Книга Читай меня вслух - Женя Юркина

вопросов? – настойчиво продолжила Катя, и старушка, не колеблясь, кивнула.

– Пойдем, чайком тебя напою. А то эти ваши «интерхвью» в такую холодрыгу до добра не доведут! – сказала она, приглашая журналистку в дом.

Катя прошла по дорожке, стараясь держаться подальше от будки – коварно молчащей, но от того еще более опасной. Ступеньки заскрипели под ее ногами, и было удивительно, как они не провалились под ее весом.

Внутри домик казался еще меньше, чем снаружи. Громоздкая мебель делала его совсем крошечным, а полумрак от слабого освещения съедал пространство. Хозяйка усадила Катю за стол, накрытый скатертью с бахромой, а сама стала суетиться на кухне, гремя посудой и банками с вареньем.

– Меня Катя зовут, – представилась она, когда бабулька поставила перед ней фарфоровую кружку с блюдцем.

– Баб Таня, – простецки ответила старушка, точно с утра до ночи только и делала, что представлялась другим людям.

Катя достала из сумки диктофон и блокнот с ручкой, чтобы не вызвать подозрения. Старики хоть и наивны, но детали подмечают, как детективы. Теперь она была вылитой журналисткой – в том идеальном представлении, которое когда-то подарило ей мечту об этой профессии.

– Вы давно здесь живете?

– Лет эдак десять. – Баб Таня прищурилась, вглядываясь в потолок, точно ответ был там, среди побелки и паутины. – Переехала сюда, когда мужа моего не стало, поближе к детям. Так тут и обосновалась. Скоро съезжаю. Продаю эту хибару и переезжаю к детям. И пусть тут строят свои небоскребы!

Она махнула рукой, точно отгоняла от себя надоедливых застройщиков. Чайник пронзительно засвистел, и старушка поспешила снять его с плиты. Она достала один чайный пакетик, экономно, но гостеприимно использовав его для обеих чашек: вначале для Кати – покрепче, а потом уже себе.

– То есть вы не против уехать отсюда и отдать этот дом под снос? – деловито продолжала Катя, утаскивая из вазочки пряник. С обеда она ничего не ела, и голодный желудок недвусмысленно намекнул ей об этом при виде еды.

– Да пусть делают что хотят. Мой дом, который мне действительно дорог, остался в двухстах километрах отсюда. – Она вздохнула. Катя повторила за ней этот вздох, то ли рефлекторно, то ли приняв слова на свой счет. У нее ведь тоже не было дома. Единственное место, которое она бы могла назвать домом, осталось в далеком прошлом. От воспоминаний ее отвлек голос баб Тани: – …Такой красивый, утопающий в зелени и с большой верандой. Пойдем, покажу тебе фотографии!

Старушка ловко вскочила со стула и засеменила в другую комнату. Катя отправилась следом, хотя голодный желудок умолял ее остаться за столом и умять еще один пряник. Катя слышала, как старушка открыла дверцу старого скрипучего шкафа. Она прошла в зал и застыла на пороге.

Прямо перед ней, растянувшись во всю стену, стоял огромный шкаф, заполненный книгами. Вот где ей следовало искать новую подсказку от Ника. Книжные ряды тянулись от пола до потолка, и на миг Кате почудилось, что она оказалась в настоящей библиотеке.

– Столько книг!– ахнула Катя.

– Моя гордость, – ласково сказала баб Таня. – Мы с мужем вместе собирали библиотеку.

Катя подошла ближе, чтобы разглядеть полки. Книги были в идеальном состоянии, с достоинством выдержав испытание переездами и временем.

– А хранились они вот в этом домике, – произнесла баб Таня, протягивая журналистке черно-белую фотокарточку. На ней была запечатлена супружеская пара, стоящая на фоне деревянного дома с резными ставнями в обрамлении раскидистых деревьев. В худенькой, маленькой женщине на фото едва угадывалась старушка, которую видела перед собой Катя. Рядом с высоким, широкоплечим мужчиной, едва заметно улыбающимся, она выглядела как ребенок – миниатюрной и радостной.

– Чудесный дом, – честно сказала Катя. В детстве она обожала такие кукольные домики и сама мечтала жить в похожем. Хотя сейчас многое бы отдала, чтобы оказаться в своем доме и вновь пройти по родным улицам. Улицам, которые давно позабыли ее стопы.

