Книга Кросс - Джеймс Паттерсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот и Джон Маджоне такой же. Всю жизнь был сопляком. Это ж надо, решил угрохать Мясника! Поглядим теперь, что из этого выйдет!
Конечно, если его план сработает.
Следить. Терпеливо ждать. Грызть ногти. Все было прямо как в старые добрые времена, правда, на этот раз поспокойнее.
Мы с Сэмпсоном по-прежнему сидели менее чем в сотне ярдов от дома в Монтоке, рядом с бухтой на восточной оконечности Лонг-Айленда, и я все больше и больше утверждался в мысли, что скоро мне удастся наконец уложить Мясника. Но в то же время меня не оставляло тревожное чувство — что-то тут не так.
Может, я даже знал, что именно тут не так: этот киллер был неуловим. Насколько мне известно, никто даже близко к нему не сумел подобраться. Тогда почему мне кажется, что именно я смогу его угрохать?
Потому что я стал Победителем Драконов и успешно справился с другими киллерами? Потому что уже привык к роли Победителя? Потому что побеждает справедливость и все убийцы должны быть пойманы? И особенно тот, который убил твою собственную жену? Нет, черт возьми, нет в жизни никакой справедливости. Я понял это в ту минуту, когда Мария упала, а потом умерла у меня на руках.
— Думаешь, он сюда вернется? — спросил Сэмпсон. — Ты ведь об этом думаешь, а, мой милый? Или, может, он опять пустился в бега? И сейчас уже далеко отсюда?
— Да нет, не совсем об этом. Вернется он сюда или нет — кто знает? Думаю все же, что вернется. Не могу понять, что меня сейчас беспокоит, Джон. Просто такое ощущение… что нас опять каким-то образом провели.
Сэмпсон скривился:
— Провели? Кто? И зачем?
— Ответа у меня нет, к сожалению. Ни на один из твоих вопросов.
Это было всего лишь ощущение. Но я печенкой чувствовал подвох. Одна из моих знаменитых способностей. Она меня часто выручала, но не всегда.
Когда солнце начало садиться и сделалось прохладнее, я увидел на берегу двух заядлых рыболовов со спиннингами. Отсюда хорошо просматривалась океанская ширь. Рыболовы были в высоких неопреновых болотных сапогах и, видимо, намеревались ловить каменных окуней — сейчас как раз был сезон. На поясах у них болтались мешки с приманкой и подсачники. У одного, в красной бейсболке с надписью «Рэд сокс», была прикреплена какая-то невообразимая шахтерская лампа. Дул сильный ветер, а чем сильнее ветер, тем лучше ловится рыба — так мне говорили.
Я подумал, что мы с Сэмпсоном тоже рыболовы: всегда кого-то ловили, как бы ни пряталось зло в глубинах океана жизни. Пока я наблюдал за их возней на берегу, одного из рыболовов накрыло волной, и он еле выбрался из воды, тщетно пытаясь сохранить бравый вид. Вода, наверное, была дьявольски холодна.
Я надеялся, что со мной и с Сэмпсоном такого сегодня не случится.
Нам вообще-то не следовало здесь торчать — но мы торчали.
И подвергались опасности.
А этот киллер — один из лучших специалистов своего грязного дела. А может, и самый лучший.
Часто орудием убийства становились самые обыкновенные вещи. На сей раз — банка высокооктанового бензина, баллон с пропаном и динамитная шашка в качестве запала. Ничего сложного. Только вот сработает ли его гениальный план? Вопрос на миллион долларов.
На первый взгляд, все выглядело обыкновенной проказой — одной из тех, какие они с Тони Муллино и Джимми Шляпой наверняка использовали бы в своей округе в старые времена. Просто чтобы поразвлечься. Тогда жизнь крутого парня представлялась ему именно такой: выходки, проделки, всякие шуточки, но и месть за прошлые обиды.
Так он отомстил папаше, этому больному на голову ублюдку. Однажды ночью он порезал первого мясника из Слайго на мелкие кусочки, а потом скормил Кевина Салливана рыбам в заливе. Слухи об этом были вполне обоснованными. Джимми Шляпа выехал тогда на лодке в море вместе с ним, и Тони Муллино тоже. Ребята, которым он доверял. Он не любил об этом вспоминать. Просто задвинул в самый дальний уголок памяти.
Нынешняя ночь не слишком отличалась от той. Она будет ночью мести. Он уже двадцать лет ненавидит Маджоне-младшего!
Он спустился по пожарной лестнице с крыши. Очутившись на тротуаре, услышал резкие мужские голоса, доносившиеся из клуба. По телевизору транслировали матч: «Джетс» против Питсбурга. «Вот Боллинджер оттягивается назад… Боллинджера зажали!..»
«Ну что ж, меня сейчас тоже зажали», — думал Мясник. Но все равно это отличное прикрытие для его игры, у него масса времени, чтобы довести ее до конца. А этих уродов, сидящих в клубе, он тоже ненавидит. Всегда ненавидел. Они же никогда не пускали его в свой круг. Он всегда был для них чужаком, аутсайдером.
Он пристроил зажигательную бомбу рядом с деревянным забором в переулке. На противоположной стороне он засек охранников Маджоне. Они стояли, опираясь на крышу черного «линкольна».
Он-то их видел, а вот они его в темноте увидеть не могли.
Он подался назад, в темноту переулка, и спрятался за мусорным баком, от которого разило тухлой рыбой.
Над головой с ревом пролетел лайнер «Американ эйрлайнз», направляясь в аэропорт Ла-Гуардиа, — он грохотал как гром, сотрясая все небо. Так что для его мести момент оказался самым подходящим.
Рев самолета был просто легким звуком по сравнению с грохотом взрыва у задней стены клуба. Затем послышались крики и ругань находившихся в клубе мужчин.
И огонь! Языки пламени мгновенно охватили все вокруг.
Задняя дверь распахнулась, и двое охранников — личные телохранители Маджоне — вытащили своего босса, словно это был президент Соединенных Штатов, а сами они — агенты секретной службы, уводящие его в безопасное место. Охранники были в крови, кашляли, наглотавшись дыма, терли глаза рукавами, пытаясь унять слезы, но быстро продвигались вперед, направляясь к «линкольну».
Салливан вышел из-за мусорного бака:
— Эй, вы, уроды! Вот тут-то вы мне и попались!
И выстрелил четыре раза подряд. Телохранители рухнули на асфальт. Клетчатый спортивный пиджак на одном из них продолжал гореть.
Потом Салливан подбежал к Маджоне-младшему. Лицо у того было изрезано осколками и обожжено. Он ткнул ствол пистолета в щеку Маджоне:
— Я ведь помню тебя еще маленьким ребенком, Младший. Жадный, избалованный, вечно всем недовольный — вот какой ты тогда был. И ни капельки не изменился, а? Полезай в машину, не то я тебя пристрелю прямо здесь, в этом переулке. Всажу тебе пулю между глаз. Давай в машину, пока у меня терпение не лопнуло! — И он показал Маджоне-младшему скальпель. — В машину, пока я его в ход не пустил!
Салливан вез Маджоне по знакомым улицам Бруклина — Нью-Утрехт-авеню, потом по Восемьдесят шестой. Он ехал в машине дона, и его распирало от удачи.
