Книга Всемирная история. Византийская империя - Сергей Борисович Сорочан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Впрочем, надо заметить, что практика сожжения покойников, вероятно, вновь стала укореняться и широко распространяться к концу Ромейского царства. Это было связано с поисками среди умерших так называемых «преисподников» – катахфонов и вурколаков – покойников, которые якобы в виде привидений поднимаются из могил и высасывают кровь людей. Официальная Церковь осуждала такие поверья, восходящие к XI–XII вв., но в народе, все в том же мире простецов, и даже среди приходских священников, близких к народу, они были широко распространены.
* * *
Сама погребальная служба изначально рассматривалась византийцами как одно их шести главных Святых Таинств. Ее не совершали только над людьми иной веры, некрещеными или отрекшимися от Христа, самоубийцами, мертворожденными или умерщвленными во чреве младенцами. Здесь была своя логика, а вовсе не жестокость, как кажется. Церковь не могла насильно привлечь к себе: это противоречило учению Божию. Если умерший не пожелал сам при жизни вступить в живое общение с Господом, то и после его смерти Церковь не должна была делать это насильно. Посмертную участь умершего в таком случае ромеи предоставляли милосердию, милости Божией, Его Святой воле.
Для похорон подходил любой день, кроме дня Святой Пасхи Господней и дня Рождества Христова. Чинопоследование погребения начиналось с подготовки тела к упокоению. Эта подготовка происходила в доме умершего, если он был светским лицом, или в монастырской келье-каливе, если он был монахом. Над тем православным ромеем, душа кого разлучилась с телом, священник читал при свечах молитвы на исход души, особый молебный канон, обязательно с соответствующими псалмами, когда надеждой звучали слова: «Вовек не забуду повелений Твоих, ибо ими оживил Ты меня».
Тело покойного омывалось и умащивалось маслами и благовониями в ознаменование духовной чистоты и непорочности жизни умершего. После этого «обряжали усопшего», видимо, одевали в чистые, новые одежды, сообразно званию или виду служения умершего, но наиболее часто окутывали тело белым льняным покрывалом – саваном, прандием или офони – и иногда обвязывали с головы до ног веревками, как это видно на примере погребений ранневизантийского Египта. Иоанн Хрисостом, объясняя значение таких белых погребальных одежд, называл их одеждами нетления и бессмертия. Если обряжали умершего архиерея или священника, в руки ему вкладывали Евангелие, с которым и хоронили в могиле. Добавим, что под голову иногда клали подушечку с лавровыми листьями, которые тоже имели символическое значение. Все это время над усопшим читали Священное Писание, пели погребальные псалмы и поминали умершего в особых молитвенных обращениях к Богу и с произнесением имени покойного с целью скорейшего спасения его души. Молитва за спасение, кроме того, дополнялась благотворительными действиями. Расходы в процессе поминовения усопшего шли на поминальную трапезу, возжигание свечей, закупку ладана, масла, милостыню, а иногда и на процессию с иконами. При этом милостыня являлась одним из центральных элементов поминовения, должна была способствовать скорейшему отпущению грехов как умершего, так и подающего за него, помогала преодолеть собственные страсти, демонстрировала сострадание к другому человеку.
Когда приготовления заканчивались, тело усопшего на руках несли в храм на отпевание – заупокойное богослужение с чтением особых молитв и Евангелия. Перед выносом тела из дома над ним совершали заупокойную литию, сопровождаемую фимиатирионом – каждением вокруг тела. Это каждение означало, что душа умершего христианина, подобно фимиатириону – кадильному фимиаму, возносящемуся вверх, – восходит на Небеса, к Престолу Всевышнего. Приготовления к погребению происходили всю ночь, пока длилось пение псалмов при горящих вокруг тела усопшего ромея свечах и лампосах-лампадах. Псалмы продолжали исполнять и тогда, когда погребальная процессия, в которой участвовали родственники, друзья, облагодетельствованные покойным, двигалась с телом усопшего к храму. В столице в таких случаях впереди шло не менее восьми женщин, далее следовал аскитр – носильщик свечей, а за ним – группа, состоявшая из канторов и певчих, исполнявших псалмы. Рядом с телом умершего следовали священники со свечами и диакон с кадильницей – фимиатоном или кацией, а за ними шли прочие, окружающие покойника, тоже с зажженными свечами в руках. Они как бы выражали духовную радость о возвращении своего брата или сестры к Вечному Свету – Богу. Недаром на ранневизантийских надгробиях, каменных крестах и на стенах гробниц, кроме имени умершего, обычной надписью в VI–VIII вв. стала сакральная формула «Фос Зои» – «Свет Жизнь». Она же присутствовала на многих металлических нательных, наперсных крестах, а также на перстнях, щитках и язычках пряжек, в том числе обнаруживаемых в гробницах.
Собственно погребение предваряла церемония професиса, во время которой родственники умершего могли в последний раз проститься с ним. Для этого положенное в открытый гроб-ланиос или на погребальные носилки тело обычно выставляли в нартексе, реже – посередине церкви, с лицом открытым, головой к западу, а ногами к востоку. Особо почитаемые члены клира полагались близ жертвенника. Покойный становился центром внимания всего церковного собрания. Тогда как в других церковных последованиях, даже Крещения или брака, действовал один священник с диаконом, совершение погребения предполагало участие многих священнослужителей, случалось, с архиереем во главе. Останки усопшего становились как бы некоторой святыней, и всякое каждение – фимиатирион начиналось и оканчивалось каждением тела мертвого, как если бы дело шло о чествуемой святыне.
Как правило, на третий день по кончине, считая от самого дня кончины, умершего удостаивали собственно церковного чина отпевания. Если не было возможности по разным причинам совершить очное отпевание над телом усопшего, то необходимо было как можно скорее заочно отпеть покойного в церкви. При совершении этой требы родственники и близкие стояли рядом с телом покойного с горящими свечами и усердно молились вместе со священником. Наконец, под пение Трисагиона, а возможно, и под звон бронзовых колокольчиков, подписанных словами этого просительного молитвенного песнопения (известны археологические находки таких колокольчиков), следовал вынос из храма тела умершего, обязательно ногами вперед, то есть лицом к выходу. Примечательно, что при захоронении, как и при подготовке к нему тела покойного, употреблялись все те же ароматы – благовония, миро.
* * *
Предание тела умершего земле долгое время надлежало устраивать на кладбище за пределами городских стен. Хоронить покойников в городской черте ромеи стали не сразу. Впервые это разрешил император Феодосий I (379–395 гг.), но исключительно под землей. Причем честь быть погребенным при храме, а тем более в самом храме предоставлялась только некоторым из христиан
