Книга Лавка красоты "Маргаритки" - Анастасия Королева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С каждым произнесённым словом мои глаза становятся всё больше и больше, а бестолковое сердце ухает всё громче и громче. И лишь бы заглушить громоподобные удары, я спрашиваю:
– А если этого не захочу я?
Джек хмуриться, всего мгновение, и произносит:
– Значит сделаю всё, чтобы ты этого захотела так же сильно, как и я.
Внутри меня просыпается доселе неизведанное чувство, и я несмело произношу, сама боясь этих слов:
– Тогда я согласна…
Карета медленно плывёт по улице, полной разномастного люда. Здесь и распрекрасные модницы, и холёные до тошноты юнцы, и умудрённые сединой старики, и почтенные дамы, взирающие на молодое поколение с нескрываемым осуждением.
Не обошлось и без сомнительных личностей. Худощавые парнишки, как бы невзначай пробираются в самую гущу толпы, а там лишь ловкость рук.
За очередным поворотом показывается высокий шпиль часовой башни, и я вздрагиваю самым неприличным образом. Я бы и чувств лишилась с превиликим удовольствием, но гордость не позволила.
– У тебя ледяные руки, – Джек осторожно касается моей ладони и пытается её согреть.
Вполне обычное замечание оставляю без ответа. Поворачиваюсь, всматриваюсь в обеспокоенно лицо и прошу:
– Давай вернёмся?
От растерянности и страха, что колючими иглами то и дело впивается в трепыхающееся сердце, хочется плакать. А ещё упасть на колени и умолять Джека наплевать на необходимость и всё, что с нею связано.
Мужчина тяжело вздыхает, обхватывает ладонями моё лицо и повторяет, кажется, уже в тысячный раз:
– Мы не можем вернуться.
Вот так короткая фраза способна убить теплящуюся надежду.
– У меня ничего не получится, – сердце ухает громче, а звуки, доносящиеся с шумной улицы, вдруг затихают, превращаясь в отдалённое жужжание.
– Неправда, – Джек возражает горячо и вполне правдиво. – Ты справишься. А я буду рядом и никому не позволю обидеть тебя.
Обнадёживающее обещание, но… Сомнения, сомнения, сомнения… Они никуда не торопятся уходить.
– А если я опозорюсь на всё королевство?
– Глупости, у тебя идеальные манеры, ты умна и прекрасна. К тому же самая талантливая фея из тех, кого мне довелось знать.
Положим, про идеальные манеры он слегка преувеличил…
– И многих ли фей ты знал? – Цепляюсь за ничего не значащую фразу, лишь бы протолкнуть застрявший в горле воздух.
– Так сразу и не упомнишь, – Джек лукаво улыбается, и я самую малость расслабляюсь, чтобы тут же вздрогнуть от протяжного воя железных труб.
Приехали. Отступать уже поздно.
От простого понимая, что неизбежное случилось, отворачиваюсь к окну, желая глотнуть ночной прохлады. Внутренний двор центрального дворца пуст. Лишь часовые, подобно статуям стоят вдоль стен, неподвижным взглядом провожая приезжающих гостей.
Ещё одни ворота, и мы оказываемся прямо в блистающей зале, полной благоухающих цветов и ярких, блуждающих огней. У одной из стен имеется не менее блистающая лестница, уходящая далеко наверх, а оттуда, сверху, слышатся звуки музыки и неутихающий гомон голосов.
Наконец, карета замирает, и моё тело будто превращается в каменную статую. Джек выходит первым, подаёт мне руку и совершенно серьёзно произносит, будто и не пытаясь меня приободрить:
– Никогда бы не подумал, что моя боевая фея на поверку окажется такой трусихой.
Признавать его правоту совсем не хочется, но я тем не менее ворчливо бросаю:
– Просто мой опыт общения с представителями высшего общества был не таким уж и приятным.
Джек, конечно же, понимает, о ком я говорю, но тем не менее отшучивается:
– Неужели я тебе так противен?
– Ты – нет, – нахожу в себе силы для улыбки и наконец-то вкладываю ладонь в протянутую руку.
– А остальным я и близко не позволю приблизиться к тебе, – обещание звучит веско, и в подтверждение к нему в его взгляде плещется решимость.
– Даже королю? – Срывается с губ вместе с почти истеричным смешком.
– Даже ему, – добавляет тише и весомее.
У меня нет оснований ему не верить, но мы оба знаем, что его величеству отказывать не принято.
– Всё будет хорошо? – Бросаю быстрый взгляд на переливающиеся разноцветными огнями ступени и вновь смотрю в глаза Джеку.
– Иначе и быть не может.
Он элегантно подставляет локоть, а я не менее элегантно, во всяком случае, мне так кажется, кладу на него ладонь.
Лестница в самом деле кажется бесконечной. К тому же идём мы слишком медленно, а всё ради того, чтобы я случайно не запуталась во внушительном подоле собственного платья.
К слову, вряд ли бы этот наряд появился в моём гардеробе, если бы не усердные уговоры модистки и самого Джека. Мотивы и той и другого мне были понятны, но вот с мешочком золотых расставаться жуть, как не хотелось. А уж брать золото у Джека, пусть и невестам такое положено, я наотрез отказалась.
Впрочем, платье своих денег стоило. Такой красоты мне ещё не доводилось видеть. Невесомая ткань, струящаяся подобно морской глади, вышитые цветы, которые так были похожи на живые, и мелкие камни, что украшали корсет не смотрелись вычурно. Всего в этом платье было в меру – и красоты, и блеска, и удобства. Последнее стало самым весомым доводом для покупки.
Но сколь бы бесконечными не были ступени, они всё равно заканчиваются. Причём весьма неожиданно. И мы оказываемся в огромной зале, потолок которой растворяется в тёмно-синем, звёздном небе. Стены же увиты каскадами цветов, от чего кажется, что это не стены вовсе, а лишь подобие ограждений.
Ко всему этому великолепию прилагаются люди. Очень много людей, чьи взгляды, как по команде останавливаются на нас. И музыка, до того игравшая громко, вдруг становится тише.
Голос, раздавшийся откуда-то сверху, заставляет вздрогнуть, от чего Джек кладёт по верх моей ладони свою свободную руку и ободряюще сжимает горячие пальцы.
– Улыбайся, – произносит едва слышно, и я послушно растягиваю губы. Не буду утверждать, что улыбка получилась непосредственной и дружелюбной, но на большее я попросту сейчас не способна.
– Лорд Рэйлор со спутницей.
Представление, словно зачитанный приговор.
По замершей до сего момента толпе пробегает неразборчивый шёпот, а приклеенные улыбки дам начинают сочиться насмешливым ядом. Из чего следует вывод – о моём низком происхождении здесь уже наслышаны. И будь я трижды наряжена в платье, по красоте ничуть не уступающее их нарядам, всё равно буду нищенкой.
Наверное, мне стоит расстроиться, хотя бы приличия ради, но вопреки здравому смыслу, меня это акулье приветствие заставляет успокоиться. Вздохнуть полной грудью и сделать первый шаг вполне уверенно, без опасения упасть от того, что ноги нещадно дрожат.
