Книга Возвращение экспедиционного корпуса - Георгий Лопатин

что через месяц я снова могу летать.

— Отличная новость.

— Да, все так, если не случится нагноения на руке с открытым переломом, — сказал военврач Макеев, что как раз посетил вагон с обходом. — Эта рана беспокоит меня больше всего.

— Посыпьте рану вот этим порошочком, — достал Климов из своей индивидуальной аптечки патетик. — Заметили наверное, что в дивизии процент раненых с нагноением значительно ниже, чем мог бы быть? Не могли не заметить.

— Заметил, но это…

— «Это» помогает и это самое главное, и не важно, что средство еще не вписано в перечень лекарственных средств.

Да уж, медики, пожалуй, самые консервативные люди, добиться каких-то нововведений в деле лечения чрезвычайно трудно. Чего только стоит эпопея со стерилизацией инструментов и мытья рук перед операцией. Вот и сейчас, предтеча стрептоцида они приняли в штыки. Так что солдатам, так же заметивших эффективность средства, приходилось самим во время перевязок тайно от врачей использовать «порошок от полковника», благо что мнение командира дивизии для них значило несколько больше мнения «клистирных трубок».

— Я никак не могу потерять нашего небесного героя из-за потери им руки из-за лекарского снобизма, доктор… Лучше уж тогда ему потерять ногу, по крайней мере без ноги, но с протезом тоже можно летать, а вот без руки уже точно невозможно. А для Виктора Георгиевича небо это все.

— Виктор Лукич, я настаиваю, чтобы во время следующей перевязки использовали этот порошок, — потребовал Федоров от Макеева. — Иначе я это попрошу сделать для меня кого-то из своих товарищей, а они не слишком сведущи в перевязках и могут сделать что-то не так… но лучше уж так, чем гарантированно заработать нагноение… и вероятности лишиться руки, а вместе с ней и неба, тут Михаил Антонович прав, небо для меня — жизнь.

— Будь, по-вашему, Виктор Георгиевич, — пожевав губами ответил военный врач и резко развернувшись пошел по своим делам.

«Ну вроде спасли человека, а вместе с ним и авиацию для РОДа», — удовлетворенно подумал Климов.

Поговорив еще немного с Федоровым и пообещав, что к моменту его излечения, ему сделают новый самолет, не хуже всяких «ньюпортов», а может даже и лучше, Михаил обошел весь санитарный поезд до конца выслушивая жалобы пациентов и отвечая на различные вопросы, главным из которых понятное дело являлся вопрос о том, когда они наконец доберутся до дома… там ведь землю уже небось делят, а они тут по заграницам кукуют.

Следующим с кем встретился Михаил Климов, это с командиром маршевого батальона, точнее сказать полка капитаном Шульцем.

— Что можете сказать о скорости ремонта дороги, товарищ капитан?

— А что я могу вам сказать, э-э… товарищ полковник? Сами все видите, разбито все в дребезги и пополам. Мы во время первого ремонта использовали все взятые с собой запасы рельс и сейчас разбитые просто нечем заменить.

— Взять те, что южнее тоннеля?

— Этого не хватит и на пятую часть дороги, товарищ полковник. Там тоже артиллерией все попортили.

— Ясно… Но сами понимаете, дорога нам нужна…

— Понимаю конечно…

— Потому проявите армейскую смекалку. Используйте для восстановления все ровные участки разбитых рельс даже если их согнуло под углом в девяносто градусов, какая-то часть все равно пригодна к использованию. Нам всего-то и надо, что один раз по такой дороге проехать.

— Все равно не хватит… — покачал головой капитан Шульц.

— Тогда используйте те рельсы позади составов, по которым только что проехали. У вас теперь полно рабочей силы, вон сидят быки откормленные, пусть рельсы потаскают… Так что проехали вперед, изъяли рельсы позади и положили их спереди, снова проехали вперед и снова переложили рельсы, теперь еще и со шпалами. Поняли принцип?

Американцы надо сказать и впрямь несколько подавляли своими физическими кондициями, все минимум на голову выше среднестатистического русского солдата, широкие в плечах и накачанной мускулатурой. С ними могли потягаться только солдаты из «роты великанов». Вот только в дивизии «великанов» всего одна рота и то несколько поредевшая в боях под Курси, то у американцев «великаны» вся армия.

— Хм-м… действительно, очевидное же решение! — обрадовался капитан.

— Ну вот, а вы нос повесили. Все решаемо.

— Только это будет очень уж медленно… Даже не знаю, сколько на это потребуется времени. Дня три, минимум.

— Тут уже ничего не поделать. Но ка говорят в народе, лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Так что за работу!

— Слушаюсь, товарищ полковник!

— Но постарайтесь уложиться в эти три дня, а еще лучше и того быстрее. Работайте днем и ночью, пусть американцы не ленятся, потому как задерживаться нам тут совсем не резон. Американцы постараются нам сильно попортить крови, после всего того, что мы им устроили, такое безнаказанно они никак спустить не смогут.

— Постараюсь, товарищ полковник.

37

День на удивление прошел спокойно, хотя наверное все же глупо было ждать каких-то опрометчивых поступков со стороны американцев. В конце концов им требовалось после ликвидации системы управления выстроить новую, а это не так-то просто. Тем не менее Михаил помнил про поговорку в которой говорится о тишине перед бурей и ожидал, что оная грянет и довольно скоро, может быть даже ночью. Ему понятное дело, хотелось быть к ней готовым. А что может дать информацию о противнике? Только разведка.

К некоторому удивлению Климова полевой разведкой в дивизии стал заведовать штабс-капитан Бодько. Он все-таки решил создать полевую разведку как отдельную структурную единицу, как это обстоит в нормальных воинских формированиях, так как любым делом должны заниматься профессионалы, а не любители-энтузиасты, как до недавнего времени обстояло.

Офицера пришлось назначать не своим волюнтаристским решением, а согласовывать с Солдатским комитетом полуроты разведчиков и вот они-то и выбрали из всех кандидатур именно Василия Бодько.

— Дерзкий, но при этом осторожный, и удача его любит, — пояснил как-то ему председатель Солдатского комитета разведчиков выбор солдат.

«Похоже нашел свое место и призвание», — о своем бывшем непосредственном подчиненном по четвертой роте полковник, потому как раньше думал о нем, как о случайном и даже опасном для армии, и солдат человеке.

И похоже, что удача действительно любили штабс-капитана Бодько, так как к утру он вместе с захваченными пленными принес тревожные вести.

— К американцам пришел эшелон со сто пяти— и сто пятидесяти пятимиллиметровой артиллерией, они размещают ее сразу за холмом. Общее количество — около ста единиц. Но и это еще не все. В течении этого дня ожидается прибытие американского танкового корпуса.

— Плохо дело…

Михаил призадумался. Танки — это действительно серьезно, особенно в таких количествах. Остановить их будет просто нечем. Даже минные поля их не задержат, тем