Книга Презумпция невиновности - Анатолий Григорьевич Мацаков

разыскиваемого в розыскном деле. Впрочем, будет произведена эксгумация трупа...

Я передохнул. Полосухин настороженно покосился на меня и принялся рисовать на листке бумаги какие-то фигуры. Сидевший у двери Борис Гурин — он пришел, когда уже шло совещание — спросил, конкретно ни к кому не обращаясь:

— Как же так случилось, что этому преступлению не было уделено должного внимания?

— Работа по розыску Дармороса велась, — ответил я. — Но велась нецелеустремленно, версии тщательно не были разработаны, связи разыскиваемого, кроме родственников и близких друзей, не проверены. В материалах дела есть показания соседей, сослуживцев, родственников, которые утверждают, что Дарморос и ранее по два-три дня не приходил домой, пьянствовал. Вот товарищи сыщики и думали, дескать, никуда не денется, вернется. А тут все силы были брошены на розыск и задержание грабителя...

— Мы разберемся по этому факту, — заверил меня Полосухин. — Проведем служебное расследование, о результатах доложим в УВД. Вы закончили?

— Нет, не закончил. Товарищи, собрали мы вас вот почему. Недавно мне позвонила Марьяна Троян: видела она мужа на огороде дома матери, у которой сейчас живет с детьми. Он пробирался к дому, видать, за документами: при нем, как я выяснил, было только водительское удостоверение. Марьяна утверждает, что испугалась при встрече, но вроде не подала вида, что видела мужа. Сейчас в Малыщино работают наши ветераны Прудников и Соколовский. Теперь всем получить оружие — мало ли что выкинет убийца! Через десять минут выезжаем, сбор во дворе отдела. Вопросы есть?

Вопросов не было. Оперативники молча покинули кабинет.

Трояна задержали в Малыщино на рассвете следующего дня. При нем оказалась крупная сумма денег в банковской упаковке, и он вынужден был сознаться в убийстве.

...В тот день в Соколове он встретил Дармороса, и у него возникла мысль завладеть деньгами. Предложил кассиру подвезти его в совхоз. Машина, на которой тот приехал, где-то задержалась, и Дарморос согласился.

По пути в Малыщино Троян под предлогом забрать путевые листы свернул к своему хутору. Там он пригласил Дармороса зайти в дом, выпить по стопке водки. И во время выпивки ножом убил его, забрал деньги, а труп облил бензином и поджег. Имитируя несчастный случай, дверь изнутри закрыл на засов, а сам вылез через окно.

Без документов, которые вместе с сумкой забрала жена, Троян не решился уйти из района, к тому же заметил на дорогах посты милиции, один из них обосновался возле дома тещи, на выезде из Малыщино. Когда этот пост сняли, Троян попытался проникнуть в дом, но во дворе увидел жену и вернулся в свой схрон в лесу...

Вечером, после допроса Трояна, мы вышли с Козловским из прокуратуры. Вадим поежился, покрутил головой и покаянно сказал:

— Наглядный урок вы, Игорь Иванович, преподнесли нам, особенно мне как начальнику уголовного розыска. Выговор, конечно, обеспечен.

— Выдержишь, — отозвался я. — Следующий раз в подобной ситуации будешь шевелить мозгами.

Козловский остановился, шумно втянул в себя воздух, заявил:

— А вы привезли нам погоду, Игорь Иванович!

Действительно, стоял тихий вечер. Небо очистилось от туч, и теперь на нем мерцали крупные звезды. Слегка подмораживало. На востоке разгоралось зарево — всходила луна. Природа обещала погожий завтрашний день.

Но настроение у меня продолжало оставаться пасмурным. Далекая тревога, как гром за горизонтом, ворочалась в сердце. Однажды я уже испытывал нечто подобное, когда во время моей стажировки мы с Прудниковым размотали убийство колхозной доярки Варвары Бегун.

Пятая версия

1

Преступник бил короткими и злыми автоматными очередями из-под купола стоявшей на вмиг опустевшей площади принизистой церквушки. Пули цвиркали над моей головой в кроне липы, с мягким, чмокающим звуком впивались в ее ствол, рикошетили от стены дома. На перекрещенной штангами желтой двери чернел навесной замок — его я отчетливо видел из своего укрытия, хотя до церкви было добрых полторы сотни метров недавно залитой асфальтом булыжной мостовой.

Прижимаясь всем телом к нагретому за день асфальту, я осторожно пополз через площадь к церкви, лихорадочно прикидывая, как проникнуть в помещение. Но как попал в церковь сам преступник, если дверь на замке? Другого входа туда не было. Не мог же он среди белого дня забраться на колокольню по гладкой стене, на которой желтела местами осыпавшаяся штукатурка.

Преступника необходимо немедленно любой ценой обезвредить — в городе он может натворить непоправимой беды, терять-то ему нечего!

Стрельба на минуту прекратилась — преступник, видать, менял диск или же просто экономил патроны. Но что за автомат у него? На Калашникова, судя по звуку выстрелов, не похож. Может, трофейный, оставшийся с минувшей войны?

Но додумать эту мысль я не успел: три короткие очереди вновь хлестнули с колокольни. Теперь автомат прицельным огнем бил по мне — для преступника я сейчас представлял хорошую мишень. И тут меня заставила замереть, плотнее прижаться к асфальту новая мысль: «А ведь запросто, гад, может укокошить! Неужели конец?..»

Я хорошо знал, что после ранения первое время люди обычно трусят под пулями. Похуже, чем необстрелянные. Этот страх я уже испытал на себе в прошлом году, когда брали озверевшего бандита Семку Дубовика, совершившего накануне в пьяном угаре убийство жены и тещи и засевшего с трофейным немецким автоматом на чердаке собственного дома.

Постой, но ведь на колокольне сейчас не кто иной, как Семка Дубовик! Откуда он взялся? Ведь по приговору коллегии по уголовным делам областного суда его расстреляли еще осенью прошлого года!..

Но затихший было автомат вновь напомнил о себе, и сразу же заныло, заломило в левом плече. «Попал, гад! Сейчас прикончит!..» — пронеслось в голове, и в памяти отчетливо всплыло широкоскулое, заросшее недельной щетиной, с оскаленными зубами и белыми от злой ярости глазами лицо Семки Дубовика, и я... проснулся.

В моем гостиничном номере продолжал трезвонить телефон. Я щелкнул кнопкой настольной лампы и с минуту, чувствуя липкую испарину на спине, потирая затекшую левую руку, тупо смотрел на черную коробку стоявшего на тумбочке телефона. Потом снял трубку.

— Слушаю!

— Товарищ подполковник, — сквозь треск и отдаленную музыку донесся до меня голос дежурного по отделу. — Извините за беспокойство. Еле дозвонился, уже думал нет вас на месте. Позвонил администратору, говорит, в номере...

— Ладно, — прервал я словоохотливого дежурного. — Что стряслось?

— Только что на ферме совхоза «Ятвезь» доярки обнаружили труп сторожа птицефермы Радкевича с признаками насильственной смерти. Собираю оперативно-следственную группу. Начальник отдела сказал позвонить