Книга Осколки. Мир первый: Деймос - Игорь Николаевич Конычев

злосчастная тряпка.

— Мы никого не боимся. — Спокойно ответил Брок.

Может, и так. Но зря.

Пока паладин проверял узлы, я смотрел на Веру. К ней подошел Норман. Он отослал Фалрика заниматься лошадьми, а сам тихо заговорил с девушкой по-отечески тепло гладя ее по волосам.

— Она справится. — Сказал Брок, проследив мой взгляд. — Норман может подобрать слова.

Ага, очень рад за него. Пусть скажет что-то и от моего лица тоже, сам-то я, благодаря ему, не могу этого сделать.

Впрочем, несмотря на мой скептический настрой, Норман смог убедить Веру поесть. Ее взгляд снова стал осмысленным, хоть и оставался отрешенным. Девушка сказала, что все равно сегодня не уснет, и вызвалась нести дежурство всю ночь. Норман не стал спорить, но попросил разбудить, если она все же захочет вздремнуть. А еще он попросил Брока не отходить от меня. Здоровяк только кивнул и привязал мою ногу к своей.

К счастью, спать это не мешало. Да и с этим молчаливым паладином поблизости было как-то спокойнее.

* * *

Я проснулся от того, что Брок сильно ерзал. Толкнув его ногой, я попытался снова заснуть, но неуемный паладин не собирался успокаиваться.

Может, ему кошмар снится?

Кое-как разлепив глаза, я повернулся и замер…

Это был кошмар. Но наяву. Мириам сидела на груди Брока и вгрызалась в его горло. Все вокруг было в крови. Глаза паладина закатились, тело мелко дрожало.

Я хотел закричать, но из-за кляпа получилось лишь глухое мычание. Упираясь пятками в сырую землю, я пополз назад, но и тут ждала неудача — веревка вокруг лодыжки не позволяла отдалиться от Брока дальше, чем на метр.

Уловив мое движение, Мириам резко повернула голову под каким-то неестественным углом. Она уставилась на меня черными, как ночь, глазами и оскалила окровавленные клыки.

Упырь⁈

Тварь прыгнула на меня, придавив к земле. При жизни Мириам весила не больше шестидесяти килограмм. Но сейчас мне показалось, что на меня упала каменная плита. Ребра чуть не хрустнули!

— Чего вы там… — голос Фалрика стих.

Дернув головой, я избежал укуса. Челюсти клацнули над ухом. Мириам снова оскалилась и… завалилась набок от удара в висок.

Бледный, как смерть, Фалрик не дал ей подняться. Перескочив через меня, он навис над Мириам. Широко расставив ноги, он рубил упыря до тех пор, пока подоспевший Норман не оттащил его от обезображенного тела.

— Свет Небесный, что здесь происходит? — теперь побледнел и сам Норман.

— Н-н-незн-н-наю, — Фалрик замотал головой. — Я п-п-проснулся… У-у-увидел, ч-что В-в-вера с-с-пит. Р-ре-ш-шил с-с-сторожить в-в-место н-н-нее, а т-т-тут…

— Разбуди Веру! — велел Норман, а сам подбежал к упырю.

Паладин быстро понял, что тварь уже не опасна. Тогда он склонился над Броком, коснулся разорванного горла дрожащей рукой. Я слышал, как старик скрипнул зубами, видел, как влажно блеснули его глаза.

— Не такой смерти ты заслуживал, — прошептал Норман. — Не такой…

Отвернувшись от трупа, Норман рывком поднял меня на ноги. Силе этого старика оставалось только позавидовать. Паладин сорвал с моего лица кляп:

— Как это произошло⁈

— Я проснулся, когда он был уже мертв!

— Лжешь! Это ты сделал из Мириам упыря! — заорал Норман, брызгая слюной.

— Она и меня хотела меня сожрать! — закричал я в ответ. — Спросил Фалрика!

Старик немного успокоился. Он выпустил меня и посмотрел в ту сторону, куда ушел молодой паладин.

— Фалрик! — позвал Норман.

Парень не отозвался.

— Фалрик!

— В-в-вера, — наконец, услышали мы лепет парня. — О-н-на н-н-е п-просы-п-пается…

* * *

Мы ехали в тишине. Норман рядом со мной, сзади Фалрик. Он вез Веру впереди себя. Девушка не приходила в сознание. Только часто дышала и стонала. Никто из нас не понимал, что с ней случилось.

Норман был хмур. За одну ночь он будто состарился еще на пару десятков лет и сильно осунулся. Старик сам сжег тела Брока и Мириам. Он больше не хотел рисковать. Мне он по-прежнему не доверял, но от кляпа избавил. Оставил связанными только руки.

— Долго нам еще? — тихо спросил я, нарушая скорбное молчание.

Мы ехали медленно, давая лошадям отдохнуть от галопа.

Норман даже не взглянул в мою сторону и ответил далеко не сразу. Я уже начал думать, что он не услышал вопроса.

— К вечеру будем на месте, — безжизненным голосом ответил старый паладин.

Мы помолчали.

— Мне жаль, — сказал я.

Норман не ответил, просто пришпорил лошадь. Мы последовали за ним.

Вскоре лес начал редеть. Сквозь неплотно смыкающиеся над головой кроны, я увидел горы. Не слишком высокие, но от этого не менее впечатляющие. Они выглядели неприступными, со снежными белыми шапками. Их чистый цвет выглядел как-то неуместно на сером, промозглом и вечно темном Деймосе.

* * *

Лес остался позади. Теперь мы поднимались по крутому серпантину. Лошади заметно нервничали, но послушно несли нас вперед и вверх. Когда мы обогнули одну из гор, я увидел перед собой… ничего.

Впереди раскинулась сплошная густая пустота. Ночное небо словно перетекало в нее, лишаясь звезд и лун. Пустота охватывала неровный край земной тверди, скрывая его непроницаемым серым туманом на границе пустоты.

Зрелище захватило меня целиком и полностью. Я словно оказался на острове, который окружал непроглядный и бесконечно глубокий омут.

Лошадь не разделила моего восторга и поднялась на дыбы, едва не сбросив меня. Только чудом удалось удержаться в седле. Сзади раздалось беспокойное ржание. Я обернулся и увидел, что Фалрику тоже удалось справиться со своей кобылой. Животное немного успокоилось, но наотрез отказывалось идти дальше.

Норман впереди тоже остановился. Он спешился и, взвалив на плечо походный мешок, крикнул нам:

— Дальше пешком.

Ну, пешком, так пешком. Надеюсь, осталось недалеко. Хотя, ничего похожего на шпиль я вокруг не видел.

Норман подошел ближе и отвязал меня от лошади. Не успел я слезть, как он взвалил мне на плечо седельные сумки, под тяжестью которых я невольно качнулся. Сам старый паладин помог Фалрику спустить не приходящую в чувство Веру. Вдвоем паладины потащили ее на себе, предоставив мне возможность идти первым.

Куда идти я не знал, но дорога была лишь одна, так что ошибиться практически невозможно. Поправив свою ношу, я зашагал вперед, не забывая поглядывать на подступавшую все ближе гипнотическую пустоту.

Мы шли несколько часов, пока не поднялись на одну из гор. На вершине стояла полуразрушенная каменная арка. С виду — ничего особенного.