Книга Бульвар рядом с улицей Гоголя - Герман Канабеев

бульвару рядом с улицей Гоголя. А сегодня я снова дождусь паромщика здесь, на каменистом берегу. В очереди не знают, что паром не идет, потому что на нем нет паромщика. Он на берегу вместе со всеми. Как и все, каждый день он приходит на берег и сидит недалеко от пристани на берегу. Он замечает меня, подходит и спрашивает: «А ты чего не в очереди?» — «А какой смысл? Паром все равно никогда не придет». Паромщик задумывается и говорит: «Когда-нибудь обязательно придет. Я доплыву до парома и всех перевезу на другой берег. Только мне нужно дождаться последнего пассажира, а он все не приходит». — «Что на другом берегу?» — спрашиваю паромщика. «Тишина. Покой, — задумывается, — и ничего больше».

Солнце плывет к горизонту. Я иду в сторону дома. По пути меня обгоняет толпа людей — не дождавшиеся парома. Останавливаюсь. Жду, когда все они меня обгонят. Последним не спеша идет Андрей Семенович — политолог. Он не узнает меня.

Возле дома я задерживаюсь у подъезда и смотрю, как бабка со второго этажа кормит бездомных котов. Старики даже летом кутаются в теплое. Такие старики, когда старость уже не возраст, а неизбежность. На улице во все горло орет лето, парит от жары асфальт, а старушка в теплом пальто, войлочных ботинках, и пушистая шаль на голове.

Когда-то я этому искренне удивлялся, но теперь и сам надеваю вязаную шапку, чтобы сходить в магазин у дома, даже если лишь слегка прохладно. Такое ощущение, что температура тела поддерживается не только внутренними процессами организма, не только окружающей средой, но и самим течением жизни. От стремительного ее потока, от водопадов и порогов не так уж и холодно, даже когда от мороза искрится и шуршит воздух. А теперь шапка, для похода в магазин у дома.

А ведь когда-то шапка была не столько для тепла, сколько для того, чтобы в нужный момент скинуть с головы и показать, что тебе совсем не холодно. Да и теплая куртка для этого же. Скинуть шапку, расстегнуть куртку, не потому что не холодно, а потому что жизнь — кипящее молоко, с которого не успеваешь вовремя снимать пену, убавлять газ и следить, чтобы не пригорело.

Поднимаюсь на лифте. Дверь в квартиру не заперта и приоткрыта. Я слышу голоса. Женский и детский. Резко открываю дверь. Красное разлетистое платье мелькает в прихожей. Проверяю комнаты, захожу на кухню. В квартире никого нет.

Когда солнце село, на прудах бульвара рядом с улицей Гоголя включили фонтаны и подсветку. Исчезли тени. Ночь всё выкрасила в бледный черный. Последние люди покинули бульвар рядом с улицей Гоголя. Когда выключат фонтаны, я буду уже спать. Буду вспоминать единственный день своей жизни, который еще не потерял краски, и этот же день мне будет сниться.

3

Утро. Я вышел из магазина с пачкой сигарет и бутылкой пива. В кармане позвякивают тридцать рублей мелочью. Иду вдоль прудов на бульваре рядом с улицей Гоголя. Фонтаны выключены. В эту сторону я всегда иду один. Никакой толпы, никто меня не обгоняет. Бульвар заканчивается автомобильной дорогой, но я никогда не видел здесь ни одной машины. Через дорогу не перейти. Сколько раз я ни пытался, всегда происходит одно и то же — появляется курьер с брендированным рюкзаком доставки еды за плечами, подходит ко мне и говорит: «Через дорогу можно перейти только в сторону бульвара, обратно нельзя». Спрашиваю: «Почему?» Курьер улыбается и, словно ребенка, берет меня за руку. Я хотел бы высвободиться, но в руке нет воли, а ноги послушно ступают туда, куда ведет курьер. «Видел женщину в красном разлетистом платье, в красных туфлях и девочку лет семи с белыми волосами?» — спрашиваю. «Видел, они по ту сторону дороги», — отвечает. «Тогда почему я вижу иногда красное платье у себя дома?» Курьер ничего не отвечает. Мы проходим пруды и оказываемся посередине бульвара рядом с улицей Гоголя.

Курьер отпускает мою руку. «Доставку можно заказать?» — спрашиваю. «Нет, по твоему адресу сегодня доставки нет».

Покупаю беляш за тридцать рублей. Выслушиваю вчерашнюю историю от продавщицы, иду к реке и жду паромщика. Сегодня что-то изменилось, мне кажется, что паром теперь ближе к берегу, а очередь на пристани стала меньше. Паромщика я не дождался. Сегодня особенный день, не похожий ни на один из тех, что я проживаю.

Почти бегом пересекаю бульвар рядом с улицей Гоголя и снова оказываюсь со стороны дороги. Я никогда не приходил сюда два раза в один день и не видел, что делает курьер, когда не мешает мне перейти дорогу. А курьер переводит людей с той стороны дороги на бульвар. Ведет, как детей, за руку. Некоторых по одному, кого-то целыми семьями. Каждого просит расписаться за доставку. «Так вот откуда берутся новые люди на бульваре», — думаю.

Доставка продолжалась до заката. Когда солнце почти село за горизонт, курьер доставил на бульвар еще одного человека, снял рюкзак, до отказа забитый расписками за доставку, и, устало выдохнув, сел на него.

«Откуда они все?» — спросил я. «Из жизни». — «А мы тогда где?» Курьер встал, закинул рюкзак за спину и, грубо схватив меня за руку, повел в сторону дома.

Следующим утром, доев беляш и скормив остатки голубям, я не пошел ни в сторону реки, ни в сторону дороги. Я остался тут же, неподалеку, и присел на ближайшую скамейку. Ни разу я не проводил день на бульваре рядом с улицей Гоголя, не двигаясь с места.

Первый раз за все время, что я здесь нахожусь, я попытался вспомнить, как тут оказался. В той жизни, в тот последний день, когда я себя помню до бульвара рядом с улицей Гоголя, тоже ведь никогда не думал, как я там очутился. Жизнь просто текла, иногда бурлила проблемами, словно река на порогах, бывало, и успокаивалась, но никогда я не размышлял, почему я именно здесь и именно сейчас. Так и с бульваром — казалось, он был всегда, и я всегда каждое утро покупал бутылку пива, пачку сигарет и беляш. Каждое новое утро я шел к реке или к дороге. Какое потрясающее открытие — так было не всегда! Погрузившись в размышления, я не заметил, что прошло несколько часов. Очнулся, только услышав громкий, даже резкий, но треснувший от старости голос: «А билет на выход покупать не надо, по-твоему? Я за тобой еще тысячу лет носиться буду?» Передо мной стояла бойкая энергичная женщина чуть старше меня.