Книга Плантагенеты. Короли и королевы, создавшие Англию - Дэн Джонс

Наконец-то Иоанн действовал целенаправленно. Англия была занята общим делом, но отнюдь не в общем порыве. Хотя Иоанн и доказал, что способен собрать крупную армию, переменчивые английские бароны по-прежнему ставили ему палки в колеса. Пусть военные приготовления Иоанна и напоминали сборы в крестовый поход, но нынешняя цель короля не зажигала сердца англичан былым огнем.

Далеко не все бароны поддерживали Иоанна в его желании отвоевать Нормандию. Когда в прошлом герцогству грозила опасность, английские магнаты вставали на сторону короля исходя из личной заинтересованности. Генрих II не нарушал нормандских обычаев, сохраняя в неприкосновенности земли своих баронов на другой стороне Ла-Манша. Он укреплял политическое единство Англо-нормандского королевства и следил, чтобы великие лорды оставались истинно англо-нормандскими, а их интересы и земли были как на острове, так и на континенте, что мотивировало баронов помогать королю сохранять политическое единство этих земель и защищать их от внешних угроз.

Потеря Иоанном Нормандии полностью изменила положение дел в Англо-нормандском королевстве, просуществовавшее почти 150 лет. Принужденные решать, какие земли сохранить за собой – английские или нормандские, бароны в 1204 году в большинстве своем сделали выбор, примкнув к одному из королей. Практически в одночасье они перестали быть англо-нормандцами, превратившись либо в английских, либо во французских подданных. Ла-Манш стал водоразделом, а не проливом между королевством и герцогством. Ряд великих лордов – например, Уильям Маршал – приватно договорились с обоими королями о сохранении за собой земель в каждом из королевств. Сделав так, они очутились в двойственном положении: принесли оммаж Филиппу за свои нормандские земли, а Иоанну – за земли в Англии. Но отправиться на войну с одним из них, не нарушив обещания, данного другому, было невозможно.

И вот, прибыв в 1205 году в Портсмут инспектировать свой великолепный флот, Иоанн обнаружил, что английские бароны не желают идти с ним на войну. Встретившись в замке Порчестер, Иоанн и Маршал разругались. Король обвинил Маршала в предательстве из-за того, что тот заключил соглашение с Филиппом Августом; Маршал произнес большую речь, в которой упирал на то, что это король его предал, и предупреждал друзей-баронов, что король собирается его обобрать, и «сделает [то же самое] с каждым из вас, как только станет достаточно силен».

Даже если остальные бароны в целом готовы были довериться Иоанну, сейчас их серьезно беспокоила перспектива биться за нормандские земли, в которых они были не заинтересованы, или воевать против другого своего лорда (Филиппа), чей гнев мог оказаться не менее страшным, чем немилость Иоанна. Все были настроены категорически против высадки на побережье Франции, а Маршал и Хьюберт Уолтер умоляли короля не пересекать пролив. Уолтер привел несколько практических доводов: Филипп значительно богаче и сильнее в военном отношении; у Иоанна слишком мало безопасных убежищ на континенте; он полагается на свой союз с пуатевинцами – от природы коварным народом; король не должен оставлять Англию без защиты, когда вассалы Филиппа планируют сами в нее вторгнуться; и у Англии нет наследника на случай, если Иоанну суждено встретить в бою свой конец.

В итоге дело обернулось массовым неповиновением в крайне унизительных обстоятельствах. Вся армия, расквартированная в Портсмуте, была теперь бесполезна, потому что без баронов, которые должны были ею командовать, и без их личных ресурсов не было никакой надежды отвоевать Нормандию. Иоанн места себе не находил от злости. Король на пару дней вышел в море и ходил вдоль побережья в бесплодной надежде, что сможет пристыдить или переубедить баронов. Но все было напрасно. Экспедиция лорда Солсбери из Дартмута благополучно пересекла пролив и пришла на подмогу гарнизону в Ла-Рошели, но по большей части все приготовления 1205 года ни к чему не привели. А на противоположном берегу Ла-Манша Филипп занимался своими делами, радостно разъезжая по территориям, которые его отец и не мечтал посетить. Летом пали Шинон и Лош, а теперь и Турень целиком оказалась в руках французов. Закончился еще один злополучный год.

