Книга Отступник - Михаил Кин

высокий, худой и хмурый мужик. Он горбился, смотря на нас из под своих густых бровей, с испуганно-невинным выражением лица, какое бывает только маленьких детей и у слабоумного. Он отошел освобождая проход, сильно при этом хромая. У него похоже, были повреждены мышцы и сухожилия, и вся нога выше колена была бездвижна. Поэтому при ходьбе он хромал, делая шаг правой ногой не прямо, как все нормальные люди, а как-то боком, подволакивая стопу внутрь.

— Хозяина нет, — повторил привратник оглядывая нас. — А вы стало быть новые студиозусы будете?

— Да, — она покосилась на меня, — мы тут чтобы познавать магическую науку.

Мы хотели пройти дальше, но привратник встал перед нами и замахал руками, останавливая нас.

— Мне велено вам передать послание, прежде чем вы пройдете.

Валессия скорчила скептическую гримасу оглядывая его, снова включив режим надменной графини.

— Ты, передать послание? Мне, потомственной костеродной⁇! Не много ли возомнил о себе, ты…? — Она оглядела его с ног до головы кривя губы, словно подбирая более подходящее слово.

— Да-да, — совершенно не обиделся привратник, — хозяин велел передать послание всем, кто хочет пересечь порог этого дома. А про то, кто именно приедет — граф там будет или крестьянин, он не говорил. Потому я всем его слова передаю, как велено, высоким господам и всем остальным. Всем стало быть.

Она с пару мгновений покорчила из себя великосветскую госпожу и милостиво разрешила ему.

— Говори. Шут с тобой.

Он ухмыльнулся, расплывшись в улыбке с такой полнейшей непосредственностью, какой мы обычно избегаем, боясь показаться простоватыми. Выпрямился приосанившись, прокашлявшись. И со степенной и важной миной подражая кому-то (понятно, кому) сказал:

— Так вот, стало быть, это, — Если ты хочешь стать магом, и пришел на порог моего дома чтобы учиться и познавать магические премудрости, добро пожаловать, входи. Но помни: до того, как ты увидишь меня и поговоришь со мной, ты не должен покидать сей дом. Если же ты не внял словам моим, решив вернуться позже, то знай — возврата для тебя не будет. Подумай, ты, тот, кто хочет стать магом, стоит ли переступать порог моего дома.

Привратник, передав сообщение и отойдя в сторону пропустил нас. И уже зайдя на длинный и вытянутый двор мы наткнулись на довольно большую компанию, как парней так и девушек. Во внутреннем дворе расположилось примерно человек пятьдесят, кто-то общался с друг другом, кто-то читал. Кто-то просто привалившись к стеночке дремал под навесом одной из пристроек. И естественно при нашем появлении почти эта вся дружная компания заинтересованно уставилась на новых постояльцев. Весь двор был как бы незримо поделен, слева, ближе к самому донжону сбившись в пеструю стайку хохотали девушки, все как одна костеродные. Добротная одежда, обувь и осанка говорили сами за себя, возле них стояли несколько кружков парней, разодетых в камзолы и колеты, со шпагами на боку. А справа возле хозяйственных построек была вотчина таких как я, простолюдинов. Они сбившись в кучу оккупировали деревянные пристройки с навесами и сеном.

— Валессия? Какого хрена! Что ты тут делаешь⁈ — Один из небольшой компании костеродных подал голос, рассмотрев новоприбывших, топал к нам, восклицая на ходу от негодования, судя по всем это и был ее брат.

Она и глазом не повела, сохраняя нечитаемое выражение лица.

— Привет Рензо, я тоже тебя рада видеть.

— Что значит «Привет Рензо»? Я тебя спросил какого хрена ты тут делаешь?

— Это значит, что я тут затем же зачем и ты. Я приехала учиться, и значит я буду учиться.

