Книга Двойная измена. Мои (не)истинные - Екатерина Гераскина

плоскому животику. А когда поняла, что это был их коварный план по соблазнению, было уже поздно.

Вильям навис надо мной, сверкая желтыми волчьим глазами, под его кожей играли стальные мышцы. Он был напряжен, от веселой игривости не осталось и следа. Я читала по его лицу, что если я захочу, то он отступится. Я повернула голову в сторону. Джереми сидел рядом, сверкая своей обнаженной красотой. Тот нежно гладил меня по лицу, обводил ключицы и тоже внимательно, даже как-то с опаской, смотрел на меня.

— Только без акробатических номеров и «бутербродов». К таким откровениям я пока не готова, — мужчины облегченно рассмеялись. А я мысленно махнула рукой и решила пуститься во все тяжкие со своими истинными.

— Конечно. Не сейчас, — прошептал Вильям и я, наконец, почувствовала тяжесть его тела.

Вильям впился голодным и жадным поцелуем в мои губы. Я охнула от резкой волны удовольствия, что накатила на меня. «Да он меня сожрать, что ли, решил?!». Я прикусила его за губу, но Вильяма было уже не остановить. Да и не хотелось, если честно. Я понимала, что если сейчас снова откажу, то еще не скоро наберусь смелости и откроюсь для своих мужчин. А ведь они мои! Окончательно и бесповоротно!

А еще я чувствовала, что именно сейчас я нужна моим мужчинам как воздух, как вода для заплутавшего путника в пустыне. И жизненно необходимы мои страсть, любовь, ласка. Вильям так же, как и Джереми, в эту самую минуту нуждаются во мне, в моих чувствах. Их волки были растеряны как только они появились на пороге отеля. Видимо, и Раймонд почувствовал подобное, раз оставил нас и до сих пор не вернулся. Я хотела остановить Вила и расспросить его о разговоре с матерью, но тот отстранился лишь на мгновение, рыкнул, качнул головой.

— Все завтра, Вика, девочка моя, волчица. Хочу, чтобы в твоих мыслях были только мы… никаких вопросов и… проблем.

Дальше последовал еще один поцелуй, как заявление своих прав на меня. Я вцепилась в плечи Вила, раня когтями, как некогда Раймонда. Но Вильям не останавливал меня, на мгновение я даже забыла о Джереми. Только тот не забыл обо мне. Его руки поползли к моей груди, огладили два полушария и сжали, перекатывая острые вершинки между пальцами. Я несдержанно застонала в рот Вила, перестала отвечать на его поцелуй-поглощение, ведь именно на это и были похожи его грубые и сумасшедшие действия губами. Язык Вильяма не дал мне и шанса привыкнуть ко второй паре рук, стоило только начать отвечать, как Вил снова нагло проник в мой рот и стал бороться за власть с моим. А потом Вильям резко отстранился, оскалился, его черты лица заострились, а я по-новому посмотрела на его. И то, что я видела: как горели его глаза при виде меня, какую мучительную жажду тот испытывал, мне безумно нравилось. Я вжалась затылком в кровать, открывая вид на беззащитную хрупкую шею и мой оборотень несдержанно облизал ее. Лишь слегка прикусил клыками, показывая, что сейчас со мной совсем не человек, а зверь. Мое сердце забилось как сумасшедшее, я признавала его власть и силу. Я подчинялась ему. Хотела, чтобы тот укусил меня как Раймонд, чтобы впился в кожу клыками, но мой мужчина вознамерился меня помучить.

Я впилась своими острыми когтями в плечи Вильяма, а потом еще и мстительно провела одной ладонью по его голой и рельефной спине, оставляя там красные полосы, испытывая удовольствие оттого, что тоже пометила своего мужчину. А еще что поиграла на его нервах. Я хотела его безумно и подталкивала уже к слиянию.

Вильям на это, негодующе рыкнув, оторвался от облизывания шеи и прикусил мне губу: отчаянно, голодно. А когда я двумя руками с острыми когтями в ответ впилась в его крепкие и аппетитные ягодицы, он начал зализывать место своего укуса. Было больно, ведь нижняя губа саднила, и наверняка останется след от укуса, но вместе с тем было вкусно, сладко и остро. Вильям успокоился, ураган стих, шторм так и не наступил. Я тоже ослабила хватку на его ягодицах и начала просто гладить и дотрагиваться до всего, до чего могла дотянуться: ребра, ямочки на пояснице, снова широкие плечи, мощная шея. Я гладила своего мужчину, он начал гладить меня в ответ, как-то ласково, аккуратно и с любовью, что ли?

Так же неспешно Вильям толкнулся в меня, я судорожно оторвала свои руки от него и опустила их на простыню. Вил спустился поцелуями ниже: подбородок, шея, ключица, грудь, ничего не осталось без его внимания. Я закинула голову назад и не открывала глаз, концентрируясь на его медленных, но глубоких толчках и мягких, невесомых, словно перышко, поцелуях. Я таяла в его надежных объятиях, он вел в этом танце любви, я желала чувствовать и принимать все, что он мне давал. Но тут Вил отстранился, выпрямился, так и не выходя из меня. А мои губы накрыл рот Джереми. Он нежно и ласково целовал меня, оглаживая грудь, пока я дурела от наполненности и нереальности происходящего. Руки мои упали на простыню и сжали ее. Я ощущала себя безынициативным бревном в постели, но таким зацелованным и обласканным вниманием мужчин, что решила забить на это, ведь они, судя по всему, от своей безраздельной власти над моим несопротивляющимся телом тоже получали удовольствие.

Я сжала руками простынь и крепко зажмурилась, напряжение, которое поселилось внутри меня за последние дни, наконец-то готовилось оставить мое тело. Мы закрепляли нашу связь.

— Посмотри на меня, — глухой голос Вильяма заставил широко раскрыть глаза. Джереми отстранился. Я увидела темный, как бездна, взгляд Вила, которым он внимательно следил за мной.

Его движения стали более размашистыми и резкими. Вильям до боли сжал мою напряженную вершинку соска и потянул ее, я же, не выдержав этого, наконец-то соскользнула в пучину наслаждения и удовольствия. Забилась под ним и открыла рот в низком грудном крике, и все это, не отрывая взгляда от мужчины, который только после этого соскользнул за мной в глубину экстаза.

Вильям так и лежал на мне, и вес его тела чувствовался так приятно, так правильно. Он уткнулся в мое плечо и тяжело дышал. Вся его спина была мокрая. Но тот решил покинуть меня, скатился, улегся рядом, а его место занял Джереми. Я задохнулась от того, что и он тоже захочет взять свое. На мое удивление усталость сменилась вожделением.

Медленный нетерпеливый рывок за щиколотку, и вот я уже лежу, накрытая крепким