Книга Смерть кукловода - Екатерина Шелеметьева

Около восьми утра его разбудила протяжная трель мобильного телефона. Звонила Антонова. Пару секунд Стриженов сомневался, отвечать или нет, потом принял решение и, нажав зеленую кнопку, поздоровался с писательницей.

— Дмитрий Константинович, доброе утро! — радостно отозвалась она. — Я вас разбудила? Простите великодушно. Но мне нужно спросить у вас еще одну вещь. Ночью я поняла, вы не упомянули про украденную картину. Вы знаете, где она? У вас есть предположения?

— Предположений, Полина Петровна, у меня десятки, вот только проверить их нет никакой возможности, — тяжело вздохнул Стриженов. — Никто не позволит мне обыскать квартиру реставратора.

— Я понимаю. Но вы же будете искать полотно. Верно? — спросила Полина. Дмитрию показалось, писательница спрашивает об этом просто так, для порядка, а на самом деле ни секунды не сомневается, что он отыщет картину.

— Я попробую, — сдержанно отозвался Дмитрий. — Понимаете, если Солоновский нарисовал поверх шедевра Куинджи чей-то портрет или, скажем, замуровал картину в стену, я при всем желании не смогу ее отыскать.

— Конечно, — согласилась Полина, — но я думаю, он бы так не поступил. Он по-прежнему, как и до ссоры с Ниной, хотел любоваться полотном. Думаю, реставратор нашел безопасное место, куда при желании можно было заглянуть и посмотреть на полотно.

— Может, и так, — раздраженно ответил Стриженов. Он недоумевал, почему писательница пристала к нему с этой картиной? Он же разобрался, кто и за что убил Солоновского, разгадал его аферу, доказал вину Виктории, всю ночь сидел над текстом, даже уснул за столом. Ей все мало! Неудержимая. В конце концов, пусть сама ищет «Ай-Петри», раз ей больше всех надо.

Полина уловила настроение Стриженова, извинилась за ранний звонок, пожелала удачи в поисках и попрощалась. Положив телефон, Дмитрий тяжело поднялся из-за стола, размял затекшую за ночь шею, сложил руки в замок, хрустко распрямил пальцы и, подволакивая затекшую ногу, побрел в душ.

Сейчас, при свете, дня он сильно сомневался, что сможет отыскать полотно. У него не было ни ресурсов, ни связей, ни полномочий, чтобы организовать в квартире и в мастерской Игоря Степановича обыск. Если быть честным, Стриженов даже попасть в эту квартиру не мог. Оставалось смириться, что картина Куинджи утеряна, а ее место в музее заняла подделка кисти Игоря Солоновского. Надо сказать, очень хорошая подделка.

После душа, заварив кипятком растворимый кофе, Стриженов включил ноутбук и купил через Интернет билеты на вечерний «Сапсан» до Питера. Дмитрий собирался поскорее сбежать из столицы, пока поиски картины не затянули его в глубокое и беспросветное болото.

С билетами он почувствовал себя увереннее и не придумал ничего лучше, чем вместе с Марго отправиться в Третьяковку. В конце концов, Стриженов сам предлагал ей посетить музей и побродить по залам, рассматривая шедевры живописи.

В тот день Стриженов и Марго чудесно провели время. Без фанатизма, расслабленно и приятно погуляли по музею, много смеялись и обсуждали картины, потом посидели в ресторане на набережной, собрали в отеле вещи и поздним вечером сели в полупустой вагон «Сапсана». Дмитрий чувствовал, что после бессонной ночи, проведенной за рабочим столом, и насыщенного дня его веки налились свинцовой тяжестью и, как только поезд застучит по рельсам, он тотчас провалится в глубокий, беспробудный сон.

Дмитрий уже прикрыл глаза, когда до его слуха долетел громкий и сварливый разговор двух пожилых женщин, сидевших у него за спиной:

— А как же без картин? Что же, мне голые стены оставить или как? Я люблю, когда красиво. Мне вот дочка фотографии из своих путешествий распечатала: горы там, городишки маленькие с аккуратными красными крышами, башнями, цветочками. Все как по телевизору. Я этими фотографиями стены и украсила.

— А на кухне-то у тебя что висит? Страх какой-то, — послышался второй голос, скрипучий и недовольный.

— Да что сразу страх-то? Картина современная. А что мне, как у тебя, все углы иконами завесить? Я ж не верующая…

Стриженов распахнул глаза, резко развернулся, в упор посмотрел на женщин и хриплым шепотом спросил:

— Что вы сейчас сказали?!

Женщины в изумлении уставились на него. Одна из них в страхе прижала к себе крупную дорожную сумку.

Дмитрий прокрутил в голове их разговор, вскочил с кресла и, протянув руку к Марго, закричал:

— Дай телефон!

— Дима, ты что? — растерянно улыбнулась подруга. И, взглянув на испуганных пассажирок, добавила: — Он просто шутит.

— Мар-го, дай сю-да те-ле-фон! — отчетливо, по слогам проговорил Стриженов.

Изумленная Маргарита протянула гаджет. Дмитрий схватил его и некоторое время рылся в галерее, просматривая и прокручивая множество фотографий. Наконец нашел нужный снимок, приблизил задний план и впился глазами и нечеткое изображение. Впрочем, даже беглого взгляда хватило, чтобы понять — на фото картина Куинджи «Ай-Петри. Крым».

— Бежим, — скомандовал он, затолкал телефон Марго в карман куртки и подхватил вещи.

— Дима, что происходит? Куда бежим? А поезд?

Стриженов не отвечал, до отправления оставалось не больше минуты, и он торопился выбраться из вагона. Только оказавшись на улице и проводив взглядом «Сапсан», уносящийся вдаль, Дмитрий обернулся к Марго:

— Мы остаемся! Я нашел картину, — и, помолчав немного, добавил: — Или, вернее, ты ее нашла. Еще тогда, в самом начале, когда впервые приехала к Марии Андреевне.

С этими словами Стриженов вытащил Маргаритин телефон из кармана и показал фото. На нем старушка-божий одуванчик Мария Андреевна обнимала Марго, а на заднем плане на стене висела картина, на ней плескалось синее море и упиралась в голубое небо синяя горная гряда.

Тот вечер Стриженов и Марго провели в доме соседки Солоновского Марии Андреевны. За чашкой чая с пирожками и ватрушками они снова и снова рассказывали пожилой даме о судьбе ее соседа. Мария Андреевна охала, всплескивала руками, вздыхала и хваталась за сердце. Она была благодарным слушателем: не перебивала, не обижалась за обман с посылкой и личностью Марго. С улыбкой и гордостью поглядывала через плечо на бесценное полотно, украшавшее ее кухню, и кротко выспрашивала все новые подробности расследования.

Когда Стриженов закончил рассказ, Мария Андреевна встала из-за стола, подошла к стене и сняла с картину.

— Он отдал мне ее в тот вечер, когда поругался с подругой. — Мария Андреевна вздохнула и осторожно двумя пальцами погладила раму. — Я рассказывала Женечке… — она осеклась и с улыбкой поправилась: — Риточке рассказывала про подружку Егорушкину.

Марго, которую никто и никогда не называл Ритой, растерянно улыбнулась и едва заметно кивнула.

— Я тогда зашла спросить, что за шум и крики, что случилось? — продолжала старушка. — А он возьми да и подари мне картину. Я спрашиваю: тебе, Егорушка, она разве не нужна? А он говорит: пока нет, а как понадобится, я ее на другую поменяю. Еще лучше для вас нарисую.