Книга Иные чувства, иные миры - Дорис Джонас

сложную мыслительную деятельность, а может лишь выживать на примитивном уровне функционирования. Разница заключается в том, что человек с повреждением головного мозга страдает органической потерей функций, тогда как деятельность социальной группы, возглавляемой элитой, определяется наличием культурно взращённого элемента.

Подобно инкам и майя, другие народы также создавали великие архитектурные шедевры, используя в качестве добавки к мускульной силы человеческого тела очень немногие инструменты. В одной из древнейших и величайших человеческих культур, древнеегипетской, господство немногочисленной элиты определяло порядок и направление приложения физического труда множества людей, позволяя осуществлять работы, которые до сих пор поражают нас своими масштабами и техническим совершенством, с использованием лишь немногочисленных инструментов в дополнение к мускульным усилиям.

В гробнице Сети I, где до сих пор можно любоваться украшенными потолками и стенами, сложными переходами и камерами, и восхищаться богатством и мастерством культуры, которая так давно уже умела возводить подобные саркофаги и окружать их произведениями искусства, археологи увидели, что на песке всё ещё сохранились отпечатки ног рабов, которые принесли мумию на место её упокоения три тысячи лет назад.

Некоторое представление об огромном количестве рабочей силы, задействованной при постройке этих памятников силе и мастерству людей, можно почерпнуть у Геродота, который переписал надпись, найденную им на одной пирамиде, где было подробно указано количество редиса, лука и чеснока, съеденных сотнями тысяч рабов, трудившихся в течение двадцати лет на её строительстве. Накопленное богатство, результат успеха общества, также стало фактором, позволившим организовать перевозку огромных многотонных камней на расстояние в 600 миль и поднятие некоторые из них на высоту в 500 футов. Другой древний историк, Диодор Сицилийский, писал, что «надпись на большой пирамиде... говорит, что за овощи и слабительные средства для рабочих было уплачено более 1600 талантов» — сумма, которая в 1930-е годы, по расчётам, была эквивалентна шестнадцати миллионам долларов и которая, выраженная в долларах на настоящий момент, должна превышать эту сумму более чем вдвое.[22]

Эти грандиозные предприятия могли быть осуществлены исключительно за счёт человеческого труда ровно таким же образом, как у майя и сапотеков. У египтян, как и у народов Центральной Америки, организующую функцию, эквивалентную неокортексу отдельно взятого человека, по отношению ко всей социальной группе выполняла подготовленная элитная каста.

А теперь мы продвинем эту идею о «множественном мозге» ещё на один шаг вперёд, к той стадии, когда эволюционные процессы придали телам индивидов специализированные формы, приспособив их исключительно для выполнения специализированных задач. Сформировались такие типы индивидуальной нервной системы, которые реагируют на потребности группы, побуждая данные тела выполнять эти и только эти задачи. Таким образом, «множественный мозг» становится органичным и полностью работоспособным.

Разумеется, мы имеем в виду чрезвычайно сложные сообщества насекомых, где каждый индивид способен только на стереотипные и ограниченные действия, но общество в целом демонстрирует упорядоченность и функционирование на таком высоком уровне, что создается впечатление, будто оно организовано общим «коллективным разумом». Такое общество выживает, даже если из него изымается большое количество его ключевых членов, потому что оно регулируется органически, а пропавшие особи возникают вновь. На этот раз мы возьмём в качестве нашей парадигмы термитов.

Вероятно, самой основной потребностью любого сообщества живых существ является приведение плотности его населения в соответствие со способностью среды обитания поддерживать его существование, и для удовлетворения этой потребности во всех сообществах животных в ходе эволюции сложились автоматические, саморегулирующиеся механизмы. Однако в обществах, где функции индивидов специализированы, существует ещё один императив: в них должно появляться ровно столько солдат, столько нянек, столько плодовитых самок (маток) и так далее, сколько им необходимо, и не более того.

Человеческие общества склонны полагаться на законы спроса и предложения. Если это не удаётся, они ожидают, что их видные деятели объединят усилия и, используя различные формы правления, направят свои интеллектуальный потенциал и организаторские способности на исправление разного рода аномалий. Насколько нам известно, результаты действия этой системы в некоторой степени случайны. У общественных насекомых природа сама регулирует такие вопросы и не оставляет никакой возможности выбора.

Все особи термитов, вылупляясь из яиц, начинают жизнь как недифференцированные нимфы, и все они потенциально могут по мере прохождения дальнейших стадий развития приобрести специализацию размножающихся особей, либо солдат, либо членов других каст. У каждого из двух тысяч известных видов термитов[23] есть не меньше трёх форм, различающихся строением, которые живут вместе как касты, выполняя различные функции в колонии; у некоторых из них есть целых шесть или семь каст.

Хотя каждая каста обладает своей собственной специализированной моделью поведения (своими «инстинктами»), которые соответствуют той форме тела, которую она в конечном счёте приобретает, эти кастовые различия в форме и в поведении всё же не передаются по наследству: специализированное развитие происходит только в том случае, когда это нужно, и если это нужно.

Количество особей, которые фактически проходят все потенциальные стадии своего развития, автоматически контролируется с помощью феромонов. Как и некоторые виды муравьёв, термиты образуют и обеспечивают уходом особую касту солдат, чьи тела оснащены оружием для защиты своего сообщества. Но для них очень важно, чтобы они не выращивали слишком много солдат — это могло бы, если так можно выразиться, перегрузить их экономику, — но, тем не менее, они выращивают достаточное их количество, чтобы удовлетворительно держать оборону. Этот сложный баланс поддерживается благодаря достигшему совершенства использованию их языка запахов. Те, особи, которые развиваются в солдат, постоянно выделяют это пахучее вещество, и когда количество имеющихся в наличии солдат становится достаточным для удовлетворения потребностей колонии, запах солдат достигает определённого уровня интенсивности, что приводит к подавлению роста желёз у развивающихся нимф нового поколения. Вместо того чтобы продолжать превращаться в огромных термитов, тела которых снабжены оружием, они остаются мелкими и становятся рабочими.

Таким образом, критическая концентрация феромона действует как инструкция, предписывающая отключить выработку гормонов роста у незрелых особей, а комплектование колонии солдатами, которые не могут прокормить себя сами, проводится на уровне общих интересов колонии.

Однако, если армия термитов потерпит поражение и потеряет большое количество своих бойцов, снижение интенсивности запаха солдат приведет к тому, что соответствующее число карликовых нимф, которые находились на пути превращения в рабочих, продолжит развиваться далее, превращаясь в великанов-солдат. У других каст термитов есть свои собственные запаховые регуляторы, и пополнение их рядов осуществляется таким же образом, поэтому сообщество оказывается в достаточной степени обеспеченным необходимыми специалистами, а термитное государство в целом — населённым адаптивно.

Все остальные аспекты жизни термитного сообщества также упорядочены, словно это работа планирующего разума. Например, некоторые термиты, в частности, калифорнийский вид, наряду со своим очень гибким языком запахов используют звуковые сигналы. Получив информацию об угрожающих событиях снаружи, они стучат