Книга Турнир для сиротки - Александра Черчень
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мой любимый мужчина был так отвратительно логичен, что хотелось взвыть и кинуть в него стаканчик с морсом. Но я залпом осушила стакан, поставила на круглый столик по правую руку и со вздохом ответила:
– Не было смысла. Но мне очень сложно принять это, Тарис!
– Я понимаю.
– Не понимаешь! Ты был в эпицентре событий, пытался что-то сделать, а я беспечно хлебушек в деревне пекла! Я должна была знать, переживать, ждать… возможно, подсказала бы что-то!
Я осеклась и отвела глаза.
Нет, я вовсе не дура и сама понимаю, как звучит последняя фраза. Подсказала бы, ага. Первокурсница. Без денег и связей.
– В тебе говорит вина, а не логика, милая. Но я и сам был не особо полезен, если уж честно. Ну вот разве что связь с Шериком все же сумел установить…
Ничего себе – «разве что»! Да без этого и не спасли бы!
– Ты молодец, – мрачно сказала вслух. – А я… Тарис, я осознаю, что я существо бесполезное… – И жестом остановила возражения. – Это тоже факт! Но дело еще и в том, что ты не сказал мне о настолько важном происшествии! Я понимаю, ты не хотел меня расстраивать, да и толку от меня бы не было, но… Я же не могу теперь не думать, а что ты еще от меня скрываешь?! Или будешь скрывать.
– Пока ничего. И не планирую!
– Может, и не планируешь, – вздохнула я. – Только я уверена, что стоит снова появиться проблеме, которая, как ты считаешь, может меня взволновать, как все! Сразу тайны и вранье! Вот как мы сможем быть вместе? Я не хочу вечно торчать за твоей каменной спиной! Мы ведь говорили о равном партнерстве… А ты меня равной явно не воспринимаешь. Я так не могу!
«А ты ему равна? – ехидно отозвался мой внутренний голос. – Малышка, недоучка и деревенская… козявочка!»
От этой мысли захотелось по-детски затопать ногами и заорать: «Я не козявочка!» Я даже коленки обхватила, чтобы не поддаться дурацкому желанию. Прав он, внутренний голос. И Тарис тоже прав. Но как же обидно!
А еще он может оценить мою последнюю фразу как очередной отказ… Вон как глаза потемнели… О нет!
И я поспешно добавила:
– Это не значит, что я собираюсь от тебя отказываться! Но хочу… хочу получить больше откровенности. Да, я знаю и умею меньше, чем ты…
– Это поправимо, Хелли, – мягко сказал Тарис.
– Понимаешь, я очень хочу стать тебе равной, – отчаянием сказала я. – А не приложением к умному и сильному мужчине. Как этого добиться, если ты пытаешься вести себя со мной как с комнатным цветком?
Он снова стиснул мои пальцы.
– Хелли… Ты вовсе не комнатный цветок. И не приложение! Но я так воспитан, понимаешь? Для меня женщина – это нечто нежное и опекаемое. Особенно моя женщина.
Так-то да. Таковы все мужчины, верно? По крайней мере настоящие. Так устроен мир, и, правду сказать, правильно же устроен…
– А бабушка? – с некоторым ехидством уточнила я.
– А бабушка – это бабушка, – мрачно сказал Тарис Тарг и даже слегка вздрогнул. – Это и не мужчина и не женщина, это… авторитет!
– Стану такой же, когда у меня будут внуки! – мстительно сказала я.
– У нас, – твердо поправил герцог. – Ты же выйдешь за меня замуж?
– Угу…
Обида уходила. Таяла, растворялась как утренний туман. Я улыбнулась в ответ и, не удержавшись, потянулась к Тарису. Осторожно взяла в ладони любимое лицо, провела большим пальцем по шраму и нежно коснулась губ поцелуем.
– Ты мог погибнуть, – выдохнула, оторвавшись. – Ты…
– Я жив. И собираюсь дожить до наших правнуков. С тобой.
– Обещаешь?
– Все силы приложу! Я тебя люблю… – шепнул он, касаясь моего лица с той же трепетной нежностью, с которой касалась его я.
– И я тебя. Но пожалуйста, будь со мной откровеннее?
– Я постараюсь.
И герцог Таргский поцеловал меня – сперва почти невесомо, а потом с тягучей страстью. И я забыла обо всем на свете. Почти все стало неважно…
Мы с трудом оторвались друг от друга минут через десять, понимая, что поцелуев начинает отчаянно не хватать, а на большее я была пока не готова. Хотя воспоминания о том, что происходило в лесной избушке, полыхали под закрытыми веками и превращали кровь в живое пламя.
Окончательно нас прервал вернувшийся рысенок. Он сонно зевал, но полез ко мне на колени, и Тарису пришлось отодвинуться. А мне – гладить, жалеть и хвалить нашего маленького храбреца.
В итоге я вернулась в свою комнату уже ближе к полуночи. И, только коснувшись головой подушки, вспомнила, что, требуя от Тариса откровенности, сама умудрилась не рассказать ему кое-что очень важное.
Я ничего не сказала о северянине и его внезапных братских претензиях…
Глава 14
О контроле
Счастье вернулось ко мне как-то сразу и в полном объеме. Может, за все страдания, пережитые до Нового года?..
Я, конечно, старалась об этом не думать! Ни о чем таком старалась не думать! Просто жить и радоваться, потому что вроде бы все плохое в моей жизни осталось позади. Ну или случится когда-нибудь потом, например полноценное знакомство с бабушкой Тариса… Но зачем думать о том, чего еще нет? Ведь сейчас у меня все прекрасно!
Главная прекрасность заключалась, понятно, в Тарисе и наших… как бы это назвать? В наших обновленных отношениях, вот!
Мы помирились. И не просто так помирились: я действительно его окончательно простила! Я пересмотрела все то, что между нами случилось, и поняла, что моя тетка совершенно права. Ну пусть сначала герцог Таргский захотел не меня саму, а мое тело. Так разве ж наоборот бывает? В самом же деле, мужик – он и есть мужик, это факт. Нет повода для обиды. Тем более что этих самых тел он повидал целую толпу, я уверена! Что, признаться, бесит… Но выбрал-то мое. И, уж конечно, оценил то, что к нему прилагается: ум, душу, характер. Иначе бы ведь замуж не позвал. А он позвал.
Что ж до пари – и тут тетя Маргоша верно расценила: молодой, дурной… и раскаялся, да еще как раскаялся!
В общем, я снова стала носить то самое колечко, сотворенное Тарисом в охотничьей избушке, и даже попросила снять с него заклятие незаметности. Не родовое ведь оно, хоть и красивое. И рано или поздно сменится на настоящее помолвочное, но и тогда я его не выброшу. Вечно буду хранить.
А пока драгоценностями пополнялась моя коллекция воспоминаний. Да так быстро, что я уже стала в них путаться. Потому что каждый день туда добавлялись новые камешки.
Теперь, когда между нами не стояло практически ничего, мы расставались только на ночь да на занятиях. Даже