– Совершенно согласна. – Баб Таня улыбнулась. – Вот его бы я ни за что не променяла. А этот, – она обвела комнату грустным взглядом, – пусть сносят. Разве плохо, что вместо одного человека здесь смогут жить несколько семей?

– Если взглянуть на ситуацию с этой стороны, то очень хорошо, – поддакнула Катя.

– А вот и гляди с этой стороны. А то вы, журналисты, привыкли все критиковать! Уже по уши в своей критике погрязли и не замечаете вполне положительных вещей! – отчитала ее баб Таня. В голосе слышались твердые нотки, свойственные только педагогам, которые навсегда сохраняют способность виртуозно читать нотации и учить уму-разуму.

– Наверно, вы правы, – согласилась Катя. Она и сама не раз думала о том, что в зануду и пессимиста ее превратила именно журналистика, заставлявшая искать в каждом событии негатив, который в статье можно раздуть до размеров сенсационной новости.

– Никаких «наверно», деточка! – строго сказала баб Таня. – В мои-то годы многое становится весьма понятным и определенным, без всяких там «наверно».

Катя засмеялась, но тут же осеклась, поймав на себе строгий взгляд старушки. Вылитая учительница, ей-богу! Катя кашлянула и решила увести разговор в безопасное русло. Она потратила уже два часа, но до сих пор не нашла подсказку. С таким КПД можно было опоздать на последний автобус и застрять здесь. Представив это, Катя незамедлительно перешла к делу:

– У вас чудесная библиотека! Могу я изучить ее подробнее?

– Конечно! Можем выпить чай здесь, как английские аристократы! – Кажется, эта идея очень обрадовала баб Таню, которая поспешила за кружками, чтобы перенести чаепитие в зал.

Оказавшись наедине с книгами, Катя, не теряя времени, стала внимательно разглядывать корешки, пытаясь понять, в какой из них спрятана очередная подсказка Ника. Но ни одного намека не было – перед ней стояли вереницы книг, и каждая из них могла оказаться той единственной. До Кати доносился шум из кухни: звон разбитой чашки, кряхтение, шуршание – а потом звяканье новой кружки, что достали взамен.

Пока баб Таня суетилась на кухне, у Кати было несколько дополнительных минут на поиски. Она поторапливала себя, а заодно и Ника, мысленно призывая его указать на нужную книгу. Катя бегло просматривала названия на корешках книг, надеясь, что подсказка проявится сама собой.

Ни одной зацепки.

Разве можно за несколько минут найти в такой библиотеке нужную книгу? Но на полках ее действительно не было: она скромно лежала в кресле, накрытая очками. Видимо, появление Кати отвлекло хозяйку дома от чтения. Лишь взглянув на название, Катя поняла, что отыскала ту самую книгу – «Два капитана». Оказывается, подсказка с книжного развала обозначала не только адрес, но и конкретную книгу. От внезапного озарения Катя победно пискнула, схватила книгу и в нетерпении раскрыла ее. Но ничего выдающегося не произошло. Даже оказавшись обнаруженной, книга сохраняла свой привычный вид.

Катя уже успела отчаяться и разволноваться, когда среди листов заметила что-то вроде закладки. Она раскрыла разворот – и обнаружила старый, пожелтевший билет. Сколько лет он пролежал здесь? Было ли это простым совпадением, но маршрут на этом старом билетике совпадал с тем, что двенадцать лет назад они совершили вдвоем с матерью, когда с парой чемоданов в руках ехали прочь от прежней жизни. Катя настолько явно вспомнила этот момент, что ей показалось, будто в ушах звучит стук колес и раздражающее дребезжание ложки в стакане с недопитым чаем. Подсказка Ника была очевидной, но слишком сложной для нее. Воспоминания – это не царапины, которые заживают, не оставляя на теле следов. Это глубже, больнее и долговечнее.

Катя крепко сжала в руках старый билет на поезд, точно хотела убедиться в его реальности. Он не исчез, не испарился, как мираж. Все было по-настоящему. Услышав приближающиеся шаги, Катя спешно спрятала билет в сумку и вернула книгу на место, чтобы не показаться хозяйке любопытной и бесцеремонной. Баб Таня появилась в зале с подносом, расписанным под хохлому, и помрачневшая – видимо, из-за разбитой кружки.