Меня внутренние разборки не интересовали совершенно, тем более семейные отношения высоких господ, поэтому я тихонечко пошел в сторону таких же как и я. Они тоже стояли смотря заинтересованно. Простолюдинов было меньше чем костеродных, примерно на треть, и места они тоже занимали меньше. Кто-то безмятежно спал, кто-то маялся от безделья но самая большая группа была в центре, под навесом. Сбившись в кучу вокруг здорового плечистого парня. Эдакий альфа самец. Это был бледнокожий молодой человек лет двадцати с рыжеватыми волосами, серо-зелеными глазами, довольно развитый физически на вид — жилистый и подтянутый, волк среди собак. Его прямой и наглый взгляд оценивал всех, и я поспешно спрятал глаза, чтобы он не почуял кто я такой на самом деле. Он мазнул по мне взглядом, и видно не найдя ничего стоящего перевел его на компанию костеродных напротив, прожигая их глазами. Валессия продолжала препираться со своим братом. И все заинтересованно слушали новое представление. Я поздоровался со всему за руку, улыбнувшись и представившись, кто-то поздоровался в ответ, а кто-то даже не обратил внимания, но зато парень вместо имени спросил.

— Эй новенький пожрать есть что? — Сжимая руку железной хваткой словно клещами гораздо сильнее чем требовалось при знакомстве, он спросил с такой интонацией, какой обычно спрашивают бандиты окружившие жертву в темном переулке. Вроде был задан вопрос, но ответа на него не требуется. Мне понравился решительный блеск в его глазах, но не понравилась его грубость. Кивнув ему в знак приветствия, я прервал рукопожатие.

— Я думал, что тут покормят.

— Увы, тут почти не кормят. — Растрёпанная кучерявая и худая девица рядом шмыгнула носом. — Кусок хлеба вечером и утром.

— А давно вы тут уже?

— Кто как, кто-то с месяц так уже живет, а кто недавно, все ждут наставника. А когда он вернется никто не знает. Ночами уже холодно ночевать на земле, а внутрь никого не пускают. Четверо уже не ушли, не выдержав голодухи.

Мне похоже начинала вырисовываться картина полностью, отсев начался до начала самой учебы. После тюрьмы меня такими условиями не напугаешь, после нее вообще мало что может напугать. Я взглянул на хмурое серое небо прикидывая.

— Думаю мастер уже скоро появиться.

— А ты откуда знаешь, — спросил худосочный парень из окружения местного короля.

— Когда мне советовали сюда ехать учиться, сказали, что мастер Эрвиг закрывает двери как только упадет первый снег, а судя по погоде это будет уже скоро. А значит и сам он должен появится, во всяком случае я на это надеюсь.

Я шмыгнул носом и дернул плечом, поправляя сумку. Я был одет в свой воровской плащ, купленный еще в Райлегге, он был хоть и грязный и невзрачный, но очень удобный и широкий, закрывая почти все тело. Такие вещи не купишь в обычных лавках и не поменяешь у старьевщика, такое только шьётся на заказ или покупается в лавках только для своих. И этот худощавый парень прищурившись оглядывал мою одежку. И чтобы не маячить перед глазами и не вызывать подозрений я оглянулся в поисках места куда можно пристроится. Случайно бросив взгляд на компанию пятерых костеродных, что стояли кружком неподалеку. Мое сердце споткнулось пропустив удар, когда взгляд остановился на них.

Потому что там стояла Карлотта.

Только у нее была более короткая стрижка, не было груди и одежда была мужская. В десяти шагах от меня стояла мужская версия Карлотты, один в один, только моложе. Так что я невольно потянулся за серебряным амулетом с ее портретом, висящим у меня на шее рядом с деревянным кругляшом лицензии. Почувствовав мой взгляд он повернул голову, взглянув в ответ. И на меня взглянули такие родные раскосые черные глаза, только в этих глазах не было и капли тепла от узнавания близкого человека. В них плескалось холодное раздражение.

— Что ты пялишься чернь? — Он состроил гримасу, взявшись за резную рукоять своей шпаги. — Руку тебе сломать?

На что я невольно рассмеялся, у них даже угрозы не отличались. Он нахмурился, видно подумав, что я смеюсь над его угрозой, а значит и над ним, и решил исполнить свою угрозу, дернувшись в мою сторону. Но его остановил стоящий рядом парень, положив руку на плечо.

— Не стоит Кассиан, не горячись мой друг.

Он был хорошо одет, не броско, но очень качественно. С тремя кольцами на пальцах, причем судя по всем это были не простые украшения, даже оружие у него было не простое, если судить по внушительного размера рубину на противовесе его шпаги, который излучал слабое волнение. Волосы у него были серебристо-белого цвета, притом, что по его идеальному лицу — худому и бледному словно выточенному мрамора, без единой морщинки было прекрасно видно, что он очень молод. Его бледно-голубые радужки почти сливались с окружающим белком, из-за чего при