Книга Дневник добровольца - Дмитрий Артис

Встречи не было. Понятно. Воюем дальше. Без проблем.

«Ноги» не принесли бензин. Генератор молчит второй день. Рации сели, повербанки тоже. Мы без связи. Осталось немного заряда на телефоне. Ночной фонарик включить не можем, поэтому зажгли блиндажную свечку. Заметно потеплело.

С ужином не заморачивались. Ограничились бич-пакетами. Я открыл свиную тушёнку и вывалил себе в тарелку половину банки. Вкусно, неимоверно. Нашёл в кармане запылённую конфетку. Съел с чаем.

Разговор Чика и Элпэка.

Чик спрашивает:

— Элпэка, ты чай или кофе пьёшь?

— Чай.

— Оставь мне на пару глотков.

— Чай без сахара.

— Неважно.

— Без заварки.

— Неважно.

— Без воды…

— ?

Элпэка, отправляясь на ночное бдение, повторяет за мной: «Пойду Родине послужу…» Обычно с такими словами я ухожу на пост.

5 октября, 09:03

Большой блиндажной свечки хватает на пять-шесть часов. Фонарики не включаем, бережём энергию. Нам ещё ползать под землёй.

При ротации одного подразделения на другое бардак полный. Парни не распределены по участкам, за которые отвечают, а те, которые уже распределены, не понимают не только того, как вести боевые действия, но и того, как организовать быт. Организованный быт — основная опора солдата.

Генератор молчит третьи сутки. Не могут понять, кто должен принести нам бензин. Хорошо ещё, успел на последнем издыхании банки подзарядить себе телефон.

5 октября, 20:53

День прошёл плодотворно. Дали команду рыть подземный ход от пункта наблюдения до остатков бетонного забора, которым окружено Сердце Дракона. Двадцать метров. По моим прикидкам — это около двадцати тонн земли. Рыть — не проблема. Проблема — куда девать землю. Наверх не вынести. Любое изменение ландшафта будет отмечено чубатыми птичками и отрехтовано яйцами — ВОГами. Трубы внизу уже забиты мешками с землёй. Подземных туннелей много. Парни роют ходы, блиндажи, ставят огневые точки и аккуратно по бокам труб складывают в мешках землю. Не знаю, как будем решать проблему. Надеюсь, что-нибудь придумаем. Наш с Костеком дембельский аккорд. Если сказали рыть, значит, будем рыть. Штурмовики, ах-ха. Больше никаких серьёзных заданий не было. Лазая по трубам, называем себя черепашками-ниндзя. Эти парни досуг проводили в таких же трубах. О том, когда мою группу выведут, пока молчат.

Под вечер объявили боевую готовность. Опять замечено скопление немцев недалеко от наших позиций. Рация плохо заряжена, банку раздобыли. Прорвёмся.

Немцы по ночам не штурмуют. У нас. Не знаю, как на других участках фронта. Обычно выползают в районе четырёх-пяти утра.

6 октября, 14:42

Ночь тихая, утро тихое. Прорыли метра полтора подземного хода. Пришёл до меня разведчик из бывших музыкантов. Позывной сложный. Не запомнил. Назову его Рубероид.

Мы с Костеком копали, а парни — Шакай и Борода — ниже в трубе собирали накопанную землю и разносили в мешках по трубам. Слышу, зовут меня: «Командир, командир, запах пошёл по трубам!» Парни подумали, что немцы пустили по трубам газ, чтобы нас отравить.

Спустился к парням, принюхался. Пахнет одеколоном. Слышим, ползёт кто-то к нам. Осветили трубу, свой. Крикнул пароль. Подполз ближе, назвался Рубероидом и сказал, что исследует трубы. Разведчик, в общем. Зачем разведчику поливать себя одеколоном перед выходом на задание? Вопрос нерешённый. На войне огромное количество странных людей. Тем не менее все эти странные люди — герои.

«Пришёл до меня» — не по-русски, по-местному. Да и не шёл он, а полз. Ходить здесь невозможно. Так вот, сели мы с Рубероидом разглядывать карту, пытаясь понять, зачем нужен подземный ход, когда ниже есть труба восьмидесятка, идущая до коллектора, из которого можно безопасно выскочить за бетонные перекрытия и оказаться прямо перед немецкими позициями.

Решил остановить работу и дать парням отдохнуть. Они уже тринадцать дней пашут без отдыха. С утра до ночи. А ночью на постах. Разведчик сказал, что командир в отпуске, поэтому неразбериха с ротацией. Его зам, похоже, даже не в курсе, где мы и какие задачи выполняем. Забавно. Передний край, война, а жизнь, как в Советской армии в мирное время. Копайте отсюда и до обеда. Смеюсь.

6 октября, 20:16

Костек собирается голым бежать по Тропе ярости, когда команду на ротацию дадут. В голого, говорит, стрелять никто не будет. «До трусов разденешься?» — спрашиваю. «Нет, — отвечает, — догола, полностью разденусь». — «Кроссовки не снимай, — даю совет, — чтобы ноги не поранить». Кино и немцы. Представил маленького кумыка с калашом в руках, который нагишом в кроссовках бежит под птичками мимо вражеских позиций. Будущая звезда ютуба.

Костек считает дни до конца контракта. Меня это подбешивает. Когда дни считаешь, время идёт медленнее.

Вернёмся, даст Бог, в располагу, пойду к парикмахерше и признаюсь ей в любви. Мне срочно нужно признаться кому-то в любви. Чувствую себя мертвецом, если долго никому не признаюсь в любви. Не хочу быть мертвецом. Хочу быть живым. Парикмахерша не в моём вкусе, правда, но это не такая большая проблема. У меня хорошо развито воображение, и я могу представить её какой угодно (и кем угодно, вплоть до моей реально любимой женщины). Просто мне нужно выплеснуть нерастраченную энергию любви, чтобы она не закисала и не превращалась в ненависть. С ненавистью на войне делать нечего. Убьют сразу.

Мыши съели наушники. Радио не будет. Рации нет. Бензина тоже. Генератор молчит. Дождь накрапывает. Пьём чай и разговариваем о мирной жизни. Один был фермером, другой вором, третий дальнобойщиком, четвёртый студентом. Я только слушаю. О себе ничего не говорю. Теперь мы все как один — доблестные русские воины.

7 октября, 10:54

Сегодня едет домой поток, в котором Рутул и Сава. Через двенадцать дней едет домой поток, в котором Давинчи и Малыш.

Плохо себя чувствую. Целый день буду отдыхать. Холодно.

7 октября, 17:38

Проспал до двух. Выспался. Плотно поели с парнями. Разговоры, анекдоты, истории. Спокойный день. Разок жахнули по немцам из РПГ. По нам почти не били. Укрепили Отросток. Накрыли мешками для трупов дыры. От дождей. Засыпали мешки камнями — для маскировки. Вечером будем чаёвничать, а ночью бдеть.

Решили завтра идти копать. Только в другую сторону, к разбитым блиндажам, чтобы посмотреть, что там есть — оружие или вдруг наши павшие. Хотя по картам там не было наших