Книга Как выжить в современной тюрьме. Книга вторая. Пять литров крови. По каплям - Станислав Симонов

Никто не в силах бороться с судьбой.

Элевсин находится в двадцати километрах от Афин. Именно туда вернулась на землю Персефона, после того как ее похитил Аид и сделал царицей загробного мира. Ее мать Деметра, богиня урожая, искала ее девять дней, позабыв о еде и воде. На десятый день Деметра подошла к Элевсину. Навстречу ей вышли царь и царица города и поднесли ей кубок ячменного отвара, сдобренного мятой. Богиня осушила его одним духом. Старший царевич сказал: «Как жадно ты пьешь!» Разгневанная богиня превратила его в ящерицу, но тут же, раскаявшись, наделила великой властью младшего сына элевсинского царя Триптолема. Эта самая Деметра вручила ему пшеничные колосья, соху и колесницу, запряженную змеями. И Триптолем стал разъезжать по миру, обучая людей земледелию. Деметра сделала это и в награду за то, что царевич смог открыть ей, куда исчезла Персефона. Гуляя по полям, он увидел, как вдруг разверзлась земля и со стороны моря показалась колесница, запряженная вороными конями. Ими правил Аид, державший в объятьях Персефону. Накренившись, колесница на всем ходу устремилась под землю, тут же за ними закрывшуюся. Поскольку Аид был родным братом Зевса, царя богов и, несомненно, похитил дочь с молчаливого согласия Зевса, Деметра решила отомстить. Она приказала деревьям не плодоносить, а цветам не расцветать, и вмиг земля опустела. Зевсу пришлось уступить.

— Если Персефона еще не пробовала пищи мертвых, она может вернуться к матери, — изрек он.

Но на беду Персефона успела съесть гранатовых зерен, находясь в Аиде, и этого было достаточно, чтобы она осталась там навсегда. Однако мудрый Зевс сумел найти выход: шесть месяцев в году Персефона должна жить с Аидом и быть царицей загробного мира, а на другие шесть месяцев должна возвращаться на землю.

Мы частицы бесконечной сияющей спирали и движемся по кругу — от жизни к смерти, и вновь к жизни.

Гермес — стремительный разум вселенной.

Евреи весьма узко и своеобразно трактуют своего бога. С одной стороны, он творец всей вселенной, а с другой — почему-то занят одними иудеями.

У него был удивительный дар превращать затруднительное положение в безысходное. Некоторые могилы на Гальском кладбище накрыты рыбацкими сетями, для того чтобы духи матерей, умерших при родах, не забрали с собой детей.

Поверхностное образование хуже невежества, так как поощряет лень и зависть.

Мы не выбираем век, в котором рождаемся, как не выбираем глаза, которыми награждает нас природа, — хорошие или плохие, с дальнозоркостью или близорукостью. Нам досталась эпоха косоглазых, и наше счастье в том, что искаженное восприятие мира стало всеобщим, любая нелепость кажется возможной, а нормальное зрение стало выглядеть аномалией.

Почему мне всегда так трудно сказать такое короткое слово «нет».

Как жадно мы стремимся узнать, что думают о нас другие.

Иисус был на самом деле бродячим иудейским проповедником-реформатором. Как и все иудеи, он помышлял только о своем народе и не искал себе приверженцев среди чужаков, вне замкнутого иудейского мира. Его конфликт с римским государством был не религиозным (ну когда, где и кого в Риме преследовали за веру?), а политическим. Этот проповедник возомнил себя Мессией, а это нечто вроде иудейского супергероя, который, по легенде, должен сойти на землю, обязательно незадолго до конца света, и создать иудейскую империю. А создание империи в империи — это абсолютно политическая история. Мессия — это не Бог и, тем более, не сын единого Бога. У иудеев есть множество пророчеств о приходе Мессии. Все эти пророчества Иисус старательно воспроизвел, например, въехал в Иерусалим на осле, потому что так должен был поступить Мессия. Но из этого ничего не вышло. Народ его не поддержал. Тогда Иисус решил прибегнуть к насилию. Собрал шайку бунтовщиков, захватил храм и объявил, что принес не мир, но меч. Раз Бог не дает ему власти, он решил взять ее силой. В сухом остатке это не Бог и даже не Мессия, а натуральный бунтовщик, возжелавший стать иудейским царем. В такой ситуации римский наместник, естественно, приговорил его к смертной казни, и, исходя из римских законов, был абсолютно прав (в каком государстве за подобное могло быть другое наказание?).

Не следует забывать, что сам Иисус всегда называл себя иудеем, следующим Моисееву закону, а значит, не мог быть сыном Божьим, тем более — Богом, на время сошедшим к людям. В Священном Писании иудеев нет и намека на родственные связи Яхве и Мессии. Только благодаря бесконечным вольным толкованиям и очень вовремя появившимся «откровениям» удалось превратить историю о проповеднике-реформаторе в нечто подобное мифам о эллинских богах — легенду о его смерти и воскресении, совершенно невозможном для того, кто следует законам Моисея. А потому легенда эта выглядит как натуральная пародия. Тем более отвратительна она была грекам, поклонявшимся не казненным когда-то бунтовщикам, а мифологическим персонажам вроде Митры, Осириса и Адониса. И неважно, существовали ли они на самом деле, главное — мифы и заключенные в них тайные откровения.

Несмотря на то что нравственные проповеди раввина-реформатора зачастую воспроизведены весьма сбивчиво, они выше всякой критики. Он проповедует честность, трезвость, доброту, нечто вроде аскетизма — словом, самый обычный иудейский раввин, склоняющийся к фарисейству. В первом приближении он напоминает Марка Аврелия, но по сравнению с Платоном и Аристотелем — сущее дитя.

На земле итак слишком много людей, и не стоит гнаться за количеством за счет качества.

Неужели можно поверить, будто тысячи и тысячи поколений людей, в том числе такие гении, как Гомер и Платон, прожили жизнь впустую, так как не поклонялись иудею, который, как полагают верующие христиане, был богом, хотя при сотворении мира о нем и слуху не было.

Прошлое не перестает существовать только потому, что мы делаем вид, будто его не было.

У персидских царей был обычай снимать с пленных правителей кожу и делать из нее подушки.

Одна из любопытных черт человеческого общества состоит в том, что, когда ясно, что надвигается беда, и понятно, какая именно, очень редко принимаются меры для ее предотвращения.

Христиане предлагают один из путей познания бога, вопреки их убеждениям, далеко не единственный. Вдумаемся: отказ от земной жизни ради загробной, существование которой, мягко говоря, вызывает большие сомнения, и уж точно не доказано никем.

Софокл сказал: «С тех пор, как создан мир, ничто в него не входит без проклятий».

— Мне трудно принять подарок, я бы не прочь был украсть, только боюсь, что поймают.

Соберитесь же с духом. Страдания, достигнув высшей точки, не могут длиться долго.

21 октября. Должно состояться заседание Верховного суда.

Мучился он исключительно фигурально.

Играл на клавесине мензурку.

5 ноября. Бывшее ЛТП, ныне централ. Я в осужденке. Ночью страшно воют собаки, а из окна виден кирпичный завод.

— Сколько был на свободе?