Король-домосед

Вряд ли возможно было повторить фиаско 1204 и 1205 годов, однако к чести Иоанна надо сказать, что в 1206 году ему удалось переломить судьбу. Не смирившись с провалом своей Нормандской кампании, Иоанн начал действовать прицельно. Всю зиму 1205 года он рассылал ларцы с сокровищами всевозможным потенциальным союзникам за Ла-Маншем, а весной 1206 года отправился в поездку по северу Англии в надежде лично уговорить баронов Йоркшира, Камберленда, Чешира и Ланкашира поддержать его военные предприятия. В апреле 1206 года в Пуату, первоначальную цель прошлогодней вылазки лорда Солсбери, отправилась еще одна крупная английская экспедиция. Возглавлял ее Иоанн собственной персоной, и в этот раз бароны, которых он подкупил или улестил, были на его стороне. Прибыв в Ла-Рошель в июне, Иоанн повел армию вдоль южного побережья Франции, отвоевывая аквитанские земли. Он вернул себе Сентонж, укрепил свои позиции в графстве жены, Ангулеме, и выдворил Альфонсо VIII из Гаскони. К концу лета король вступил в союз с могущественным пуатевинским бароном Эмери де Туаром и двинулся на север, в направлении Анжу. Здесь до него дошли сведения, что Филипп II – которого заботила не столько Аквитания, сколько защита Нормандии – собирает собственную армию. Не желая потерпеть поражение и лишиться всего, чего добился за лето, Иоанн отступил и в октябре 1206 года заключил с Филиппом перемирие сроком на два года.

Это была довольно успешная кампания. Конечно, ничто не отменяло того факта, что владения Плантагенетов в правление Иоанна сузились до Англии, Нормандских островов и прибрежного огрызка Аквитании – всего лишь ломтика огромных территорий, которые он унаследовал. Этот английский король, в отличие от двух предыдущих монархов, был вынужден постоянно жить в своем королевстве. Иоанн учился править Англией, а страна узнавала, что это такое, когда типично неугомонный, агрессивный Плантагенет безвылазно торчит на острове.

Иоанн оказался деятельным правителем. Он желал узнать свое королевство досконально и всегда находился в движении. Тут не было ничего нового: королю приходилось постоянно перемещаться по стране, потому что в Англии было не так уж много мест, где монарх и его огромный двор могли разместиться надолго и с комфортом. Но Иоанн был неутомимым путешественником даже по королевским меркам. Он редко останавливался где-то дольше, чем на пару дней. Он прокладывал путь между королевскими замками, охотничьими заимками, дворцами и поместьями и после короткого отдыха снова пускался в дорогу.

Вряд ли путешествующий двор Иоанна сильно отличался от двора его отца. Иоанн больше Генриха II ценил комфорт, любил роскошь и заботился о впечатлении, какое производит. Он регулярно принимал ванну – в те времена это было в новинку, а рыцари его двора обожали выставлять напоказ свои куртуазные манеры. Но по существу королевский двор на выезде, как и в прежние времена, представлял собой вереницу повозок и вьючных лошадей, растягивавшуюся на сотни ярдов по проселочным дорогам. Все было переносным: разряженные слуги несли постельное белье и дорогую посуду, тяжелые кошели с монетами, ценные книги – Иоанн любил читать – и запасы драгоценных камней под надежной охраной. Часовню Иоанна, как и его столовую, можно было раскинуть прямо на обочине. Огромный змеящийся обоз покрывал примерно 20 миль ежедневно: месил грязь дорог и привлекал зевак, которые наблюдали, как Иоанн принимает посетителей и наслаждается радушным приемом местных лордов.