Книга Томек и таинственное путешествие - Альфред Шклярский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из рук остолбеневшего Томека выпала вилка и со стуком упала на тарелку. К счастью, внимательный, как всегда, Смуга, хотя и не мог знать, что происходит с Томеком, заметил его смущение и ножом постучал по тарелке, давая знать, что желает произнести тост. Этим ловким маневром он привлек к себе внимание гостей. Смуга любезно поблагодарил хозяина за радушный прием. Во время его речи Томек сумел преодолеть волнение. Слегка дрожащим голосом он спросил девушку:
— Неужели Збышек вам что-нибудь сказал?
— Вы еще не знаете, что Збышек писал вам в Англию. Я читала это злосчастное письмо, прежде чем оно попало в руки полиции, — сказала Наташа. — Я знаю все о вас и вашем отце. Збышек верит вам, как никому на свете. Мне было жалко его, потому что я считала, что никто не рискнет сделать попытку освобождения ссыльного из глубин Сибири.
Томек достал из кармана платок и вытер со лба пот. Девушка смотрела ему прямо в глаза. Томек тихо спросил:
— Что было в том письме?
— Збышек просил организовать его побег. Письмо должно было быть отправлено тайно. У одного из наших общих знакомых кончился срок ссылки. Он возвращался в Москву и должен был оттуда передать письмо за границу.
— Неужели он выдал?
— Ах, что вы! Это агент Павлов проник в нашу тайну и хитростью заполучил письмо.
— Вы были неосторожны… Почему здесь следили за Збышеком? Разве здесь следят за всеми ссыльными?
— Всеми делами ссыльных ведает у нас Голосов. Это настоящий каналья, притом он особенно возненавидел Збышека. Он мстил ему за то, что Збышек симпатизировал мне. Теперь вы уже знаете все.
Томек призадумался. Конечно, Наташа говорила правду. Ее слова не только совпадали с известными ему фактами, но даже логически их восполняли. Но она, как видно, не знала, что нити заговора снова очутились в хищных руках Павлова. После небольшого размышления Томек рассказал Наташе о письме Павлова. Впервые за всю беседу девушка побледнела, Томеку показалось, что она вот-вот упадет в обморок, но Наташа овладела собой.
Гневно насупив брови, девушка сказала:
— Если бы я была мужчиной, то вызвала бы Голосова на дуэль под любым предлогом и в честном бою устранила бы его с вашей дороги. К сожалению, я всего лишь девушка-ссыльная. Поэтому я просто застрелю его, как бешеного пса!
Не на шутку встревоженный, Томек долго молчал, не в силах сказать ни слова. Он осторожно осмотрел зал. К счастью, ближайшие его соседи, полностью занятые собой, вели оживленную беседу. Томек наклонился к девушке и, силясь сохранить спокойствие, ответил:
— Какой прок от гибели Голосова? Ведь останется Павлов!
— Я убью Голосова! Вы должны освободить Збышека! Он тяжело заболел и совсем упал духом, понимаете? Он умрет, если останется здесь.
— Вы преувеличиваете! Подумайте, что сделает Збышек, когда вас повесят из-за него?!
В глазах девушки блеснули слезы, у нее задрожали губы. Томек испугался, что Голосов или кто-либо из гостей заметит волнение Наташи, поэтому прекратил разговор и стал спешно накладывать закуски на ее тарелку. Когда она справилась с чувствами, Томек уже не возвращался к прерванной беседе. Пир становился оживленнее по мере увеличения числа тостов. Из глубины дворца доносились звуки музыки… Гости начали вставать из-за стола. Томек взял девушку под руку и повел ее в бальный зал. На полукруглой галерее, рядом с инструментом, напоминающим церковный орган, стояли музыканты. Они играли вальс. Томек обнял Наташу, и они стали танцевать.
— Ведите себя умно, — шепнул он, когда они очутились вдали от других танцующих. — Оставьте все дело нам и поверьте: мы не дадим себя в обиду. Ну и конечно, не откажемся от того, чтобы освободить Збышека. Можете в этом не сомневаться.
— Павлов не так опасен, это обыкновенный сыщик, — ответила девушка. — А вот Голосов, даже без помощи Павлова, может обо всем догадаться. Неужели вы не понимаете, что он интересуется вами уже только потому, что вы иностранцы. Я должна обезвредить его во что бы то ни стало!
Томек задумался, ведь он прекрасно знал, что в этот момент самая ужасная опасность грозила им со стороны штабс-капитана жандармерии. Юноша взглянул на решительное лицо Наташи, и вдруг в его голове зародилась сумасбродная идея.
— Хотите ли вы помочь нам? — шепнул он.
— Для спасения Збышека я пойду на все…
— В таком случае помните!
Оркестр закончил вальс. Томек уже давно наблюдал за штабс-капитаном Голосовым. Тот стоял в сторонке, у стены. Злым взглядом он следил за танцующей Наташей. Ловко маневрируя среди танцующих пар, Томек приблизился к нему. Стал кружиться в паре с Наташей, которая даже не заметила, как они столкнулись со штабс-капитаном. Захваченный врасплох, Голосов машинально оттолкнул девушку, когда она, потеряв на момент равновесие, оперлась на него. Томек поддержал Наташу. Заслонив ее собой, он воскликнул:
— Вы грубо толкнули женщину! Это подлость!
Штабс-капитан побледнел. Некоторое время он стоял ошеломленный; однако прежде, чем сумел что-нибудь ответить, Томек добавил:
— Так поступает только трус и подлец!
Штабс-капитан покраснел до ушей. Замахнулся правой рукой и нанес Томеку пощечину. Томек отшатнулся, потом подошел к офицеру, но не ударил его.
— Вы мне заплатите за это оскорбление! — зловеще сказал он.
Гости, находившиеся вблизи, заметили неприятное происшествие. Они окружили противников. Среди них был и Смуга.
— В чем дело, Томек? — спросил он по-русски, окидывая взглядом своего друга и девушку, которую тот опять держал под руку.
— Что здесь происходит? — раздался бас боцмана, который вырос словно из-под земли.
Томек нарочно не спешил с объяснениями, потому что заметил сотника Тухольского, пытавшегося пробиться к ним через толпу. Сотник был в погонах подъесаула. Значит, за «разгром» банды хунхузов он уже успел получить повышение.
— Этот офицер сначала грубо оттолкнул даму, танцевавшую со мной, а потом нанес мне оскорбление, — сказал Томек, когда Тухольский подошел к ним. — Я требую удовлетворения!
— Вот скотина! Напился пьяным, надо его свести в участок, чтобы там протрезвел, — просипел штабс-капитан Голосов.
— Вы ведете себя как во время следствия! — воскликнула Наташа. — К счастью, этот господин не арестант!
Смуга повернулся к штабс-капитану, смерил его презрительным взглядом и громко сказал:
— Попридержите-ка свой язык, господин штабс-капитан, чтобы мне не пришлось укоротить его вам, даже не вызывая на дуэль.
— Разрешите, я поговорю с этим… — сказал боцман, протягивая лапу к штабс-капитану.
— Извините меня, но это мое личное дело, ведь оскорблен я, — вмешался
