Книга Возвращение колдуна - Геннадий Борчанинов

чьей-либо помощи. Дорогу я запомнил и в прошлый раз.

Лопата вонзилась в сырую кладбищенскую землю, обильно налипая на штык, так, что приходилось каждый раз счищать её сапогом, но грязной работы я не боялся, продолжая копать. Маг вообще не должен бояться грязной работы. Любое, даже самое тонкое искусство невозможно без испачканных рук, и я копал, роя могилу приютившему меня человеку. Пусть даже сначала он встретил меня не слишком-то дружелюбно.

С могилой я закончил только к утру. Оставалась лишь пара штрихов. Я взмахнул рукой, и на могильном камне рядом с именем Фелиции проявилось имя Кассия. Вот теперь готово. Моё обещание исполнено.

Глава 20

Больше меня в Линдере ничего не держало, так что уже наутро я собрал все необходимые вещи и вышел из дома, предварительно наложив на него охранные чары. Будет ещё одно убежище на всякий случай.

Для защиты от палящего солнца пришлось купить широкополую шляпу, так что в ней я стал похож на одного из тысяч паломников, что бродят по дорогам империи от одной святыни к другой. Ни коня, ни повозки покупать я не стал, чтобы не обременять себя заботой ещё и о них. Пройдусь пешком. Хотя с гораздо большим удовольствием я бы воспользовался сетью телепортов, чтобы сразу очутиться в императорском замке. Но мне такая роскошь пока недоступна.

Зато у меня были деньги, небольшой запас еды и воды, сопровождающий меня Джаг и магическая сила, способная защитить меня от любых невзгод, и мне этого хватало с лихвой. Так что я вышел из южных ворот Линдера, на прямой тракт, соединяющий город и столицу, и спокойным прогулочным шагом отправился к своей цели, зная, что впереди меня ждёт возмездие.

Линдерская роща осталась чуть в стороне, освобождённая от монстров и теперь вполне безопасная, вдоль дороги теперь виднелись пожелтевшие поля и пастбища, страдающие от засухи. От неё страдали все. И посевы, и животные, и люди. Реки мельчали, колодцы пересыхали. Кое-где уже начинались пыльные бури, прямо как в пустыне, и люди вымаливали у небес хоть каплю дождя, но проклятие, наложенное на империю, оказывалось сильнее этих молитв.

Даже здесь, на дороге, сухой жаркий ветер нёс с собой мелкие частицы песка и пыли, хлёстко бьющие по лицу и царапающие кожу, так что мне пришлось даже употребить одну из рубах на то, чтобы закрыть лицо, оставляя лишь небольшую щель между маской и шляпой, низко надвинутой на глаза.

Пожалуй, пора это заканчивать. Я рассчитывал, что все эти невзгоды, обрушившиеся на империю, закончатся ровно в тот момент, когда все трое моих врагов отправятся на тот свет, а моя месть наконец свершится. Если же нет, то мне придётся долго и кропотливо разрабатывать ритуал, который мог бы пересилить это проклятие. Воздействия такого уровня почти невозможно развеять, только перенести на что-то другое, и этого бы мне не хотелось. Пусть даже бы я перенёс проклятие на уже существующую пустыню, это может здорово нарушить и без того хрупкий баланс.

Я проходил мимо засохших полей и вымерших деревень, понимая, что я послужил этому причиной. Пусть даже косвенно, пусть даже виноваты архимаг Арктурус и кардинал Алонсо, пусть даже жители империи сами наложили на себя это проклятие, искренне поверив в мои слова. Они всё равно не заслуживали такой судьбы.

С другой стороны, слабые умрут, а сильные выживут, становясь ещё сильнее. Только эта мысль немного успокаивала, хоть я и понимал, что в отношении простых крестьян это работает совсем не так, как с магами. Это маги в погоне за силой и могуществом могли испытывать свои возможности любыми средствами. Закапывали себя живьём, проверяя, сколько они смогут протянуть без воздуха, испытывали на себе новые экспериментальные заклинания и зелья, часто со смертельным исходом, лезли в древние гробницы и курганы, полные ловушек и проклятий, пытаясь отыскать артефакты или книги. Я и сам нередко занимался чем-то подобным. Я никогда не стал бы архимагом, если бы избегал опасности.

Но когда опасность такого рода приходит к тебе сама, непрошенная, это немного другое дело. Её в таком случае можно либо преодолеть, либо приспособиться к ней, и далеко не каждый способен это сделать. Я предпочитал трудности преодолевать. Любые. Но я — архимаг, имеющий в своём арсенале заклинания и ритуалы на любой случай жизни, а вот что делать простому крестьянину, я и представить не мог. Разве что накрыться белой простынкой и ползти в сторону ближайшего кладбища.

Джаг летал где-то наверху, изредка спускаясь ко мне, чтобы передохнуть. Я позволил ему садиться мне на плечо.

— Ни разу так далеко от дома не был, — вздохнул он, в очередной раз облетев окрестности и вернувшись ко мне.

— Скажи ещё, ты не мечтал на мир посмотреть, — сварливо произнёс я.

— Мечтал, конечно… Но не так, — он демонстративно расправил чёрные крылья.

— Конечно, не так, — хмыкнул я. — С мечом в руке, в сверкающих доспехах…

— А хоть бы и с мечом, — буркнул он.

Я усмехнулся. Мне это мальчишеское желание было прекрасно знакомо, но я всё же предпочёл магию, а не меч, и ни разу об этом не пожалел. Сила именно в ней, а не в умении махать железом. Хотя и воины, и маги, и церковники, и все остальные умирают не хуже других, если им отсечь голову или разрубить на куски.

Джаг вдруг встрепенулся и насторожился. Мы как раз проходили мимо очередного засохшего поля, на котором порыжелые колосья угрюмо клонились к растрескавшейся земле. Я остановился. Я никакой опасности не чуял, хотя, возможно, у Джага сработал какой-нибудь птичий инстинкт. Он увидел ястреба, например.

— Что случилось? — спросил я.

— Не знаю, — ответил мальчишка. — Тревожно вдруг.

Я только хмыкнул в ответ, оглядываясь по сторонам. Пыльная дорога, с обеих сторон от неё погибшие пшеничные поля, урожай с которых годен теперь только на солому, впереди всё то же самое. Ничего особенного. В магическом плане тоже ничего, безлюдная пустошь. Почти безжизненная, если не считать мышей-полёвок, кротов и насекомых.

Вот только стоило нам пройти ещё немного, как я и сам почувствовал смутную тревогу. Точно как в Речном Камне. А это значило, что где-то рядом логово монстров.

— Рядом логово, — сказал я.

— Да откуда их столько? — пробурчал Джаг.

— Будут открываться, пока действует проклятие, — сказал я.

— Закроем? — спросил он.

— Конечно, — я покосился на него,