Книга Алхимаг: Черный ворон - Михаил Ежов

Авасар. Похоже, решил набиваться в друзья. И что ж это людям по одиночке жизнь не мила⁈ Почему их так и тянет к кому-нибудь присоседиться? И с какого перепуга страдать из-за этого должен я⁈

— Ты отлично дрался, — сказал араб. — Иногда мне даже казалось, что ты сдерживался.

Какой внимательный. Не зная, что ответить, я пожал плечами. Авасар улыбнулся.

— В столовую не собираешься? После этого урока лично я жутко проголодался. Надо бы заправиться.

А вот это дельное предложение. Накидать в топку дровишек я всегда готов. Еда, кстати, в столовке Менториума была, на удивление, сносная. Видать, потому что тут учились сплошь дети аристократов.

Я выразил согласие очередным долбанным кивком, и мы отправились обедать.

Перемена была длинная, так что народу собралось много. Пока стояли в очереди, Авасар достал из кармана колоду карт.

— Не хочешь скоротать время? — предложил он. — Нет, играть не предлагаю. Это гадальные карты. Всё очень просто: мысленно задаёшь вопрос, который тебя волнует, и тянешь карту. Если по одной нет ясности, то достаёшь вторую, пояснительную. У меня на родине больше распространено геомантическое гадание по таблице, но я предпочитаю карты.

Я кивнул. Почему бы и нет? Тем более, было, о чём спросить. Вдруг в этом мире предсказания имеют силу?

— Отлично! — обрадовался Авасар и принялся тасовать колоду. — Придумай пока вопрос.

У меня их имелось несколько. Например, узнает ли кто-нибудь, что я не тот, кем меня считают? Выяснится ли, что у меня тело гомункула? Смогу ли я сдать экзамены в конце первого курса? Пройдёт ли дуэль с Терновским удачно для меня? Задать вот этот последний было особенное искушение. Но, поразмыслив, я решил, что лучше поинтересоваться своей судьбой в этом мире, в целом.

— Готов? — спросил Авасар, протягивая мне колоду.

Кивнув, я мысленно сформулировал вопрос и достал из середины карту.

Парень выхватил у меня её из пальцев и перевернул. Я увидел рисунок горящей башни, в которую ударила молния. Из окон падали люди.

Авасар застыл.

— Хм… Слушай, не хочу тебя пугать, но… эта карта сулит разрушение и резкие перемены, крах надежд и опасность, тяжёлые потери. Привычный порядок вещей изменится… Давай-ка вытянем пояснительную.

Мда-а, начало не очень. Я достал из колоды ещё одну карту.

— Вот гадство! — вырвалось у Авасара, как только он её перевернул. — Повешенный! Прямо одно к одному… Эта карта означает тупик, осуждение окружающих, непонимание и тоже изменения обстоятельств. Мне жаль, Ярослав… Не стоило предлагать тебе гадание. Извини.

Да плевать мне на сожаления и извинения! Что будет-то⁈

Я указал на колоду. Мол, давай ещё одну.

— Наверное, не стоит, — замялся Авасар.

Я настойчиво кивнул, глядя ему в глаза.

— Ну, хорошо. Тяни.

На третьей карте был изображён всадник на белом коне, держащий флаг. Вроде, ничего страшного. Я вопросительно приподнял брови.

Ну, а это как истолкуешь?

Авасар смотрел на карту секунд пять, прежде чем встретиться со мной взглядом.

— Это Смерть! — проговорил он тихо. — Неизбежность перемен, опасность для жизни и крах надежд. Ещё раз: мне очень жаль!

Я заставил себя улыбнуться.

Жаль ему… Толку-то с этого? Как будто его чувства могут что-то изменить. Всё-таки, люди странные существа, конечно. Но выдавать свои мысли или эмоции по поводу предсказания я не собирался. Да и разве могут какие-то там карты предвидеть судьбу? Смешно, честное слово!

Вытащив блокнот, я написал: «Не парься, это же всего лишь гадание». Потом чуть подумал и добавил: «Часто сбываются предсказания твоей колоды?»

— Видишь ли, — смущённо проговорил Авасар, прочитав, — это магические карты. По сути — артефакт. Так что, как ни больно мне это говорить, её предсказания сбываются всегда. А вот как именно, покажет будущее. У тебя, кстати, есть секундант на сегодняшнюю дуэль?

Я отрицательно покачал головой, чувствуя, как внутри разливается холод дурного предчувствия. Боги верят в предсказания. Бывали случаи, когда они сбывались. В том или ином виде. Правда, наверное, ещё ни одному богу не делал предсказаний тринадцатилетний пацан с колодой карт в кармане. Если подумать, что бы там Авасар ни воображал — а, как известно, при желании любое пророчество можно натянуть на глобус — смешно даже допускать, что его толкования чего-то стоят. С другой стороны…

Чёрт, я понятия не имел, можно ли доверять подобным артефактам этого мира!

— Тогда, если хочешь, могу выступить в этой роли, — предложил, убирая колоду в карман, Авасар. — Побыть твоим секундантом.

Я рассеянно кивнул.

Неужели этот поединок станет для меня роковым? Я умру сегодня на стадионе Менториума⁈ Но… это же чертовски, просто чертовски обидно!

Нет, допустить этого никак нельзя!

— Тогда встретимся после уроков в фойе, — сказал Авасар. — О, наша очередь подошла! Ты что будешь?

Я взглянул на витрину, где были выставлены блюда.

Твою мать, Авасар! Чёрт бы побрал тебя и твои долбанные карты!

Аппетит пропал напрочь.

Глава 15

Последним уроком была лекция по артефакторике. Каждый алхимаг должен уметь создавать магические предметы с определёнными функциями. У большинства из них есть срок действия, некоторые одноразовые, другие можно подзаряжать, третьи имеют такую силу, что считаются практически вечными. Но их обычно делают группы высших алхимагов, и встречаются они редко. Не говоря уж о стоимости. Также часть артефактов добывается в подпространствах. Как правило, их вынимают из тел убитых чудовищ. Там же достают ингредиенты, не существующие на Земле.

Обязательными умениями считаются крафт Перегонного Куба, Самосека и Ключа для открытия порталов. Без этого в элиту алхимагии не войти. Так и будешь считаться неудачником, пока не овладеешь этими базовыми навыками. Даже если у тебя куча денег, слуг, солдат и земли. И в роду своём всегда будешь паршивой овцой. Даже с заключением брака возникнут сложности, ибо никому не охота заводить детей с тем, кто может дать малоспособное потомство.

Поэтому созданию этих трёх артефактов уделялось особое внимание, и учить их делать начинали с первого курса. Главным же в этом триумвирате считался Перегонный Куб как основа трансмутационной артефакторики, поэтому наш преподаватель, профессор Шестаков, начал с лекции о легендарном создателе первого перегонного куба, Филиппе фон Гогенгейме, известном также как Парацельс.

Слайды на экране интерактивной доски сменяли друг друга под речь ментора, не старавшегося разукрасить текст интонациями и излагавшего сведения об алхимике максимально сухо:

— Парацельс родился в семье врача, происходившего из обедневшего швабского аристократического рода. Будущий