Книга Императорские изгнанники - Саймон Скэрроу

на ночь. Катон с ужасом осознал, что ему придется следить за тем, чтобы сигнальный маяк оставался гореть каждую ночь его карантина.

Опираясь на парапет, он посмотрел на море и увидел корабль Алекандра, плывущий по морским волнам. До него было уже не меньше трех с половиной километров, и он еще не повернул на юг. Возможно, капитан был озабочен тем, чтобы освободить себе побольше места для маневров в море теперь, когда у него не хватало рук. Катон быстро помолился Нептуну, чтобы он благополучно направил судно к месту назначения, чтобы его приказы могли достичь того, кто командовал когортой в Каралисе. Только боги знали, какой хаос нанесла болезнь на юге острова, и было жизненно важно, чтобы регион был изолирован как можно эффективнее, чтобы пощадить остальную провинцию и остановить распространение эпидемии на Италию и за ее пределы.

Ближе к вечеру он увидел, как Клавдия возвращается с Плацином и Аполлонием. Он не ожидал, что она вернется, но был рад ее увидеть. Спустившись по лестнице, он выбрался из основания башни и подождал, пока они не подойдут достаточно близко, чтобы его можно было услышать над волнами, разбивающимися на противоположной стороне мола.

— Не подходите, — приказал он, когда они были уже в шести метрах от него. — Не ближе.

Они остановились, и Плацин нахмурился. — Это необходимо, господин?

— Мы должны перестраховаться.

— Как близко ты подошел к зараженным людям на корабле? — спросил Аполлоний.

— Достаточно близко. Я останусь здесь, пока не буду уверен, что никто другой не рискует. Мне нужно будет каждый день приносить еду и питье. И немного запасной одежды.

— Я могу позаботиться об этом, — сказала Клавдия.

— В этом нет необходимости, госпожа, — покачал головой Плацин. — Я поручу это одному из солдат…

— Я сказала, что сделаю это, — отрезала она. — Я уверена, что ты и твои люди лучше распорядитесь своим временем.

— Но…

— Осторожно, центурион, — усмехнулся Катон. — Ее укус опаснее, чем ее лай.

Он проигнорировал хмурое выражение ее лица, припоминая обязанности для двух соратников, которые он приготовил в своей голове. Он начал с того, что передал Алекандру приказ передать приказ когорте в Каралисе. — Однако мы не можем рассчитывать, что корабль вернется в порт. Я хочу, чтобы когорте было отправлено сообщение с приказом изолировать город. Убедись, что курьер проинструктирован держаться подальше от кого-либо. Если к нему прикоснется кто-то, кто выглядит так, как будто он может быть больным, он должен оставаться в Каралисе, пока эпидемия не пройдет. Я хочу, чтобы конные патрули прикрывали дороги, ведущие к северу от города. Никому не должно быть позволено уйти. Каждого будет необходимо повернуть назад. Если они засопротивляются, то по ним нужно использовать стрелы или дротики. Нет смысла подходить достаточно близко для работы мечом. Тебе нужно внушить ауксиллариям в патрулях, что болезнь легко передается, и если это приключится с ними, им придется позаботиться о себе самим.

Плацин втянул воздух сквозь зубы. — Они не захотят так бросить своих товарищей, господин.

— Мне плевать. Ты должен объяснить им опасность распространения чумы по всему острову. Их семьи и любой, кто их знает, заплатят за это, если они облажаются.

— Да, господин.

— Как это повлияет на планы кампании? — спросил Аполлоний.

Катон ненадолго задумался. — Это не должно иметь большого значения. Я хочу, чтобы ты докладывал мне ежедневно. Мы обсудим все, что требует внимания, и ты можешь передавать информацию Плацину в форте. В мое отсутствие командуешь ты, центурион. Я хочу, чтобы ты продолжал тренировать пехоту. Работай усердно, чтобы мы были готовы атаковать врага, как только мой карантинный период закончится. Своевременно доставьте припасы на заставы. И когда прибудет префект из Четвертой иллирийской когорты, пусть его приведут ко мне. Все ясно?

— Да, господин.

Они молча постояли немного, прежде чем Катон снова заговорил. — На этом пока все. Вам лучше заняться этим.

— А что насчет тебя? — спросил Аполлоний.

— Я устроюсь здесь поудобнее. Подозреваю, что к тому времени, как истекут десять дней, я стану мастером резьбы.

Агент приподнял бровь.

— Неважно, — выдавил Катон улыбку. — Я буду в порядке. Я бы хотел, чтобы еду приносили утром и в конце дня, когда ты меня будешь информировать о ситуации. Все понятно?

Аполлоний кивнул и отвернулся, за ним последовал Плацин. Клавдия задержалась на мгновение и с тревогой посмотрела на него. — Береги себя, Катон. Если ты почувствуешь себя плохо, скажи мне, когда я приду с едой. Я немедленно доставлю на место хирурга когорты.

Он покачал головой. — Если это все же произойдет, я сам с этим справлюсь. Никто другой. Понимаешь? Не ты. Никто.

Она прикусила губу и вздохнула. — Как пожелаешь.

Он коротко кивнул и вернулся в башню, закрыв за собой дверь.

*******

Четыре дня режим карантина работал без сбоев. Клавдия приходила на рассвете, неся корзину с едой. В первый день она принесла запасную тунику, а на второе утро — свиток стихов из своего сборника на вилле. Она оставалась на некоторое время, чтобы поговорить каждый раз, сидя, поджав ноги, на безопасном расстоянии.

Катон открыл книгу и взглянул на нее с кривой улыбкой. — Катулл?

— Почему нет? Можешь ли ты придумать лучший материал для чтения, чтобы согреть душу мужчины, пока он находится на карантине?

— А какие конкретные стихи ты бы порекомендовала?

— Только те, где страницы изношены больше всего.

Они одновременно засмеялись, прежде чем Катон посмотрел на нее с более серьезным выражением лица. — Когда это закончится — я имею в виду кампанию — я хотел бы узнать тебя получше. Ты интересный человек, Клавдия Актэ.

— Интересный? Это тщательно подобранное слово, — она ​​постучала пальцем по подбородку. — Как же мне его понимать? Тебя интересуют мой ум, моя личность, мое немалое состояние, моя внешность?

— Я бы согласился на любое из этих качеств, а остальные я бы отнес к дополнительным благам, щедро исходящим из рога изобилия.

Она весело фыркнула, и ее улыбка осветила ее лицо, так что Катон мог понять, как она однажды могла покорить императора.

— Мой дорогой префект Катон, у тебя позолоченный язык самого умасленного из политиков. Я уверена, что ты продвинешься еще дальше в своей карьере, если у тебя будет такая возможность. — Она поднялась на ноги. — Теперь я должна оказать сопротивление твоим благозвучным речам и вернуться на виллу. В саду еще много работы.

— Ты не останешься еще немного?

— Нет. Я считаю, что мужчины наиболее сговорчивы, когда то, что доставляет им удовольствие, нормируется.

— Ты играешь со мной.

— Конечно, играю. — Она улыбнулась и пошла прочь, достаточно медленно, чтобы убедиться, что она приковала