хаммер. "Если здесь есть северокорейцы, то нужно быть начеку, чтобы не проглядеть какую-нибудь гнусную деятельность".

В феврале 2016 года Арран предстал перед Высоким судом Лубумбаши. Его приговорили к пяти годам тюремного заключения и обязали выплатить штраф в размере 1 миллиона долларов. Также его приговорили к высылке из ДРК после отбытия тюремного срока. Арран вышел из тюрьмы через несколько месяцев и остался в стране.

Что не обсуждается в судебных документах, но принимается как факт всеми, с кем я разговаривал, так это то, что операция по контрабанде урана между ДРК и Северной Кореей могла быть организована и санкционирована только Жозефом Кабилой и что Кабила назначил Аррана ответственным за эту операцию.

"Нет никаких сомнений в том, что Кабила знал об этом", - сказал на условиях анонимности один западный дипломат. "Трудно представить, что Кабила не приложил к этому руку или не получил от этого личную выгоду".

Тот же дипломат предположил, что, скорее всего, Джозеф Кабила досрочно освободил Аррана из тюрьмы и вернул его в бизнес, который включал в себя управление предприятием по добыче детских рабов в Тилвезембе, ответственным за смерть таких детей, как Лубо.

 

По общему мнению, Тилвезембе - это, возможно, самое опасное место промышленной добычи в Медном поясе, где используется больше детского труда, чем на любой другой официальной шахте в Конго. Итоговый результат моих интервью таков: двенадцать мужчин и мальчиков получили тяжелые травмы, а семь детей были похоронены заживо на Тилвезембе. Эти случаи представляли собой то немногое, что было готово говорить со мной во время одной из моих исследовательских поездок. Даже имея лишь малую часть картины, казалось очевидным, что Тилвезембе был не просто медно-кобальтовым рудником, а полем для убийств.

Заманчиво указать пальцем на местных жителей как на виновников кровавой бойни - будь то коррумпированные политики, эксплуататорские кооперативы, обезумевшие солдаты или боссы-вымогатели. Все они сыграли свою роль, но они также были симптомами более злобной болезни: глобальной экономики, разгулявшейся в Африке. Разврат и безразличие, обрушившиеся на детей, работающих в Тилвезембе, - прямое следствие глобального экономического порядка, который наживается на бедности, уязвимости и обесценивании человечности людей, работающих в низах глобальных цепочек поставок. Заявления транснациональных корпораций о защите и сохранении прав и достоинства каждого работника в их цепочках поставок выглядят как никогда неправдоподобно.

Переводчик моих интервью, Августин, был в смятении после нескольких дней попыток найти слова на английском языке, которые передавали бы горе, описанное на суахили. Временами он опускал голову и всхлипывал, прежде чем попытаться перевести сказанное. Когда мы расставались, Августин сказал: "Пожалуйста, скажите людям в вашей стране, что каждый день в Конго умирает ребенок, чтобы они могли подключить свои телефоны".

 

Спустя два года после интервью с семьями, пострадавшими от рук Тилвезембе, я предпринял вторую попытку проникнуть на шахту. Местный житель Мупанджа