Книга Шанс для дознавателя - Варвара Ветрова

— Д-да… — от подобной заботы я чувствую себя неловко, — благодарю.

— Не за что, — мягко откликается мужчина и мне даже прощаться не приходится — связь неожиданно обрывается, оставляя меня наедине с короткими гудками.

Сжимая в руках трубку, я еще некоторое время стою у окна, глядя на темный абажур лампы. Теплый свет освещает темный провал окна и я вижу в отражении свое бледное лицо в окружении встрепанных волос и… коляску Джо сзади.

— А я-то думал, кто ко мне в кабинет ночью пошел… — первым подает голос мужчина, — что-то по работе, Мейд?

— Да. Попросила кое-что уточнить, — я оборачиваюсь: Джо, в наброшенном поверх ночного костюма халате выглядит помято, — прости, что разбудила.

— Не разбудила, — поджимает губы он, — все равно заснуть не смогу. Надо кое-что проверить.

Вопросов у меня нет — Джо всегда работает самостоятельно, но покинуть кабинет так сразу я тоже не могу. А поэтому подхожу к столу и задумчиво изучаю разложенную там карту. План… какого-то помещения. Схематично изображенные коридоры уводят далеко за пределы несущих стен, представляя собой один сплошной лабиринт.

— Что это?

— Да так, интересовался на досуге, — Джо взмахивает рукой и карта, будто сама собой, выскальзывает из-под пальцев, скатываясь в рулон, — ты же знаешь, я люблю древности.

— Обычно ты любишь их в нерабочее время, — усмехаюсь я, понимая, что только что стала невольной свидетельницей задания, над которым работает мужчина, — прости за любопытство.

— Ничего, — улыбается Джо, роясь в ящике стола. Достает оттуда стопку бумаг и поднимает на меня взгляд, — что-то ещё?

Намек ясен: мне здесь делать нечего. В другое время, возможно, мне и разрешили бы занять мягкое уютное кресло в углу, в котором я так любила сидеть в юности, но сейчас мужчину явно стоит оставить в покое.

Я возвращаюсь в комнате и некоторое время неподвижно сижу на кровати. После звонка Вальтцу сон как рукой сняло и теперь меня обуревают мысли. Как странно, что я раньше не подумала об объединении всех странностей в одно большое и пузатое дело. Но… лучше уж поздно, чем никогда.

Стопка чистых листов обнаруживается на полке. Я беру обретающееся там переносное перо и ненадолго зависаю над пустой страницей.

Всё началось с Морриса…

Я сижу до рассвета — строю версии и кручу события, как кубик, который нужно собрать по цветам. Грани произошедшего никак не желают совпадать и мне приходится изменить тактику, набросав перечень вопросов, которые хотелось бы прояснить. Сомневаюсь, что мне дадут заниматься делом Морриса — Лоуренс на это указал совершенно однозначно. Но кто мне может помешать ходить рядом? Соберу-ка я крошки — глядишь, что-то и обрисуется.

С Вермейером дело обстоит сложнее — мне очевидно, что все дорожки ведут в Нойремштир: если уж туда уехал Хилл, то, скорее всего, и остальные инквизиторы тоже там. Но вряд ли Максвелл обрадуется, узнав, что я проведала о его маленькой тайне. А значит, тут тоже тупик… если, конечно, не вскроется что-то совсем уж экстраординарное.

Я заканчиваю тогда, когда за окном начинает сереть. Отложив перо, гляжу на кровать, прикидывая, есть ли у меня еще пара часов сна. Но тихо хлопнувшая дверь не оставляет шансов на отдых — племянники проснулись раньше, чем обычно.

Утренняя раздача подарков — несомненное удовольствие и, решив сдаться на детскую милость, я тоже спускаюсь вниз. Вовремя — из кабинета выезжает Джо и, увидев меня, осуждающе качает головой:

— Ты тоже не спала.

— Дела, — пожимаю я плечами, — Адель как?

— Адель нормально, — ворчливо доносится из спальни, — не родила, чувствую себя замечательно, завтрак готовить не хочу.

— Я приготовлю, — улыбаюсь.

Слушая доносящиеся из гостиной визги и веселую возню, я на скорую руку соображаю омлет с ветчиной и сыром и достаю из сеней остатки вчерашнего ужина. Да, негусто: сестра действительно знатный кулинар. Я не спеша сервирую кухонный стол нехитрой снедью и, поставив греться чайник, присоединяюсь к семье.

— Так… — Адель, с видимым усилием присев на колени, достает из-под праздничного древа зеленый сверток, — Мейделин, это тебе. А это вам, безобразники, — и в племянников летит два свертка поменьше. Джо довольствуется большой коробкой и, судя по хитрому взгляду мужчины, содержимое оной для него не секрет. Небось, опять загодя договорились!

— Так нечестно! — возмущенно протягиваю я и, судя по уже двум парам хитрых глаз окончательно убеждаюсь, что нарушители здесь есть.

— Ну Мейд! — первой идет на попятную Адель, — чем еще заняться глубоко беременной женщине, кроме как не выпытыванием у мужа, что ему подарить?

— Да-да! — вторит Джо, — тем более, что лишних полок для подарочных изданий исторических трактатов у меня в кабинете с прошлого года не прибавилось!

Намек очевиден и теперь обижаемся уже мы с сестрой: именно после прошлого дня Отца и появилось правило не договариваться о подарках. Семитомник истории темных веков, заказанный из столицы, Джо обрадовал — ровно до тех пор, пока он не осознал, что для того, чтобы поставить его на полку, её нужно освободить от остальных, не менее важных трактатов. Ох и ворчал же он!

Дальнейшее вручение подарков проходит без эксцессов. Адель долго восхищается шалью, а в финале пускает слезу при виде пинеток. Поэтому приходится долго утешать сестру и, глядя, как трогательно Джо обнимает жену, я вновь ловлю себя на очень постыдной и, чего уж там, желанной мысли. Сама я становлюсь счастливой обладательницей инкрустированной камнями заколки для волос, очередного теплого свитера и детского рисунка с изображением чего-то, в чем с удивлением опознаю огромную лошадь в каком-то подобии плаща.

— Это пони, — поясняет Тайра, тыча в упитанное пузо лошади, — в попонке.

Я усмехаюсь, глядя, как Джо качает головой:

— У тебя талант, дорогая, — выдаю, целуя племянницу в макушку.

Звонок магического передатчика раздается уже ближе к обеду — когда я, устроившись у камина, рассказываю племянникам очередную историю собственного сочинения. К трубке подходит Адель — ровно для того, чтобы, бросив пару фраз, протянуть ее мне:

— Мейд, это тебя, — заговорщицки улыбается она.

Спрашивать, кто же на том конце провода не приходится — ответ приходит сам собой.

— Мейделин!

— Риндан, — я вцепляюсь в трубку двумя руками, чувствуя, как меня затапливает волной бесконечного счастья, — ты где?

— По дороге в Лаерж, — голос мужчины доносится сквозь треск и, кажется, я слышу стук колес, — после обеда буду на станции и поеду через Лойс.

— Зачем? — удивляюсь.

— Нужно кое-куда заехать, — объясняет он и, помешкав, вдруг понижает голос, — Мейделин…

Я не отвечаю, внезапно осознав, что сейчас прозвучит что-то совершенно личное.