Книга Неизвестный Бондарчук. Планета гения - Ольга Александровна Палатникова

тему: «Так и для актёра главная задача – проникнуть в жизнь человеческого духа». Ещё мне запомнилась реакция Ирины Константиновны. Сергей Фёдорович сидел перед своим портретом в кресле, а она стояла у него за спиной, положив руки ему на плечи, и тихо восклицала: «Очень интересно!» Взволнованная, счастливая, она не скрывала чувств, не скрывала, что любуется мужем.

Портрет Сергея Бондарчука экспонировался на очень мне памятной моей выставке на Кузнецком мосту зимой 1983/84 года. Потом семья Бондарчуков приобрела у меня портрет. Он и сейчас висит у них дома.

Двор их дома выходил на улицу Неждановой. Вскоре на эту улицу переехал и я. Сергей Фёдорович любил пешие прогулки в наших окрестностях. Я тоже сторонник активной ходьбы. Мы подолгу бродили по нашей немноголюдной, патриархальной улице и вели серьёзные, откровенные беседы. Опустели без Сергея Фёдоровича эти уголочки старой Москвы, осиротели. А улицу, названную в честь великой певицы Антонины Васильевны Неждановой, улицу, помнившую шаги многих знаменитых деятелей русской, советской культуры, теперь переименовали в Брюсов переулок…

Потом началась перестройка. Настроение у Сергея Фёдоровича стало резко портиться. Он делился со мной своими тревогами, очень беспокоился, что кинематограф может утратить моральную опору, говорил, что на экран полезло какое-то недостойное штукарство. Он чувствовал, что на него началась охота, что его преследуют все эти, почувствовавшие вдруг силу, фигляры от искусства. Затем состоялся съезд кинематографистов, где на него стали навешивать оскорбительные ярлыки, а у него звание было только одно: он истинный Народный артист СССР. Свидетельствую: Сергей Фёдорович Бондарчук очень гордился этим званием и очень дорожил таким всенародным признанием. Насколько я знаю, единственным на том съезде совестливым художником оказался Никита Михалков. Талантливый, любимый зрителями актёр и режиссёр, он понимал значение Бондарчука в нашей культуре и поднял свой голос в его защиту. Это выступление делает Никите великую честь.

В первые перестроечные годы искусство Бондарчука пытались закопать поглубже, забыть о нём, стереть из памяти народа. А ведь о нём написаны горы статей в газетах и журналах всего мира. Сколько восторженных слов посвящено его батальным сценам, сколько раз я слышал речи, что в мировом кино равных им нет. Как художник, я убеждён, что в создании на экране этих потрясающих батальных сцен Сергею Фёдоровичу помогало его увлечение, даже пристрастие к живописи и ваянию. Мне кажется, ему даже был не нужен художник картины. Он сам мог пусть не написать батальное полотно, но искусно и правдиво воссоздать его в живых картинах. Только так, исходя из своего художественного видения мира, он и снимал. Опять-таки, сужу как художник: он феноменально чувствовал характер, психологию героя, которого «писал» на экране, поразительно выстраивал движение в пространстве, мизансцену. Ведь у него не просто даны картины сражений («Смешались в кучу кони, люди, и залпы тысячи орудий…»), нет, каждый бой он связывал с пейзажем, и вовсе не для того, чтобы достичь какой-то уникальной живописности на своём батальном кинополотне. Сергея Фёдоровича волновало, как состояние природы влияет на душу человека, как эта вечная красота, омрачённая войной, отражается на его характере, действиях. Это всё говорит о том, что Бондарчук – мощный философ и психолог. Но я всегда буду его ценить, прежде всего, за то, что он работал сердцем. Он проникал в сердце того героя или героини, которых выносил на экран, всем сердцем он горевал их горем и радовался их радостям.

Портрет Сергея Бондарчука. 1994 год.

Художник Александр Шилов

Ни разу ни в одном фильме Бондарчука, ни в одном его кадре я не видел пошлости. Того, что сейчас, как из помойного ведра, сыплется с экрана и считается хорошим тоном. А он всегда был интеллигентным, даже когда играл простого работягу, а потом солдата в «Судьбе человека». Для меня сказать про этот фильм: «гениальный» – значит ничего не сказать. Эта сцена с мальчиком в полуторке, когда Андрей Соколов срывающимся голосом говорит: «Я твой отец», – и пятилетний Ванюшка кричит: «Папка, родненький, я знал, что ты меня найдёшь!» Когда я это вижу и слышу, у меня сердце готово разорваться. Думаю, что у Сергея Фёдоровича тоже рвалось сердце, когда он снимал эти кадры. Так проникнуться горем, мучениями маленького сироты, который жутко жил, как бродяга; так выразить детское страдание и недетскую печаль может только художник с тонкой, обострённой, отзывчивой душой. И вот на наших глазах голодный, оборванный, никому не нужный ребёнок признал в добром, измученном Андрее отца… Эти распахнутые доверчивые глаза, в которых вопль души… Ничего подобного в жизни я больше не видел. По силе, по пронзительности, по высоте духа аналога этой сцены ни в нашем, ни в мировом кино я вообще не знаю. И горько осознавать, что сегодня мы, обладающие творениями такого грандиозного мастера кино, как Сергей Фёдорович Бондарчук, заполняем экран скабрёзностью, фальшью, примитивизмом, ничего не дающими ни уму, ни сердцу. А его искусство – высоконравственное. Именно такое искусство необходимо душе зрителя бесконечно, пока жив человек.

Я вообще преклоняюсь перед людьми с раненой, обожжённой, сопереживающей чужой боли душой. Такие люди не способны на подлость. Для тех, кто посвятил свою жизнь творчеству, лишь данного природой таланта, а также трудолюбия, я считаю, недостаточно. Только люди, обладающие таким, как у Сергея Фёдоровича, отзывчивым, сострадающим сердцем, только они способны на высокие взлёты в искусстве. Каким бы манящим мастерством человек ни владел – в любом виде искусства, будь он писатель, композитор, художник, или кинематографист, – если душа его безучастна и эгоистична, он не способен затронуть сердца зрителей. Поэтому велика заслуга таких художников, как Бондарчук. Они как маяки в море, как родники в пустыне. Им надо памятники ставить и на их искусстве воспитывать юные души.

…Наша дружба продолжалась и крепла. Встретимся, обнимемся, и он обязательно зайдёт ко мне посмотреть новые работы. Помню, как однажды мы увиделись в кабинете тогдашнего председателя Верховного Совета Руслана Хасбулатова, который ещё возглавлял комиссию по культуре. Много в ту комиссию входило известных деятелей, и многие на том заседании вели себя весьма скверно. Серьёзное собрание, посвящённое развитию национальной культуры, чуть ли не в посиделки превратили: у кого пластинки не выходят, у кого книги не издаются, кому денег на съёмку фильма не дают. Дайте, издайте, выпустите, иначе мы за вас голосовать не будем. Мне даже пришлось дать резкую отповедь не в меру настойчивым ораторам. Сергей Фёдорович – всегда само достоинство – ничего не клянчил. Он вообще был убеждённый государственник. И на тот совет по культуре