Книга Вампиры тут беспризорные - Тони Марс

дворе, холода. Да и если пацан окочурится где от холода, а потом еще и окажется, что Веце никак не был связан с предателями, совесть же Степана живьем сожрет.

Прикинув все за и против, вампир решил, что вероятных врагов надо держать близко, а Вальдернеских далеко. И пока он, Степан, никаких дел с кланом не имеет, проблем возникнуть и не должно.

Загвоздка была только одна — так называемые широкие взгляды Веце. Вот именно размах вампира и напрягал, мелкий ведь предлагал как-то свое государство создать или хотя бы подмять под себя это. Ну или если совсем уж мелочиться, то разделаться с Вальдернескими.

Степан ведь еще посмеялся тогда, мол, как несмешно шутишь. А Веце мог и не шутить.

Завтрак закончился в сухом молчании. Вампир переоделся, натянул плащ и зашелся в тяжелом кашле. Никуда идти не хотелось. Захватывать мир — тоже.

То, что настроение хозяина стало каким-то смурным, Веце заметил не сразу. Господин же вообще половину времени с постной рожей ходит, мол, фу, снег выпал, фу, вампира встретил, ужас, я тоже вампир!

Собственно, по мнению полукровки, попаданец был господином с перспективой роста и вечно поганым настроением. Но единственный рост, который желал видеть Степан в своей жизни — это финансовый, ну и тонкий плащ чтоб эволюционировал до теплого зимнего пуховика.

Попаданец бы сейчас и глупые балоневые штаны надел, и в сто шарфов закутался, и на трое шерстяных носков согласился, но в этом мире у него не было ни мамы, ни милой бабушки, которые бы радели о его здоровье. Штанов, шарфа и хотя бы одной пары шерстяных носков он, увы, тоже не имел.

Степан открыл портал, взглядом, полным страданий, посмотрел на крутящийся вихрь магических искр внутри портального окна, и подумал, что порталы столько жрут именно из-за спецэффектов.

Веце жалостливо взглянул на хозяина, мол, да заходите уже, помялся, и осторожно пихнул вампира вперед. Фегажские строго относились к иерархии, и выйти из портала вперед хозяина всё равно что запороть встречу еще до самой встречи.

Степан же, не знающий тонкостей межкланового этикета, узрел в этом что-то подозрительное, мол, пацан счел его бесполезным и решил избавиться, дав неверное портальное заклинание, чтоб наивный вампир сгинул где-нибудь.

Полукровка лишь фыркнул, мимолетно заметив легкую панику на лице господина. И шагнул в портал следом. Эх, теперь придется очень постараться, чтоб не опростоволоситься перед Фегажскими.

Веце шмыгнул носом и оглядел пустую безжизненную равнину, где одиноким дубом в поле стоял хозяин. Клана, других вампиров и признаков жизни видно не было.

Мда, похоже эти засранцы опять сменили место жительства, ну или как минимум обновили маскирующее заклинание. Веце свирепо чихнул, вдохнув снежинку.

Глава 16

Для тех, кого опять нет дома

Маниэр неловко остановилась на краю леса, сегодня густой туман был значительно ниже и сквозь него отчетливо темнел силуэт крыши. Приходить к Кифену средь бело дня — чистое безумие, даже если она и накрыла себя иллюзией.

И неизвестно, кого ей следует опасаться больше: деревенских или возможной слежки клана.

Раз уж появилась свободная минутка, почему бы не заглянуть к бывшему графу и не узнать, как идут дела? Да и вообще, он же глава рода, а она, как Вальдернеская, имеет право прийти к нему в любое время дня и ночи за помощью и советом.

Но ни помощь, ни совет ей, разумеется, были не нужны. Маниэр нервничала, меряя кусты шагами и разогнав своим появлением и без того негустую живность.

Будет ли слишком неуважительно зайти к нему под предлогом проверки, узнать, как идут дела с продажей и подлатать? Она и лекарства с собой взяла.

В том, что Кифена неоднократно избили другие вампиры, сомневаться не приходилось — даже такой дурак, как Веце, к другим кланам на десяток миль не приблизиться, а глава рода… Да, было в нем что-то загадочно бесячее, но, к великому сожалению Маниэр, любить хоть капельку меньше иномирного придурка не получалось.

Она осторожно двинулась вперед, на этот раз дымка тумана не казалось столь плотной, и с горем пополам Маниэр добралась до дома бывшего графа. Помялась на пороге, думая, что сказать, если откроет идиот Веце, и как не забыть слова, если откроет Кифен.

Но никто не открыл.

Маниэр уныло присела на крыльцо, уже третий день подряд приходит, но никак не застанет Кифена. Неужели его уже убили в чужом клане? Или держат в плену?

Вот зачем, зачем он к другим вампирам сунулся? Ради каких-то денег! Но ведь жизнь гораздо дороже, чем золото, разве Кифен не понимает этого?

Ах, это все дурное влияние Веце! Алчный сопляк запудрил голову господину и заставил идти на столь высокий риск просто ради золота. Пусть Веце только попадется ей, она оторвет ему голову и набьет его ненасытную пасть монетами!

К счастью для Веце, он в тот день вернулся очень поздно, поэтому голова его осталась на плечах.

Маниэр предприняла еще несколько попыток достучаться, слабо веря, что хозяин дома просто уснул. После оглянулась по сторонам и наспех просканировала дом магией. Действительно никого.

Девушка печально улыбнулась. Завтра утром у нее назначена встреча с женихом, и зачем только она сюда пришла?

Чего ожидала? Что Кифен позволит ей остаться или возьмет свои слова назад?

Пора уже прекратить питать иллюзии, перестать убегать от неизбежного. Она никто для него и все, что сделает Кифен — это вновь ее оттолкнет. И Маниэр не знала, выдержит ли ее сердце, если он опять отречется от неё.

Она могла улыбаться, могла и дальше делать вид, что все хорошо, словно ничто не гложет ее душу и она простой вампир, преданно служащий своему роду. Только вот ни простым вампиром, ни преданно служащей она не была. Потому что верный слуга клана не посмел бы навещать бывшего графа, осужденного за преступление.

Впрочем, со дня своей встречи с ним, она все чаще совершала ошибки и нарушала правила. И никогда прежде ей столь сильно не хотелось пройти против законов клана и забыть о том, что она Вальдернеская. Фамилия, которой она так гордилась, стала удавкой на шее, с каждым днем стягивающейся все сильнее.

И Маниэр уже не мечтала о свободе. Ей просто хотелось дышать.

Она не смела плакать, не смела показывать и тени грусти, но внутри нее что-то горько рыдало и разрывалось на части.

Говорят, что любовь — это прекрасно, но Маниэр она принесла лишь боль. И от этих мучений не спасали