Книга Драма в Тихом океане - Лариса Шкатула
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Неужелинаш красавец Пирс Броснан у неё не отметился?Конечно, это в Анастасии говорит раздражение, но всё-таки… Ей показалось, Лера не очень хорошо отзывалась о пропавшей девушке. Как там говорил о буфетчице старпом? Может, она и дура, но никак не подлая…
Надо поговорить с Лерой. Но своё намерение ей пришлось отложить, потому что Анастасию, пытавшуюся в одиночестве размышлять, нашёл Игорь Валентинович.
– Ася, ты обещала сразу же после разговора с мотористом прийти ко мне, – стало пенять он.
– Не хотела отвлекать тебя от работы, – рассеянно проговорила она. – А чего ты хотел?
– Пойдем на мостик. Со мной на вахте достаточно смышлёный паренёк, чтобы я мог на минутку покинуть свой пост, но надолго я уходить не могу.
Он торопливо зашагал впереди, не сомневаясь, что Анастасия последует за ним.
На мостике Игорь Валентинович мимоходом взглянул на направление, которого придерживался рулевой, что-то буркнул ему и сел за штурманский стол, указав Анастасии место напротив.
– Что, ничего не вышло?
– Откуда ты взял?
– По глазам вижу… Выходит, мы прокололись? Зря выворачивали Фёдора наизнанку, а выяснилось, что это вовсе не Тимур…
– Темирболат. Он никогда не был в Чечне. И вообще, он дагестанец.
– Но что-то всё-таки ты нарыла. И почему не хочешь сказать об этом своему любимому мужчине?
Что-то ворохнулось в её душе при его словах, но тут же извечный контролёр, стоящий на страже нравственности Анастасии, поморщился. Мужчины моментально начинают главенствовать, едва женщина ему уступит… Нет, напрасно она призывает себя принимать всё спокойно и расслабившись. Кто-то глубоко внутри Насти всё равно боится легкомыслия, которое прежде не давало себя знать, а в последнее время будто с цепи сорвалось.
– Игорь! А ты не торопишься?
– Возможно, тороплюсь, но знаешь, мне так давно хотелосьиметь любимую женщину!.. А тебе?
– И мне иметь любимую женщину?
– Ох, и язва же вы, Анастасия Львовна! Ладно, я подожду, хотя мне показалось, что вчера…
– Нет, ну не мытьем, так катаньем!
– Хоть сердце разорвись, уста должны молчать! Ты не помнишь, откуда это?
– Может, из какого-нибудь женского альбома прошлого века?
Не выдержав серьёзности, Верещагин расхохотался. Но потом в момент посерьёзнел.
– Давай, рассказывай, я готов.
– Вообще-то особенно и рассказывать нечего. Наверняка ты сам об этом знаешь. Просто не можешь не знать, если на судне, как на коммунальной кухне…
– Короче, Склифосовский, зачем такие длинные вступления? Подбираешь слова? Не хочешь выглядеть в моих глазах сплетницей. Но ведь мы договорились, что у нас сейчас идет сбор информации.
– Дело не в этом, а в том, что ни ты, ни Фёдор и не подумали меня проинформировать насчет Маши!
– Что ты имеешь в виду?
– То, что она была доброй девочкой! – выпалила Анастасия именно с тем нажимом, с которым говорил о ней Антон Захарович.
К её удивлению, Игорь так явственно смутился, что она почувствовала приступ ревности. И этому ужасно удивилась: что такое, разве не убеждала себя Анастасия: происходящее между нею и старпомом всего лишь случайность. Игорь её поцеловал, она ответила. Невольно. Если вспомнить, что у неё почти полтора года не было мужчины, Анастасию вполне можно понять…
Казалось бы, ну, случилось и случилось. Случилось – вообще от слова случай. Значит, могло бы и не произойти. Тогда откуда взялась эта ревность?
– Скажи, ты знаешь матроса Панкратова?
– Старшего матроса, – поправил он. – Хороший парень. Надежный. Честный. Что тебя ещё интересует?
– Не притворяйся! – вспылила Анастасия. – Хочешь сказать, ты не знаешь, что между ним и Машей…
– А, ты в этом смысле, – нехотя пробурчал он.
Такое впечатление, что они разговаривают как два супруга. Неужели коммунально-судовые отношения настолько сближают?
– Могу добавить к прежним определениям: он ещё и безрассудный. Пытаться увести женщину боцмана может не очень умный человек.
– Ты говорил – пытаться. Иными словами, Машу у боцмана ему увести не удалось?
Игорь взглянул на неё чуть ли не с мольбой. Мол, чего ты пытаешь меня, заставляешь быть экспертом в таких деликатных вопросах.
– Интересно, а как бы ты хотел получать такую сугубо личную информацию, не копаясь в грязном белье?! – поинтересовалась Анастасия. – Хочешь, чтобы я была с тобой откровенна, а мне даёшь какие-то усеченные кусочки информации. Рассказывай всё, немедленно, или мы с тобой не знакомы!
– Хорошо, расскажу, но с одним условием, – проговорил он, будто собирался рассказать ей чуть ли не роковую тайну, зная которую все сразу поймут, отчего погибла Маша Рюмина.
– С каким?
– Сегодня ты придёшь ко мне в каюту и останешься.
– Это шантаж!
– Но я же не говорю, что твои вопросы означают не что иное, как банальное любопытство!
– Какое такое любопытство?! – Анастасия подбоченилась. – Разве я не для общего дела интересуюсь?
– Ничем тебя не возьмёшь! – шутливо огорчился он. – Трудно добренькой притвориться?
А ведь он прав. Угрызаемая собственными упреками в легкомыслии Анастасия решила, их отношения потихоньку свести на «нет», объяснив, что тот вечер оказался если не ошибкой, то всего лишь недоразумением… И то, что оно длится, тоже недоразумение…
А значит, впредь они оба должны вести себя так, как будто ничего не случилось. О том, что Игорь может с этим не согласиться, она не думала. Считала, что он примет её доводы и впредь интим больше не будет мешать их добрым дружеским отношениям.
Но при этом она почему-то как наяву слышала его голос, произносящий некую фразу:
– Анастасия, ты – идиотка!
Чего вообще он на неё смотрит? Разве она что-то непонятное говорит.
– Для общего дела, – согласился он в ответ на её возмущение. – Ты хочешь помочь Фёдору.
– А ты не хочешь?
– Я тоже хочу. Но при этом считаю, что не надо смешивать грешное и праведное.
– Ну, при чём здесь это?
– Так, да или нет?
– Да! Да!
– Ну, вот и умница. Приходи часов в девять. Успеем посидеть и всё обсудить…
– И?
Но ведь и так ясно! Как же трудно договариваться с мужчиной, который уже всё для себя решил.
– А там посмотрим!
Он расхохотался.
– Шутница!
И пошёл по каким-то своим делам.
Каюта Панкратова, который в её карточке и в самом деле числился как старший матрос, находилась в дальнем от каюты врача конце судна.
